Проходной балл - Владимир Константинович Константинов

мне не хватало! (Поднимает чемодан.)

И г о р ь  П а в л о в и ч. Ты куда?

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. На вокзал.

И г о р ь  П а в л о в и ч. Успеешь! Вокзал не магазин — и ночью открыт… Вот что я придумал… Я в овощной за капустой для субботнего пирога, а ты давай к Люде. Проштрафился, мол, из дома выгнали, ночевать негде… А тут и я вернусь. «А ну вон отсюда, паскудник старый!» А ты Люду знаешь: я — белое, она — черное, я — да, она — нет… Может, и оставит. Договорились? (Кричит.) Джерри, пошли! Джерри! Джерри! Опять возле дворняжки крутишься! Таких гибридов народишь — даром никто не возьмет! (Уходит.)

Евгений Петрович пошел было к дому, но, передумав, махнул рукой и двинулся в обратную сторону. Появляется  В и к а  с портфелем.

В и к а. Евгений Петрович!.. А я к вам… А куда это вы с чемоданом?

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Вещички кое-какие забрал… обувь, посуду. (Показывает на чемодан, в котором гремит разбитый сервиз.)

В и к а. Все-таки разводитесь?

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Давайте о деле, Вика! Все замечания записали?

В и к а. Все.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Читайте!

В и к а (достает из портфеля листок). «Как будут совмещаться на стыках керамика и металл?» — это главного технолога волновало.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Еще какие вопросы?

В и к а. Где же вы ночевать будете?

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. В сквере, на вокзале — какая разница… Меня другое волнует. Скажите, Вика, похож я на японца?

В и к а. Что?!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Ну, в том смысле, что в пятьдесят пять могу начать жизнь сначала… Могу ли я потерять голову из-за какой-нибудь юной особы?

В и к а. Любви все возрасты покорны…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Какая там любовь! Она на ярмарку, а я уже с ярмарки. У нее тысячи идей в голове, а у меня только одна: скорей бы в отпуск! Чтоб река, луна, тишина и удочка… Пусть даже не клюет, лишь бы посидеть под звездами, услышать музыку ночи, которую ни в одной вашей дискотеке не услышишь… Так что ж между нами общего?

В и к а. Звезды! Молодые, как угорелые, на ярмарку мчатся, боятся — без них все расхватают, им не до звезд. Солнце на голову поставь — не заметят. Может, потому сейчас девчонкам пожилые и нравятся. С вами хоть поговорить можно… Наверное, рот раскрыв, вас слушает?

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Кто?

В и к а. Ну, эта особа…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. И вы туда же! Да я скоро дедушкой стану, а Нина Васильевна — бабушкой!.. И как она могла поверить, что у нас с вами роман…

В и к а. У нас с вами?!.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Простите, не хотел вас в эту грязь впутывать, но все равно узнаете — вы же у нас работать будете…

В и к а. Не буду!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. А вот это глупо! Из-за какой-то сплетни? Да тогда пол-институту расчет надо брать.

В и к а. Не из-за сплетни… Из-за квартиры… Мне, как молодому специалисту, должны дать… А если б узнали, что у него квартира, ничего бы не дали… Вот мы и скрывали…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Боже мой, чего только люди не делают ради лишних квадратных метров! И разводятся, и женятся, и не женятся…

В и к а. По-моему, и детей-то теперь рождают не для радости, а для увеличения метража… К черту эту квартиру! Лучше старой девой останусь! (Плачет.)

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Не плачьте — не останетесь. Объявил уже ваш жених громогласно, что женится.

В и к а. Леня?!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. У вас что, еще один жених есть?

В и к а. Нет…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Слава богу… Ну и ревнивый он у вас! Отелло по сравнению с ним — молодой специалист. Чуть не убил…

В и к а. Вас? За что?

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. За то, что у нас с вами роман. Да, Вика, у лжи, говорят, длинные ноги, а у сплетни — еще длинней.

В и к а. Что же теперь будет?..

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Идите в общежитие и ждите его!

В и к а. Да не придет он! Никогда не придет!

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Придет! Дайте его адрес!

В и к а. Саперный, пять, квартира сорок четыре… Последний этаж… Только осторожней — лестница там темная…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Ничего, я на лифте.

В и к а. Лифта у него нет…

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Ну и жениха вы себе нашли! (Убегает.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Утро следующего дня. В технологическом отделе  С и м о ч к а  и  Н и н а  В а с и л ь е в н а. Симочка — за кульманом, Нина Васильевна — за столом.

С и м о ч к а. Без пяти десять…

Пауза.

Хотите, на проходную позвоню?

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Зачем?

С и м о ч к а. Может, он в другой отдел зашел? (Снимает трубку.)

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Не смейте!.. Этот человек больше меня не интересует!

Звонит телефон. Симочка снимает трубку.

С и м о ч к а. Технологический… Приветик… Тридцать седьмой? А цвет?.. И сколько просят?.. Чего примерять — только расстраиваться… (Вешает трубку.) Маша из транспортного. Там сапоги югославские предлагают. У вас ведь тоже тридцать седьмой.

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Не нужно мне ничего!

С и м о ч к а. А вот это вы зря! Это студенточкам молоденьким ничего не нужно. Джинсы и кеды — вот и весь гардероб. А когда тебе за сорок, сто раз подумаешь, что надеть. Особенно на ноги. Это только в книжках пишут: «Он оглядел ее с головы до ног». Ерунда — с ног они начинают. Не жалейте денег — сто двадцать рублей и десятка сверху. Зато на десять лет моложе выглядеть будете. А сзади и на все пятнадцать… Берите, потом не найдете. Конец квартала, вот и выбросили.

Н и н а  В а с и л ь е в н а. У нас, Симочка, тоже конец квартала. Когда вы, наконец, чертеж закончите?

С и м о ч к а (отходит к кульману, обиженно). Железный у вас характер… Когда мой уходил, я сутки ничком лежала…

Входит  И г о р ь  П а в л о в и ч.

И г о р ь  П а в л о в и ч. Не появлялся?

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Третий раз заходишь. Нет!

И г о р ь  П а в л о в и ч. Чует мое сердце — что-то стряслось… И зачем я его вчера отпустил?.. Надо что-то срочно делать…

С и м о ч к а. В милицию звонить!

И г о р ь  П а в л о в и ч. Звонил уже. И в морг тоже. Никто за ночь не поступал.

С и м о ч к а. А вы в общежитие к ней позвоните — может, туда поступил…

Открывается дверь, входит  Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Левый глаз перевязан. Буркнув на ходу «здрасте», проходит в кабинет. Пауза.

И г о р ь  П а в л о в и ч. Господи, кто ж это его так?!

С и м о ч к а. Петухов, кто ж еще!

И г о р ь  П а в л о в и ч. Замолчите!

С и м о ч к а. Ой, совсем забыла — кальку надо в транспортный отнести… (Убегает.)

И г о р ь  П а в л о в и ч. Главное — жив, Ниночка, жив! А что он его все-таки побил, даже к лучшему. Побитая собака домой приползает… Держись, Нина! (Уходит.)

Нина Васильевна достает листок бумаги и что-то решительно строчит. Приоткрывается дверь кабинета, из-за нее выглядывает  Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Убедившись, что, кроме жены, никого нет, выходит.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Нина… Так больше продолжаться не может!.. Ты знаешь, где я сегодня ночевал? На вокзале!

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Подпишите! (Протягивает ему листок.)

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Что это?

Н и н а  В а с и л ь е в н а. Заявление об уходе.

Е в г е н и й  П е т р о в и ч. Ты с