Охотник - Александр Сухов

– Привет, Шур! – поздоровался с приятелем юноша в тот момент, когда его рука очутилась в крепких жвалах формика. – Ты чего это такой скромный? На тебя что-то не похоже.

«Только что подошел к этому обиталищу, тебя почувствовал, понял, что ты скоро появишься, не стал мешать трапезе, – настроив ментальные каналы, сообщил Шуршак. – Чувствую, Глан, ты чем-то взволнован (озадачен, обескуражен, напуган)».

– Ага, будешь тут взволнован, когда твоих товарищей хватают на улице и по абсурдному обвинению бросают в застенок! – зло прорычал юноша.

На что разумный муравей тут же резонно заметил со своей обычной муравьиной непосредственностью:

«Успокойся, Глан, в твоей голове (мозгах, сознании) сейчас полный сумбур. Может быть, ты поведаешь без излишних эмоций, что случилось?»

– Хорошо, Шур, отдирай свою задницу от мостовой, по дороге все узнаешь.

Приозерск был разбросан на весьма обширной территории. Многоэтажное строительство здесь было чем-то иллюзорно-экзотическим. В основном люди жили в своих домах с приличным приусадебным участком при каждом, даже самом захудалом домишке. Именно этим и объясняется тот факт, что при относительно небольшой численности населения Приозерск едва ли не превосходил размерами столицу республики. Поэтому топать к намеченной цели нашим героям пришлось довольно долго.

За это время юноша успел поведать формику все, что ему было известно насчет пленения местными блюстителями правопорядка его друзей. Свое отношение к означенным блюстителям он сформулировал весьма витиеватой и выразительной словесной конструкцией, из которой озадаченный формик вынес для себя лишь то, что все поголовно здешние полицейские являются злостными растлителями свиней, собак и юных невинных козочек, к тому же бессовестными вымогателями честно заработанных денег. Другие эпитеты, как «ехидные вонялы», «гомосеки паршивые», «козлы рогатые» и прочее, прочее, прочее, остались и вовсе вне понимания основательно озадаченного формика. Лишь по эмоциональному состоянию разозленного Охотника он смог догадаться, что все эти многоэтажные словесные нагромождения отнюдь не дифирамбы в адрес доблестной полиции Приозерска, а замечания критического свойства.

«Итак, Глан, – дождавшись, когда приятель выдохнется и замолчит, «заговорил» Шуршак, – ты считаешь, что Ветра, Берендея и Крушилу лишили свободы (изолировали, заперли, заключили в замкнутое пространство) без какой-либо на то причины? Я правильно трактую все, что ты мне только что рассказал (поведал, изложил, донес до сведения)?»

– Куда уж правильнее, – кивнул головой юноша.

«Теперь, как я понимаю, – продолжал формик, – наша задача их освободить (выпустить на волю, предоставить возможность дышать воздухом свободы)».

– Ух ты! – искренне подивился Глан. – «Предоставить возможность дышать воздухом свободы» – что-то новенькое. Откуда это у тебя, Шур?

«Так, прочитал в одной вашей книжке. Понравилось, хоть и не очень логично, но сказано красиво».

– Эстет доморощенный, – фыркнул юноша, но далее муссировать означенную тему не стал, а вернулся в русло прерванного разговора: – В общем-то, ты все правильно понял. Наша с тобой в данный момент задача заключается в том, чтобы по возможности незатратным способом освободить троицу балбесов, коих угораздило попасть в жадные лапищи погрязшей в коррупции полиции.

«Битва (побоище, штурм, схватка)?» – в предвкушении предстоящего удовольствия формик плотоядно зашевелил усиками и жвалами.

– Не суетись, милитарист неудержимый, битва состоится лишь в случае крайней необходимости. Для начала попытаемся договориться миром. Вот ты, Шур, частенько задаешься вопросом, какое значение имеют те самые желтые и серебристые кругляши, ради которых мы, Охотники, рискуем жизнью. Скоро у тебя появится реальная возможность убедиться в полезности презренного металла, к которому ты относишься со свойственным всем примитивным дикарям небрежением.

«Насчет «примитивных дикарей» я бы поостерегся, – неожиданно обиделся Шуршак. От такой реакции формика Глан даже опешил, ибо раньше подобные сравнения не задевали толстокожего муравья. – Мы, формики, вовсе не примитивные (глупые, неадекватные), а по многим параметрам (критериям, показателям) значительно превосходим всяких там двуногих».

– Ну и ну! – юноша пристально посмотрел в фасетчатые глаза приятеля. – Недаром говаривал мастер Румпль – мой первый гильдейский наставник: «Все беды, Глан, от излишних знаний и глупых книжонок». А я-то, дурак, еще пытался с ним спорить. Насчет уязвленного самолюбия это ты почерпнул там же, где и про «воздух свободы»? К тому же откуда в тебе эти шовинистические замашки насчет «всяких там двуногих»? Учти, наше многополярное общество хоть еще и не достигло необходимого уровня толерантности, но все-таки семиверстными шагами движется к взаимной любви и дружбе между народами. Так, во всяком случае, вещают с высоких трибун все более или менее разумные властители. Выходит, общество движется к любви и дружбе, а некоторые несознательные элементы в это время деградируют. Заметь, мы прошли с тобой по городу уже несколько верст, но ни одно «двуногое» тебя не двинуло одной из своих ног…

«Я тоже никого не покусал и не окатил кислотой», – тут же парировал формик.

Глан с еще большим интересом посмотрел на товарища, его так и тянуло продолжить нравоучительную беседу. Однако ему все-таки хватило ума до поры до времени не вступать в пустые пререкания с хитроумным формиком. И тут ничего не поделаешь – Шуршак в поисках знаний сталкивается не только с положительными моментами жизни, но часто и с отрицательными ее сторонами. Юноша лишь взял на заметку провести с приятелем беседу воспитательного свойства, чтобы избавить от кое-какого мусора, скопившегося в его, несомненно, светлой голове. К тому же на горизонте замаячило двухэтажное кирпичное здание полицейского участка, и времени для душевных разговоров не осталось.

– Шур, я пойду, побеседую с местным начальством, – Охотник похлопал приятеля ладонью по хитиновой спине, – а ты покамест обойди этот человеческий муравейник, проверь подходы, слабые места на случай… короче, на всякий случай и, самое главное, попытайся войти в контакт с нашими друзьями.

«Хорошо, мой друг (товарищ и брат), – ответствовал формик. – Сделаю все в самом наилучшем виде». – При этом Глана окатила такая волна искренней теплоты, что внутреннее напряжение от предстоящей встречи с блюстителями порядка как-то само по себе улетучилось.

В кабинет следователя, которому было поручено вести дело о ночном нападении на четырех «мирных обывателей», юноша вошел собранным и готовым доказывать невиновность товарищей любыми доступными ему способами. Однако его решимость не то чтобы испарилась – слегка поколебалась в тот момент, когда за массивным бюро он увидел того самого приметного брюнета, что наблюдал за их столиком минувшим вечером. Только на этот раз мужчина был не в щегольском пиратском прикиде, а облачен в темно-синюю полицейскую форму со знаками различия старшего околоточного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});