Ягор Дайч - Василий Евстратов

братья ушами не хлопают, вполне удачно уничтожают неприятеля. При этом работают неспеша и наверняка, раз их до сих пор не обнаружили.

А вот мне пришлось еще раз в сторону «прыгать», а то эти непростые китаезы, упорно пытающиеся со мной сблизиться, уже почти это проделали. Чуть ли не с пяти метров кто-то выстрелил, не давая мне высунуться, пока еще двое, громко крича, на рывок пошли… и никого не нашли.

И тут они начали умирать, при этом я не стрелял… выстрелов вообще не было слышно. Последний выживший, оглянулся, осознал случившееся… паника накрыла даже этого опытного бойца. Впрочем, ею и меня бы накрыло, в такой-то ситуации. Осознав, что он один живой остался, китаец рванул куда глаза глядят… на три шага его только и хватило, кто-то из братьев его срезал.

Все?

Еще не все, остался «не китаец»: увидев, как последний из его группы замертво упал, он и сам попытался на рывок пойти.

Не повезло ему, в реку он не решился броситься, понимал, что в воде его легко достанут, вот он и рванул в тайгу… в сторону Гришиной позиции.

Ну а тот и рад стараться: будто из-под земли появился на пути беглеца. Стрелять не стал, чтобы и этот не помер раньше времени, взмахнул рукой раз, два, три и «не китаец» к его ногам упал.

— Лежать! — прозвучала команда, когда беглец надумал было пошевелиться, подкрепленная очередным взмахом руки.

Ну да, нагайка — это хороший аргумент, особенно в рукопашной.

Мы все более или менее научились с ней управляться, но открыто ее только Гриша носит. Он то казачий сын, ему еще позволено, а вот нам, мужикам сиволапым… короче, дед нам запретил, чтобы казаков лишний раз не провоцировать. Особенно молодых, им только дай повод придраться и подраться.

Пока Гриша сторожил «не китайца», а Андрюха по сторонам посматривал, я прошел и проконтролировал китайцев, очень уж они серьезными бойцами оказались. В очередной раз нам скорострельное и тихое оружие помогло, иначе столь легко бы не справились с ними.

Добив одного найденного подранка, который и так уже отходил, но даже такого я за спиной не собирался оставлять.

— Я закончил тут! Андрюха, к Грише подтягивайся, — в полный голос произнес я в разговорник.

После чего, переведя оный в импульсный режим, чтобы он в пустую не дублировал наши разговоры. Еще раз осмотрелся по сторонам, в том числе и «духовным взором», ничего и никого тут не пропустил, обысками же тел позже займемся. Потопал к брату, на ходу дозаряжая оружие.

Андрюха первым к Грише прибежал, и теперь они вдвоем пленному руки за спиной вязали.

— Ну, здравствуй, Маркел, — присел я перед «не китайцем» на корточки, когда его, уже связанного, приподняли и спиной к дереву усадили.

Именно этот казак, когда меня «подрядили» похищенных девочек искать, после боя с похитителями пытался повесить на меня смерть Назара, или «Господина казака», как я его мысленно называл, который тогда под шумок хотел меня на тот свет отправить.

— Чтоб ты сдох, тварь… — попытался он плюнуть мне в лицо.

Но у него ничего не получилось, словил подачу от Гриши и набок завалился, продолжая ругаться.

— Сдохну, Маркел! Все мы помрем, только вот я когда-то в будущем, а ты уже сегодня. И от тебя зависит, как именно: мучительно и долго или быстро и безболезненно.

Парни снова усадили Маркела, тот, часто дыша, с буквально обжигающей ненавистью смотрел на меня, но хоть ругаться перестал. Видимо услышал меня и теперь ждет, что я еще скажу.

— Зачем в наши края заявился?

— Поквитаться хотел с вашей ублюдочной семейкой за Назара. Пацанов под нож, а сестер твоих в бордели сплавить…

— Стоп! — тормознул я дернувшихся было братьев.

— Хорошая попытка, Маркел! Но вот почему я тебе не верю, а? Нет, — не дал я ему снова высказаться, — в то, что за дружка своего посчитаться хотел, в это верю, честно. Но в то, что вы конкретно ради этого сюда приперлись — в этом вот сомневаюсь. Почему? Так тут все просто. Вон те… — я мотнул головой в сторону перебитых нами китайцев, — не твоего полета бойцы. Непростые, дорогие, не по твоему карману. И уж точно таких не нанимают, чтобы с семьей простого охотника поквитаться, тут бы больше хунхузы подошли.

Пристально наблюдая за Маркелом, видел, что мои слова точно в цель попадают, отчего он все больше и больше злится: зубами скрипит и глазами сверкает.

— Так зачем вы в наши края заявились?

Но и в этот раз ответа мы не услышали: одни ругательства из его рта изливались. Когда же он снова, своим поганым языком, попытался по сестренкам нашим пройтись, я Гришу сдерживать не стал.

Свистнула нагайка и на морде Маркела вспух рубец: от левого глаза (чуть не высадил его ему Гриша), наискосок по лицу. Заткнулся казак, ведь трудно изрыгать проклятия, когда кровь из разорванной губы рот заливает.

— По делу говори, а не то так изувечу, что предки твои тебя на том свете за своего не признают.

— Уууу, тв.ри, как же я в. с нен.вижу, — захлебываясь кровью, завывал упавший набок Маркел.

Стоило ему замолчать, как братья снова его подняли, спиной к дереву прислонили.

— Говори, Маркел, и уйдешь на тот свет быстро, без мучений. Иначе, сам, наверное, умеешь у человека нужное вызнавать, так что понимаешь, что дальше будет.

Не услышав ничего в ответ, в том числе и проклятий, еще раз попытался его разговорить.

— Кем тебе Назар приходился?

— Побратим мой, — неожиданно услышал я ответ. — Муж сестры моей младшей. А ты его…

— На смертном одре твоем клянусь, не убивал я его.

Маркел чуть взглядом меня не проткнул, пытаясь понять, вру я или нет.

— Перекрестись.

— Смысл? Я в бога вашего не верую, духов предков своих почитаю. Вот их памятью клянусь,