Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL. - Сюэцинь Цао

Следует сказать, что еще месяц назад, когда Цзя Юнь присматривал за посадкой деревьев, он подобрал в саду платок и догадался, что его потеряла одна из служанок, не знал, кто именно, но на всякий случай молчал. А сейчас, услышав, что это платок Сяохун, очень обрадовался и мгновенно составил план действий.

Он вытащил из кармана свой собственный платок и, отдавая девушке, сказал:

– Вот, возьми, но если получишь награду, не таи от меня!

Чжуйэр обещала, взяла платок, проводила Цзя Юня до ворот, а затем отправилась искать Сяохун. Но к нашему повествованию это не имеет отношения.

Между тем Баоюй после ухода Цзя Юня почувствовал усталость, лег на кровать и погрузился в дрему. Подошла Сижэнь, села на кровать, стала тормошить Баоюя:

– Что это ты вдруг среди дня лег спать? Если скучно, иди погуляй!

– Я бы охотно пошел, – ответил Баоюй, беря ее за руку, – только ни на минуту не могу расстаться с тобой!

– Помолчал бы! – воскликнула Сижэнь и стащила Баоюя с кровати.

– Куда я пойду? Везде скучно, – сказал Баоюй.

– Просто так пройдешься, все лучше, чем бездельничать целыми днями.

Баоюю было до того тоскливо, что он послушался Сижэнь. Вышел на террасу, подразнил птиц в клетках, а затем отправился бродить вдоль ручья Струящихся ароматов, наблюдая за резвящимися в воде золотыми рыбками. Вдруг он заметил, как бежит по склону горы пара вспугнутых молодых оленей. Баоюй не сразу сообразил, в чем дело, но тут из-за склона выскочил Цзя Лань с луком в руках. Увидев Баоюя, он остановился и почтительно произнес:

– Никак не ожидал, дядя, встретить вас здесь!

– Опять балуешься! – упрекнул его Баоюй. – Зачем пугаешь животных?

– Это я от скуки, – ответил Цзя Лань. – Делать нечего, вот и решил поупражняться в стрельбе из лука.

– Выбьешь себе зубы, – не захочешь больше упражняться! – бросил Баоюй и зашагал прочь.

Вскоре он увидел строение, едва различимое в пышных зарослях бамбука, шелестевшего на ветру. Это был павильон Реки Сяосян.

Баоюй робко приблизился и увидел свисавшую до самой земли дверную занавеску из пятнистого бамбука. Ничто не нарушало стоявшей вокруг тишины. Баоюй подошел к окну, затянутому тонким шелком, и почувствовал тонкий, необычайно приятный аромат. Он склонился к окну, и тут до слуха его долетел тихий вздох и слова:

– Мои мысли и чувства спят беспробудным сном!

Баоюя разобрало любопытство. Он пригляделся и сквозь шелк увидел Дайюй, лежавшую на постели.

– Почему ты так говоришь? – не утерпев, спросил Баоюй, отодвинул занавеску и вошел. Дайюй растерялась, покраснела, закрыла лицо рукавом и, отвернувшись к стене, притворилась спящей.

Баоюй приблизился было к кровати, но тут появились служанки и сказали:

– Ваша сестрица спит, вот проснется, тогда и приходите!

Но Дайюй быстро села на постели и крикнула:

– Я вовсе не сплю!

– А мы думали, барышня, что вы спите! – заговорили в один голос служанки и стали звать Цзыцзюань: – Барышня проснулась, иди быстрее сюда!

После того как они покинули комнату, Дайюй, поправляя волосы, принялась выговаривать Баоюю:

– Я спала. А ты меня разбудил! Зачем?

Глаза у нее были совсем еще сонные, на щеках играл румянец. Что-то дрогнуло в душе Баоюя. Он сел на стул и с улыбкой спросил:

– Что ты сейчас говорила?

– Ничего, – отвечала Дайюй.

– Меня не обманешь! – вскричал Баоюй, щелкнув пальцами. – Я ведь слышал!

Разговор был прерван появлением Цзыцзюань. Баоюй с улыбкой обратился к девушке:

– Завари для меня чашечку вашего лучшего чая!

– Откуда у нас хороший чай? – удивилась служанка. – Если хотите хорошего чаю, дождитесь Сижэнь, она принесет.

– Не слушай его, – одернула служанку Дайюй. – Дай мне воды!

– Но ведь он гость, – возразила Цзыцзюань, – и первым делом я заварю ему чай, а уж затем подам вам воду.

Служанка ушла, а Баоюй ей вслед произнес с улыбкой:

– Милая девочка!

Ах, если б я за пологом осталсявдвоем с твоею госпожой пригожей,Я не хотел бы все же, чтоб за намикогда-нибудь ты застилала ложе…

Дайюй вспыхнула, опустила голову.

– Что ты сказал?

– Ничего, – снова улыбнулся Баоюй.

– И я должна все это выслушивать. Набрался на улице всяких пошлостей, начитался вздорных книжек, – Дайюй заплакала. – Ты просто смеешься надо мной! Все вы, господа, смотрите на меня как на игрушку!

Она спустилась с кровати и вышла из комнаты. Баоюй бросился за ней.

– Милая сестрица, я виноват перед тобой, только никому ничего не говори! Пусть у меня вырвут язык, если я еще когда-нибудь осмелюсь произнести что-либо подобное!

В это время к ним подошла Сижэнь и сказала Баоюю:

– Иди скорее одеваться, отец зовет!

Эти слова прозвучали для Баоюя как гром среди ясного неба. Забыв обо всем на свете, он помчался одеваться и увидел, выходя из сада, стоявшего у вторых ворот Бэймина.

– Не знаешь, зачем меня зовет отец?

– Он собирается куда-то ехать, – ответил Бэймин. – На всякий случай поторопитесь, там все и узнаете.

Они свернули в сторону большого зала. Всю дорогу Баоюй терялся в догадках. Вдруг послышался смех. Баоюй обернулся и увидел, что из-за угла, хлопая в ладоши, выскочил Сюэ Пань.

– Не сказали бы тебе, что зовет отец, разве ты явился бы так быстро! – воскликнул он.

Бэймин, тоже смеясь, опустился перед Баоюем на колени.

Баоюй в растерянности остановился и никак не мог понять, что случилось. Лишь потом он сообразил, что Сюэ Пань хотел выманить его из сада и нарочно все это подстроил. Сюэ Пань между тем подошел к Баоюю, низко поклонился и попросил прощения.

– Не сердись на этого парня, – сказал он, кивнув на Бэймина. – Он не виноват, это я упросил его пойти на такую хитрость.

Баоюю ничего не оставалось, как сказать:

– Обманул, и ладно! Но зачем было говорить, что зовет отец? Разве можно лгать? Вот расскажу тетушке, пусть тебя отругает!

– Дорогой братец, мне так необходимо было тебя вызвать, что об остальном я позабыл, – ответил Сюэ Пань. – Не обижайся, если когда-нибудь я тебе понадоблюсь, можешь тоже сказать, что меня зовет отец.

– Ай-я-я! – вскричал Баоюй. – За такие слова полагается еще большее наказание!.. А ты, негодяй, – крикнул он Бэймину, – чего стоишь на коленях?

– Я не стал бы тебя тревожить по пустякам, – продолжал между тем Сюэ Пань. – Но третьего числа пятого месяца, то есть завтра, день моего рождения, по этому случаю Ху Сылай и Чэн Жисин где-то раздобыли огромный, рассыпчатый корень лотоса и невиданной величины арбуз. Кроме того, они подарили мне копченого поросенка и большую рыбину, присланную им в подарок из Сиама. Суди сам, часто ли бывает такое везенье? Рыба и поросенок, конечно, стоят немалых денег, да и достать их трудно, но все же это не диковинки, не то что корень лотоса и арбуз. И как только удалось вырастить такие огромные? Первым долгом я угостил свою матушку, затем отослал часть твоей бабушке и матери. Оставшееся хотел было съесть, но подумал, что для меня одного жирно будет и кто, как не ты, достоин есть столь редкие вещи. Вот и решил пригласить тебя. Кстати, у меня будет один прелюбопытный малый, актер и певец. Ты не против повеселиться денек?

Они направились в кабинет, где уже сидели Чжан Гуан, Чэн Жисин, Ху Сылай, Шань Пинжэнь и актер. Все поздоровались с Баоюем, справились о его здоровье. После чая Сюэ Пань распорядился подать вино. Слуги принялись хлопотать, и вскоре все заняли места за столом. Арбуз и корень лотоса были и в самом деле невиданных размеров, и Баоюй с улыбкой сказал:

– Как-то неловко получилось. Меня пригласили, а подарков я не прислал.

– Стоит ли говорить об этом! – произнес Сюэ Пань. – Надеюсь, завтра, когда придешь с поздравлениями, принесешь что-нибудь необычное.

– Единственное, что я могу подарить, это надпись или рисунок. Остальное все не мое. Одежда, еда, деньги, – смущенно признался Баоюй.

– Кстати, о рисунках, – перебил его Сюэ Пань. – Вчера я видел прекрасную картину, хотя и не очень пристойную, с пространной надписью. Я не стал вчитываться, лишь пробежал глазами, там, кажется, были иероглифы «гэн» или «хуан». А в общем, замечательно!

Услышав это, Баоюй подумал:

«Я видел почти все картины древних и современных художников и внимательно читал надписи к ним, но иероглифов „гэн“ и „хуан“ никогда не встречал».

Он напряг память и вдруг засмеялся и приказал подать ему кисть. Написав на ладони два иероглифа, он обратился к Сюэ Паню с вопросом:

– Ты уверен, что это были иероглифы «гэн» и «хуан»?

– А что? – в свою очередь спросил тот.

Баоюй показал написанные на ладони иероглифы и снова обратился к Сюэ Паню:

– Может быть, эти? Их и в самом деле легко спутать со знаками «гэн» и «хуан».

Все взоры обратились на ладонь Баоюя, там было написано «Тань Инь».

– Так и есть, – рассмеялись гости. – У тебя, верно, в глазах рябило, когда ты читал надпись!