Рождение героев - Олег Маркелов

– Почему мы? – воскликнул Гефорг, боясь, что обещанное Лесничим сулит им всем лишь дополнительные несчастья и беды. – Почему ты выбрал именно нас? Мы что, единственные дураки, сунувшиеся в твой лес? Разве нам своих проблем недостает, и кто-то из нас просил тебя показать нам судьбы всего мира? Может, ты считаешь, что нам слишком легко без всей той тяжести, которую наверняка несет это твое знание? Или мы…

Лесничий сделал рукой останавливающий знак, и слова застряли у Нарлинга в горле. Хозяин леса повернулся и вдруг оказался совсем рядом с путниками, на самом берегу озера. С печальной улыбкой он заговорил:

– Вы сейчас находитесь как раз в той части Сияющего леса, которую теперь смертные зовут Солнечным лесом. Тут моя власть все еще сильна. На этом берегу озера до года Огненных Слез стоял светлый город Аз-Муралан. Это был город дриад. Но тут жили и люди и эльфы… – Огонь в глазах Лесничего потускнел, а голос зазвучал совсем глухо. – В этот город приходили, как желанные гости, даже гномы. Но все стало иначе в год Огненных Слез, когда на Эпам с Небес обрушились горящие каменные глыбы. Реки поменяли свои русла, равнины вздыбились холмами, а леса сгорели в огне. Сияющий лес разделила Темная Река. Город оказался разрушен, а все населявшие его погибли. И лишь озеро чудом уцелело таким, каким оно было до той страшной поры.

Лесничий замолчал, погрузившись в воспоминания. Путники молча дожидались, когда он сам нарушит молчание, понимая, что рассказ о тех событиях звучит сейчас от непосредственного очевидца. Хозяин леса молчал довольно долго. Наконец он тяжело вздохнул и продолжил:

– Это озеро, как когда-то и этот лес, называется Сияющим. В давние времена смертные приходили к нему в поисках ответов на волнующие всех вопросы о том, что же ждет их в будущем. Но воды озера приоткрывают завесу тайны грядущего далеко не каждому пришедшему. Озеро видит любого насквозь – со всеми его страхами, пороками, тайными мыслями и желаниями. Оно видит и великих героев, и тех, кому суждено стать воплощением зла. Однажды Сияющее озеро показало мне путников, входящих в мой лес. До этого на протяжении нескольких сотен лет озеро не показывало мне ничего. И именно волю этих священных вод я исполнил, проводив вас сюда. Вы должны заглянуть в Сияющее озеро, как оно того хочет.

Элейн первой шагнула к кромке воды и, опустившись на корточки, коснулась водной глади ладошкой. Сейчас, когда вода была совсем близко, девушке показалось, что она едва заметно светится. А там, где ее рука коснулась поверхности, свечение стало чуть сильнее, будто сама ладонь засветилась в воде мягким теплым светом. Элейн отдернула руку, и свет вновь стал едва различимым.

– Вода совсем теплая, как парное молоко, – промолвила девушка.

Остальные путники, не замечая ничего настораживающего, тоже приблизились к самой кромке спокойной водной глади.

– И чего в этом озере особенного? – ворчал Регнар, скорее следуя привычке, чем высказывая свои настоящие мысли: просто иначе реагировать на что-то, сильно воздействующее на его разум и душу, он не умел. – Может, там водится особенно вкусная рыба?

– Идите за мной и ничего не бойтесь, – приказал Лесничий, выходя впереди всех, прямо в воду озера.

При каждом шаге Хозяина леса под его ногами разгорался призрачный теплый свет. Темные стволы деревьев закачались от сильных порывов ветра, но воды озера оставались совершенно гладкими, да и путники не ощущали ни единого колебания воздуха. Лесничий раскинул руки и, подняв голову к небу, запел, продолжая неторопливо шагать по водной глади. Завороженные происходящим, путники двинулись следом, выполняя волю Хозяина леса и с замиранием сердца понимая, что вода озера не расступается, принимая их в свою глубину, а держит, как будто они шагают по совершенно гладкому и прозрачному горному хрусталю. Весь окружающий мир вдруг скрылся в недостижимой дали, угасли все посторонние образы и звуки, оставляя лишь тьму вокруг, мерцающую гладь воды под ногами и хриплый голос Лесничего, поющего неимоверно древнюю тоскливую песню. Песню, от которой даже обожженные многими потерями и лишениями сердца Регнара и Экраима вдруг затрепетали, переживая вновь все горести и радости, смех и слезы их жизни и жизней их предков.

Невольно друзья старались держаться ближе друг к другу, будто в таком призрачном единении черпали силы, пытаясь справиться с ураганом эмоций и воспоминаний, нахлынувших на них. Элейн, ощутив совсем близко Нарлинга, взяла его за руку. Свечение воды начало усиливаться, разгораясь и пульсируя в такт песни Лесничего, остановившегося и повернувшегося к своим гостям лицом. Вскоре путники перестали видеть даже друг друга, лишь ощущая присутствие каждого находящегося рядом. Пение Лесничего достигло надрывного пика, буквально физически ранящего души, и вдруг смолкло. На путников накатило ощущение, словно лопнула какая-то плотина, сдерживающая нечто еще большее, чем то, что испытали они до этого. Сияние стало таким сильным, что друзьям пришлось зажмурить глаза, и в этот момент мир перевернулся…

Друзья медленно открывали глаза и осматривались. Они очутились посреди сухой, выжженной солнцем пустыни. Только бескрайние пески да редкие клочки искореженного кустарника, торчащие то там, то тут. Путники удивленно озирались, пытаясь понять, как могли они из испытанной только что бури эмоций вдруг оказаться в столь угнетающем мертвом мире.

– Смотрите! – воскликнул Гефорг, рассмотрев неподалеку знакомый остов башни, торчащий из песка костями скелета: именно на этих руинах дожидался Лесничий, пока волки привезут к озеру его гостей. Вот только озера больше не было – один песок вокруг. – Где мы? Неужели это Сияющий лес?

– Мы не иначе в Бездне Мрака! – ответил Регнар хриплым голосом. – Но мой верный топор при мне, и я наконец сойдусь в битве с хозяевами Черного Трона!

– Посмотрите! – воскликнула Элейн, указывая на небо и ощущая, как слабость накатывает на нее от страха, не испытанного с тех пор, как она переступила границы Шаллирского леса. – Это не может быть священным Оком Увара!

На мертвенно-белом небосводе светило солнце. Только солнце это было совсем не привычным солнцем их мира. Черное, с алыми пульсирующими прожилками, слепящее своей неестественностью, оно висело в зените. Казалось, жуткое светило высасывает саму душу любого, кто оказался под его лучами.

– Это Горр? Или Торр? – неуверенно предположил Гефорг, надеясь, что всему этому есть совсем не такое страшное объяснение.

– Нет, – мрачно отозвался Экраим, уже не раз и не два видевший это небо в своих снах. – Это Око Рамита.

– Ты прав, Экраим эль Нарим, – раздался голос Лесничего, и путники, обернувшись, вновь увидели его стоящим на развалинах башни. – Это новое солнце Эпама. Это Око Рамита.

– Око Рамита?! – вскинулся в негодовании гном, выдергивая из-за спины топор.

– Где мы, во имя Бездны, ответь?! – закричал Гефорг, ощущая, как от ужаса шевелятся волосы на его голове.

– Озеро Сияния показывает вам грядущее. То, что ждет Эпам в будущем, – проговорил Лесничий. – Не держитесь за это место. Отпустите свой разум… и ужаснитесь.

Мир подернулся пеленой и закружился в бешеном вихре. Страшные видения мелькали перед лицами путников: разрушенные города, заваленные горами разлагающихся трупов; пустыни, усеянные костями в тех местах, где некогда разразились страшные битвы с силами Мрака; Пораженные, прежде бывшие людьми, ликующие и пытающие страшными пытками тех, кто еще выжил и не покорился; повешенные, распятые, насаженные на кол, корчащиеся в агонии, пропитывая землю своей кровью люди, гномы, эльфы; многочисленные твари, чья принадлежность к слугам Черного Трона была очевидной, рвущие агонизирующих людей и пожирающие их… Всюду чувствовалось, что мир соприкоснулся с великим злом, которое теперь, словно смертельная болезнь, убивает его. Небеса выцвели, и Око Увара пало с небосвода Эпама. Око Рамита – брата Таллара, верховного бога Мрака – взошло на мертвом небе отравленного мира. Орды Пораженных возводили всюду отвратительные храмы, в которых проводили нечестивые обряды, открыто поклоняясь своим проклятым богам. Мир, ставший совершенно непригодным для жизни…

– Этого не может быть, – прошептал Гефорг, буквально раздавленный увиденным.

– Может. И именно таким будет будущее Эпама. Если только вы не сумеете помешать этому.

Жуткий мир смазался, как картина из сухого песка на сильном ветру. Путники вдруг опять очутились под серебряным светом Горра в волшебном лесу. Только стояли они теперь не на мерцающей светом глади воды озера, а на каменистом дне: воды озера отступили, померкнув и превратившись в обычную темную воду. Только свет Горра спокойно отражался в темной воде, рисуя серебром лунную дорожку.

Гефорга трясло, будто в лихорадке. Каким же дорогим показался ему тот мир, в котором он сейчас жил. Посмотрев на небо, усеянное звездами, он вдохнул полной грудью чистый осенний воздух – и только после этого решился посмотреть на друзей. Элейн сидела на земле, обхватив ноги руками и опустив голову к самым коленям. Гном и южанин стояли неподвижно с каменными лицами. Только на лице Экраима играли желваки, выдавая состояние, в котором он сейчас пребывал. Однако у наемника хватило сил склониться к скрюченной девушке и осторожно положить ей руку на плечо.