Сбежавшая жена босса. Развода не будет! - Вероника Лесневская

не подколоть.

- Тш-ш! – шикаю недовольно на нее. Отмахиваюсь. – Неважно. Он же не знает, что я… это я, - путано объясняю. – У него невеста своя есть. Та самая, которая не успела за него выйти замуж.

- Ну-у, кто не успел, тот опоздал, - закатывает глаза Стася. – И вообще, что с тобой, Лерусь? Когда тебя такие мелочи останавливали? – облокотившись о стол, подается ближе ко мне. – Брак у вас заключен? – киваю. – Штамп есть? – дублирую жест. – Ну и все! Плевать на бывших невест! Хватаешь свое и никому не отдаешь!

Медлю пару секунд, анализируя ее слова, и срываюсь на смех. Она ведь шутит?

- Я серьезно вообще-то, - хмурится Стася. И я проглатываю очередной смешок.

А ведь она права. Все в моих руках. По крайней мере, попробовать стоит. На кону – мое будущее и… любовь. Единственная. Почему я отдавать это должна без боя?

- Да! Я все ему расскажу, - внезапно на меня снисходит озарение. А подруга одобрительно хлопает в ладоши. - Сегодня же правду открою!

Мало ли, что я старшему Туманову обещала! Я же девочка: дала слово и тут же забрала. И паспорт попрошу вернуть. Потому что… развода не будет!

- Елки, а муж-бандюган знает, где ты? – внезапно вскрикивает Стася, озираясь насторожено. - Не приедет ненароком? – нервничает так, что руки дрожат.

- Хм, нет, - наблюдаю за ее лихорадочными движениями. - Во-первых, ему не до меня. Он на работе, - выдерживаю паузу, задумавшись. - Правда, утром прочитал твою записку. Но мало ли студенческих кафе у нас в городе, ведь так?

- Сильно ревнивый? – виновато морщит нос подруга.

- Может быть, - вспоминаю, как футболка мужская в окно улетела. – Немного… - судорожно сглатываю. – Но он не настолько современный, чтобы к девочкам меня ревновать, - спасаюсь от страха сарказмом.

Не нравится мне наш со Стасей разговор. Интуиция вопит об опасности. И сердце в пляс пускается, рикошетит по ребрам, отбивая бешеный ритм.

- Да уж не к девочкам… - пищит подруга, отворачиваясь. - Идем отсюда, а? - вдруг предлагает.

- Ста-ась, а почему ты вопросы такие странные задаешь?

- Ох, Лерусь, ты меня убьешь, - закрывает лицо руками. - А потом бандюган твой закопает, если узнает…

- Узнает что? – допытываюсь, а сама за рюкзаком тянусь.

- Я хотела как лучше, - чуть не хнычет Стася, отчего я лишь сильнее переживаю. – Я же не в курсе, что у тебя происходит. Помочь вам с Павликом решила. Он так страдал! Меня пытал, где ты, но я до последнего не сдавалась. Так он связи отца поднял, выяснил, как тебя от брака освободить. Руки твоей второй раз просить собирался… - тараторит сбивчиво, а я застываю, будто покрываясь ледяной коркой.

- Пожалуйста, не говори, что ты… - поднимаю взгляд, смотрю через плечо подруги. Гипнотизирую открывающуюся входную дверь. – Павлика позвала на эту встречу? – шепчу обреченно.

Ответ уже стоит на пороге. Мой бывший жених окидывает взглядом кафе, быстро находит меня, шагает к столику. И пришел он не один, а с группой поддержки…

- Что же ты натворила, Стася, - сипло выдыхаю и обреченно обхватываю голову руками. Упираюсь локтями в стол, а сама исподлобья продолжаю наблюдать за приближающимися мужчинами.

Вперед выходят два амбала, прикрывая главных «гостей». Огромные, мрачные, грозные, они словно пришельцы из параллельного мира в этом убогом кафе. Разделившись, подходят к занятым столикам, «просят» студентов и других посетителей покинуть помещение. Если можно так назвать молчаливые приказы и суровые взгляды, которыми качки расстреливают несогласных. Благо, хоть не настоящим оружием. Интересно, а у них есть?

Не обронив ни слова, изъясняются одними жестами, но этого достаточно, чтобы и так немногочисленная кучка народа начала стремительно редеть.

- Сглупила, каюсь, - подскакивает на ноги подруга, виновато изучая меня, ловит мои эмоции. Но не замечает, что происходит за ее спиной. – Я все исправлю! Ты дуй к мужу, - взмахивает рукой и указывает через плечо, а сама взглядом сумку ищет. - С влюбленным Павликом я поговорю, объясню все. Найду слова, чтобы успокоить его разбитое сердце, - щебечет воодушевленно.

Однако не догадывается, что ее план прямо сейчас летит под ноги амбалам. И оказывается безжалостно растоптанным грубыми подошвами.

- Разбитое сердце… Как же… - бурчу я, но с места не двигаюсь.

Апатия накатывает. От безысходности чуть не хнычу. Обнимаю живот руками. Чувствую себя так, будто внутри все органы сквозь мясорубку пропускаются и превращаются в фарш.

- Мне конец, - проговариваю, не сводя глаз с помятого лица… Стаса Петровского.

Обзор на секунду заслоняет Павлик. Суетится вокруг богатого «товарища», на меня указывает, словно выслужиться хочет. Ведет себя как шакал. Да и выглядит не лучше. Щуплый, худой, подобострастный. И ни капли не влюбленный, наврал сестре с три короба.

Передернув плечами от отвращения и внезапно охватившего меня озноба, перевожу хмурый взгляд на Стасю. Она, наконец, оборачивается. Сначала мило приветствует Павлика, а только потом обращает внимание на Петровского. Он и так не был красавчиком, а с разбитым после «разговора» с Аликом лицом – и вовсе похож на спившегося бандита без определенного места жительства. Неудивительно, что Стася застывает, обращаясь в статую.

- А что так побледнела, нянька? – небрежно оттолкнув подругу, Петровский падает на ее место.

Развалившись вальяжно на стуле, устремляет на меня два припухших мешка, на месте которых когда-то у него были глаза. Оценив его внешний вид, я трясусь еще сильнее. Вместе со столом, за который хватаюсь от беспомощности. Посуда жалобно позвякивает, словно паникует вместе со мной.

- Мне точно конец, - повторяю уверенно.

Зажмуриваюсь на миг, молясь, чтобы все это оказалось иллюзией. Приоткрываю один глаз, второй. Часто моргаю. Но Петровский не исчезает. Щелкает пальцами, что-то приказывая Павлику, и подается вперед, ближе ко мне.

- Поубавился твой пыл? Ты сегодня не такая дерзкая, как тогда в ресторане. А что случилось? - самодовольно хмыкает. Пытается улыбнуться, но губы ему Алик тоже «подправил». Будто скульптор в темноте топором орудовал. Вот такое оно – современное искусство по-тумановски. - Боишься нас? Правильно делаешь.

- Да не вас, - тяну уныло, одной