Время меча - Юрий Нестеренко

Эта идея явно понравилась пиратам еще меньше, чем освобождение самой Элины. Саберро тоже нахмурился.

— Вы не знаете законов нашего братства, — произнес он. — Я капитан, и мне причитается бОльшая доля добычи, чем простому матросу; однако я могу распоряжаться лишь своей долей, а не чужой. Я освободил вас и мог бы освободить еще некоторых, но на всех у меня просто нет прав. Просите что-нибудь другое.

— Я вынуждена настаивать, — произнесла графиня изысканно-вежливым тоном. — Мне показалось, что вы пользуетесь авторитетом у своих людей.

Саберро хмыкнул и тряхнул головой, оценив этот выпад.

— Ладно, сделаю, что могу.

Он повернулся и зашагал к середине палубы, где уже выстроили пленных. Их было 19 — 10 пассажиров и 9 членов команды; пираты уже успели добить раненых с каравеллы, которые не могли стоять на ногах, а также двоих своих, чье положение сочли безнадежным. У всех пленников, не исключая ребенка, его мать и двух легкораненых, руки были связаны за спиной; лишь для торговца со сломанной рукой сделали исключение.

— Кто может уплатить 500 дихразов — шаг вперед, — велел им Саберро. Это была весьма значительная сумма; даже хороший, вышколенный раб на восточных базарах стоил дешевле. Однако деньги за раба можно было получить сразу, выкупа же приходилось ждать месяцами, и все это время заложников надо было кормить и стеречь.

Пятеро торговцев вышли из строя. Для них произошедшее было крупной неприятностью, но не трагедией; отправляясь в опасное путешествие, они заручились от своих хозяев-купцов страховой гарантией на подобный случай. Единственный их коллега, оставшийся на месте, предпочел этому более высокие комиссионные и теперь проклинал себя за жадность. Лицо стоявшего рядом неразговорчивого переселенца, напротив, выражало стоическое спокойствие; в жизни ему довелось испытать столько несчастий, что потерю свободы он воспринимал просто как еще одно звено в привычной цепи неудач. Но наибольшее отчаяние читалось на лицах мужа и жены; они понимали, что отныне не только они сами, но и их ребенок обречен на рабство, притом, скорее всего, всех троих продадут разным хозяевам. Мальчик, как ни странно, не плакал; он был слишком испуган и находился в состоянии, близком к ступору.

Из команды никто не двинулся с места; даже для помощника капитана сумма выкупа была слишком велика, не говоря уже о простых матросах.

— Отвести в трюм и запереть, — распорядился Саберро, указывая своим людям на готовых заплатить выкуп. — Остальных развяжите, они свободны. Я расплачусь с командой за них.

Торговцы, мгновение назад снисходительно сочувствовавшие будущим рабам, остановились как вкопанные, не веря своим ушам. Весь их жизненный опыт отвергал возможность ситуации, когда отсутствие денег лучше, чем их наличие. Однако пираты немилосердно подталкивали своих заложников вперед, так что размышлять о несправедливости судьбы тем предстояло уже в трюме.

Освобождаемые тоже боялись поверить своему счастью, думая, что это какая-то жестокая шутка пиратов.

— Благодарите эту девчонку и ее отца, — буркнул им Саберро. — Вы покинете корабль в первом же порту, а пока тоже сидите в трюме и не путайтесь под ногами у моих парней. Но прежде вы поможете нам перетащить груз с каравеллы.

— Почему бы не отпустить их обратно на «Русалку»? — негромко спросила Элина у предводителя пиратов. — Да и я бы могла не злоупотреблять вашим гостеприимством.

— В этих водах шныряют военные корабли, — ответил Саберро. — Нам не нужно, чтобы кто-то навел их на наш след. Да и куда бы вы уплыли с такой куцей командой и без шкипера?

Пока добычу пиратов переносили на галеру, капитан наконец обратил внимание, что Элина стоит на палубе в насквозь пропитанной холодной водой одежде. Он велел выдать ей сухой костюм, попутно выделив каюту (одному из его подручных пришлось перебраться жить к товарищу). Элина также выразила желание получить обратно свой меч, что, после некоторого колебания капитана, было исполнено.

Переодевшись, графиня вернулась на палубу. Матросский костюм был ей великоват, но с родным мечом на поясе она чувствовала себя вполне комфортно, несмотря даже на недружелюбные взгляды части пиратов. В нынешней команде Саберро сохранилось лишь несколько человек из числа каторжников, взбунтовавшихся некогда на «Принцессе Сэлии» и, таким образом, лично обязанных графу; большинство же услышало подробности этой истории впервые. Мнения разбойников разделились — одни сочли, что их капитан поступил с Элиной правильно, другие полагали, что Саберро не следовало играть в благородство, тем паче по отношению к дворянину, высокомерно им пренебрегшему. Но и эти последние не смели ослушаться своего предводителя.

Разграбление «Русалки» было закончено. На палубе ее остались одни лишь трупы — как защитников, так и нападавших. Абордажные крючья были отцеплены, трапы убраны — все, кроме двух. По ним несколько пиратов в последний раз перебрались на каравеллу. Они обошли побежденное судно от бака до юта, поджигая его в разных местах. Убедившись, что огонь уже не потухнет, они поспешно попрыгали обратно на галеру. Гребцы налегли на весла, и пиратский корабль стал быстро отходить от «Русалки», превращавшейся в гигантский погребальный костер.

Бывших пленников — впрочем, пока еще не совсем бывших — отправили в трюм, в соседний с заложниками отсек, и Саберро повернулся к Элине:

— Я бы и вам не советовал зря маячить на палубе.

— Как будет угодно капитану, — не без обиды пожала плечами графиня.

— Еще только один вопрос. Почему вы поверили, что я — это я? О графе Айзендорге сложены баллады, я могла бы знать о нем, и не будучи его дочерью.

Вопрос был опасным — что, если Саберро просто не подумал об этом? Однако Элина уже чувствовала, что этот человек — не такой дурак, а значит, ответ у него есть.

— Я видел, как вы деретесь, — ухмыльнулся пират.

Галера рыскала по морю, отклоняясь то к северу, то к югу, но в целом постепенно двигалась в восточном направлении. Элина без всякого удовольствия

— да что скрывать, со страхом — думала о перспективе встречи еще с каким-нибудь судном. Она вняла предостережению капитана и старалась не выходить лишний раз из каюты, а дверь всегда держала на запоре. Хотя не все здесь были настроены к ней враждебно, на этом судне у нее не было друзей. Даже и сам Таб Саберро отнюдь не походил на классический образ «благородного разбойника» из легенд. Это был грабитель, убийца, работорговец и насильник

— не всякой ведь женщине, попавшей к нему в руки, посчастливилось оказаться в родстве с человеком, оказавшим ему услугу. Он ступил на преступный путь еще мальчишкой и ни разу в том не раскаялся. Тем не менее, у этого человека были свои понятия о чести, которым он неукоснительно следовал. Иногда он любил порисоваться, демонстрируя свое благородство. Так, он искренне полагал, что оказывает великое благодеяние захваченным на «Русалке», не продавая их в рабство и компенсируя команде недополученную прибыль за счет собственных средств. Те обстоятельства, что он потопил их корабль, присвоил все их имущество и теперь собирается высадить их без гроша в кармане в чужой стране, как-то не принимались им в расчет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});