Меченые - Сергей Шведов

Генерал сделал широкий жест, приглашая владетеля занять место подле себя. Это была высокая честь, но Бенту угодить было трудно.

— Не могу понять, благородный Труффинн, зачем тебе понадобились самые гиблые места Приграничья?

— Эти гиблые места — ключ не только к Приграничью, но и ко всему Лэнду. Вспомни Башню, благородный Бент: несколько сотен меченых держали в страхе все окрестные земли, вплоть до Нордлэнда, а бывали времена, когда их руки дотягивались до нашего горла.

Хаслумский с сомнением покачал головой:

— Меченые платили за обладание этим ключом слишком большую цену. Боюсь, благородный Труффинн, что эта цена нам просто не по карману. Даже самоуверенный Гоонский бык вынужден прибегать к помощи своего смертельного врага Чуба, чтобы удержать стаю, но это, кстати сказать, далеко не всегда удается.

Генерал Труффинн поднялся и, тяжело переступая негнущимися ногами, прошелся по залу. Выражение лица его в слабом мерцании светильников разобрать было трудно, но по упрямому развороту широких плеч и по твердости шага Бент без труда определил, что Унглинский чем-то сильно недоволен.

— Ярл Эйнар спутался с дьяволом, — произнес Труффинн с нажимом, — его погубила гордыня — тяжкий грех для каждого верующего человека.

Хаслумский поскучнел лицом — этот камешек был и в его огород. За годы, проведенные бок о бок с Унглинским, Бент так и не смог привыкнуть к вспышкам его благочестия, искренним или притворным, сказать трудно. Подобная риторика была хороша, когда требовалось увлечь за собой городскую чернь, направив ее гнев в нужную сторону. Но сейчас речь шла совсем о другом. Не хватало еще, чтобы благородных владетелей посылали на костер за излишек гордыни и отсутствие благочестия. С Труффинна, пожалуй, станется, но в этом деле Бент ему не помощник. Все хорошо в меру. Гоонский бык, возможно, и заслуживает веревки, но козни дьявола здесь ни при чем.

— Ярл Гоонский разрушил Башню, — напомнил Бент благородному Труффинну.

— Не думаю, чтобы прошлые заслуги ярла служили оправданием его нынешнему отступничеству.

Самого Хаслумского интересовали не столько меченые, сколько их накопленные за столетия богатства. Ярл Гоонский мог бы стать союзником ордена в борьбе с ересью, но предпочел хрупкий союз с Чубом служению благородному делу. Ходили упорные слухи о золоте духов, которым Гоонский, с согласия меченых, распоряжался безраздельно. Но слухи в сундук не положишь. Несмотря на все старания, ни Сивенду, ни Рекину Лаудсвильскому так и не удалось выведать что-либо определенное. И все-таки Труффинн слишком уж опрометчиво шел на окончательный разрыв с ярлом Эйнаром. Бьерну Брандомскому, единственному союзнику ордена в Приграничье, пока не удалось собрать под свои знамена реальной силы. Или Труффинн рассчитывает на помощь извне? Смутные догадки зашевелились в голове Хаслумского, и он с некоторой опаской покосился на Унглинского — от этого гордеца всего можно было ожидать. Так или иначе, но Бенту следует держаться настороже, чтобы не оказаться в дураках.

— Известно ли благородному Труффинну о смерти его родственницы, дочери ярла Хаарского?

— Никакая мне эта шлюха не родственница, — взорвался Унглинский.

Бент почти пожалел, что затронул столь деликатную тему. Земли Альрика Нидрасского наследовал Труффинн Унглинский, но, увы, Альрик успел жениться перед смертью, и огромные богатства Нидрасского дома отошли его сыну Тору. Дело было давнее, но есть раны, которые не зарубцовываются со временем. Ходили, правда, слухи о сомнительном происхождении Тора Нидрасского, но Бент, как и многие другие, пропускал их мимо ушей. Чтобы там ни говорили, а брак Альрика с Гильдис Хаарской был освещен церковью, и сходство владетеля Тора с тем или иным меченым дело не меняло. Чего не бывает в благородных семействах.

— Странно, что в дружине Тора Нидрасского есть меченые, — фальшиво удивился Бент, — до сих пор ни одному владетелю не удавалось привлечь их на службу.

— Чего же тут странного, — спокойствие оставляло Унглинского, как только речь заходила о наследнике Нидрасских земель, — известно, чей он сын.

Хаслумский никак не прореагировал на замечание Труффинна, к большому неудовольствию последнего.

— Ожский замок — рассадник ереси в Приграничном крае, — раздраженно продолжал генерал ордена, — об этом, кстати, пишет и наш брат, благородный Рекин Лаудсвильский.

«Рекин напишет», — с усмешкой подумал Хаслумский. Но так или иначе, а Тор Нидрасский в нынешнем раскладе фигура действительно не последняя. Именно он является связующим звеном между мечеными Чуба и Гоонским быком, не говоря уже о том, что он может найти сторонников в немалом количестве и в самом Нордлэнде.

— Ожский замок — одно из самых мощных укреплений на границе, мы не можем допустить, чтобы он продолжал оставаться в руках врагов ордена.

С этим заявлением генерала Хаслумский готов был согласиться:

— Я думаю, Рекину Лаудсвильскому удастся выманить Тора в Бург. А здесь мы поставим его перед выбором: либо он станет нашим союзником, либо уйдет в небытие.

Унглинский только мрачно кивнул в ответ.

Глава 7

ЛОВУШКА

Лаудсвильский с раздражением отбросил в сторону лист бумаги. Легко сказать — поймать меченого! Эти олухи в Бурге только и умеют что отдавать распоряжения, попробовали бы они хоть что-нибудь сделать на его месте. Рекин заметался в поисках выхода. Орден не прощал неудач, а владетелю никак не улыбалось потерять с таким трудом завоеванное положение. Земли его были разорены бесконечными усобицами предыдущего царствования, замок почти совсем развалился. Служение ордену было единственным средством существования Лаудсвильского, а изгнание из его рядов означало нищету и забвение.

Рекин выругался и вновь взял в руки письмо. Инструкции ордена требовали немедленных действий, но как подобраться к проклятому замку? Брандомский, верный пока друг Рекина, новообращенный член ордена, вряд ли мог быть полезен. После известных событий хитроумному Бьерну путь в Ожский замок был заказан. Ярл Грольф Агмундский? Нет, слишком умен, слишком хитер, слишком часто заглядывает в рот Гоонскому быку. Благородный Фрэй Ингуальдский? От этого дурака помощи ждать не приходится. Для того, чтобы заманить меченого в ловушку, требовалась из ряда вон выходящая приманка. Лось осторожен, не глуп и опытен, несмотря на молодость. Тяжелое детство, проведенное в бегах, не прошло для него даром. У меченого звериный инстинкт на опасность. На что он может клюнуть? На женщину? Но Лось, похоже, не из тех людей, которые влюбляются без памяти, а смазливых девчонок в Ожском замке и вокруг него предостаточно. Деньги? Рекин с сомнением покачал головой: Башня накопила изрядные богатства, да и в Ожском замке недостатка в средствах не испытывали. Лаудсвильский скрипнул зубами. Подумать только, этот мальчишка Тор купается в золоте в то время, когда потомок древнейшей нордлэндской фамилии вынужден пресмыкаться перед всякой сволочью, чтобы заработать себе на жизнь. Разгоряченный Рекин отхлебнул большой глоток вина из серебряного кубка. Жена благородного Фрэя Кристин позаботилась о госте замка — вино было высшего качества. Толстый добродушный Фрэй был без ума от своей молоденькой вертлявой жены и, случалось, бросал на Рекина недовольные взгляды, когда тот в шутливом разговоре с Кристин заходил слишком далеко. Лаудсвильскому нравилось поддразнивать хозяина, но покушаться на честь его жены он не собирался. Кристин отчаянно скучала за стенами Ингуальдского замка, появление молодого владетеля из Нордлэнда внесло приятное разнообразие в ее жизнь. Но, увы, Рекина Лаудсвильского нельзя было назвать красавцем. Его скучное лошадиное лицо наводило скорее на мысли о бренности всего земного, чем на мысли о галантных приключениях. Сам Рекин это осознавал и не разыгрывал из себя любезного кавалера. Его отношения с Кристин не пошли далее дружеской перебранки за обеденным столом да совместного высмеивания добродушного Фрэя. Однако владетель Ингуальдский был добродушен только за столом в обществе жены и друзей. Все соседи уважали его за силу и проявленную во многих сражениях храбрость. Фрэй поддерживал дружеские отношения со всеми окрестными владетелями, в том числе и с Тором Нидрасским.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});