Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

поклонился и вышел из царских покоев.

* * *

21 марта (2 апреля) 1801 года. Ревель, трактир «Золотой олень».

Джулиан Керриган, на службе Его величества императора Павла I

Трактир «Золотой олень» золотым назвать было трудно даже при очень большом желании. Замызганные стены, несколько столиков, за которыми сидели личности с весьма подозрительной внешностью. За одним таким столом в углу было свободное место – там расположился среднего возраста лысый толстяк с багровым лицом, одетый чуть поприличнее, чем остальные.

Я подошел к этому столику и вежливо спросил у красномордого разрешения присесть рядом с ним.

– Садись, жалко, что ли… Только что-то я тебя здесь раньше не видел, – хмуро пробормотал толстяк.

– Да меня раньше здесь и не было, – усмехнулся я. – Ведь приехал я в Ревель только вчера вечером. Скоро в море растает лед, и, может быть, мне удастся наняться на какое-нибудь торговое судно. Торчу в этой проклятой России еще с прошлой осени. Надоела она мне до тошноты…

– Не переживай, парень, может, я смогу тебе чем-нибудь помочь, – сочувственно покивал толстяк. – Как тебя зовут-то?

– Джон О’Нил, – ответил я и с прононсом типичного ирландца добавил: – Из Бостона.

– Ну, будем знакомы. Иоганн Шварц, – представился красномордый. – Коммерсант из Либавы.

«Ага, – подумал я, – ты такой же Шварц, как я О’Нил. Акцент в немецком у тебя то ли из Лидса, то ли из Бирмингема». Но улыбнувшись, я пожал ему руку. Тот в ответ похлопал меня по плечу, от чего я скривился от боли.

– Что это ты вдруг? – удивился Шварц.

– Плечо, я… В общем, ударился недавно.

– Ага, понятно, – и толстяк с плохо скрываемым отвращением отхлебнул пива из своего стакана. – Слушай, парень, зря мы тут торчим. Поят в этой дыре таким дерьмом, словно из бочки, в которую налили не пиво, а ослиную мочу. А на закуску подают такое, что я невольно начинаю понимать беднягу Панике[43]. Пойдем-ка лучше к «Толстому Герберту», у него для нас найдется кое-что получше.

– Я б пошел, дружище, да денег у меня мало. А еще неизвестно, сколько мне здесь торчать.

– Ничего, я угощаю. Поедим, выпьем, потолкуем о том о сем.

Я действительно прибыл в Ревель вчера днем. А началось все несколько дней назад, когда меня вызвал к себе мой новый начальник мистер Патрикеев. Кроме него в его кабинете находился и подполковник Михайлов.

Они спросили меня о здоровье, о моей ране и о настроении. Услышав, что я практически здоров и горю желанием хоть сейчас приступить к работе, Патрикеев засмеялся и сказал, что врачи далеко не так положительно оценивают состояние моего здоровья, но если я действительно хочу начать работу, то могу поучаствовать в одном весьма рискованном деле. В скором времени Ревель с «дружеским визитом» посетит британская эскадра адмирала Паркера. В ее состав, кстати, входит и хорошо знакомый мне фрегат «Бланш».

Если я тогда еще и сомневался в чем-то, то услышав о фрегате, на котором когда-то служил и на котором принял смерть мой друг Билли, я тут же согласился с предложением русских. Но мне не совсем было понятно, что именно я могу для них сделать в Ревеле.

Патрикеев пояснил, что моя главная задача – познакомиться с живущими в Ревеле британскими агентами и сочувствующими им местными жителями и узнать об их планах на случай появления на ревельском рейде эскадры Паркера. По данным русских, в городе существовала группа британцев и их подручных, которые что-то замышляют против гарнизона Ревеля.

Затем мне разъяснили придуманную для меня историю – «легенду», – под прикрытием которой я должен появиться в Ревеле. Инструктаж мой продолжался и по дороге до Нарвы, пока мы ехали по довольно приличной дороге в экипаже с наглухо зашторенными окнами. Самой Нарвы я не увидел – мы переправились через реку по деревянному мосту. Потом, проехав через весь город, мы остановились на каком-то хуторе. Там меня переодели в поношенную матросскую одежду, еще раз проверили, насколько хорошо я запомнил свою «легенду», потренировали меня, задав несколько каверзных вопросов, добиваясь, чтобы я отвечал на них без запинки. Высадили меня в лесу неподалеку от селения Разик.

В тот же вечер я появился в этом селении, заночевал в местной харчевне, а на следующее утро отправился в Ревель. Мне подсказали, что нужных мне людей я, скорее всего, найду в трактире «Золотой олень». И вот, похоже, рыбка клюнула.

«Толстый Герберт» оказался заведением на порядок выше классом «Золотого оленя». Столики в нем были сделаны из орехового дерева, а люди, сидевшие за ними, хорошо одеты. Увидев меня, хозяин трактира с решительным видом направился в нашу сторону, наверное, чтобы вышвырнуть нас из этого заведения. Но заметив Шварца, он угодливо склонился и спросил по-немецки:

– Вам как обычно, герр Шварц?

Шварц еле заметно кивнул и добавил: «Нам по две кружки твоего темного и по тарелке говядины в соусе». Трактирный слуга отвел нас на второй этаж, в залу, где за столом могло поместиться не более десяти человек. Пиво принесли минуты через две. Мы чокнулись кружками, отпили по глоточку, и Шварц заметил:

– Знаешь, парень, может, ты и из Бостона, но акцент у тебя скорее ирландский.

– Я родился в Балликасле, графство Антрим. Но ушел оттуда в море еще в детстве. Юнгой.

Именно там родился когда-то мой покойный друг Билли, так что хоть я там никогда и не был, но кое-что рассказать смогу. Шварц пристально посмотрел на меня и продолжил допрос:

– Слушай, а ты, часом, не католик?

– Нет, я протестант и не люблю папистов.

Взгляд его чуть смягчился, но вопросы следовали один за другим, как волны в шторм:

– А как ты сюда попал?

– Если честно, мистер Шварц, то дело было так. Я отправился в Нарву на «Веселой Мэри». Вышли мы из Корка. В Нарву мы зашли в середине ноября. Только загрузились товаром и уже были готовы отправиться в обратный путь, как – на тебе! – русский император наложил секвестр на все английские суда. «Веселую Мэри» арестовали, а нас самих русские посадили в какой-то сарай на окраине Нарвы. Обращались они с нами как со скотом, редко кормили, издевались, как могли… А еще мыться заставляли! Хоть мы им и говорили, что не по-христиански все это!

– Просто так московиты никого не держали. А вот если ты что-нибудь такое учинил…

– Да какое там «учинил»… Говорю же тебе – матрос я, самый обыкновенный матрос.

– Ясно… А что у тебя с плечом? Покажи-ка мне!

Пришлось стащить с себя суконную матросскую