Черный смерч - Георгий Тушкан

— Но зачем вам есть нас?

— Существует один закон: расширяйся за счет других, а не то тебя съедят. Впрочем, я знаю, что Луи Дрэйк хотел оставить вашей организации ее название, а вас — ее руководителем. Предложение выгодное, подумайте!

Пирсон встал.

5

После разговора с Пирсоном Гильбур убедился, что дела его очень плохи. Он вернулся в гостиницу и постарался отдать себе отчет, в чем именно он «сплоховал».

Больше всего его угнетала история с падением курса консервных акций. Отец при жизни всегда предостерегал его от покупки акций и от игры на бирже. Консервные акции так упали в цене, что, продав их, он понес огромные убытки. Хоть в пору получить в банке ссуду под залог фермы! Нет, нет, это только ускорит конец… Надо достать денег, раздобыть деньги под любой процент, чтобы удержаться хоть сейчас, а там он выпутается.

Вот тут-то Гильбур и вспомнил об Аллене Стронге, своем племяннике. Стронг теперь разбогател и мог бы его выручить. Одно только поручительство Аллена может дать в банке миллион. Вильям Гильбур ночью же заказал по телефону билет на самолет. Свой автомобиль он оставил в гараже гостиницы.

Перед вечером Гильбур уже ехал на такси с аэропорта. Он пришел в хорошее настроение, когда шофер, услышав имя профессора Стронга, даже не спросив адреса, повез его. «По-видимому, у мальчика золотая голова, если при всей его непрактичности его так высоко вознесли».

Большой парк, пальмы, дорожки, усыпанные галькой с морского берега, дорогие цветы и наконец прекрасная вилла — все это еще больше убедило Гильбура в том, что дело его племянника процветает. Гильбур вылез из такси у веранды, ища глазами кого-нибудь, кто мог бы ему ответить, сюда ли он приехал. Дверь распахнулась, и коренастый мужчина крикнул с порога:

— Алло? В чем дело?

— Я к профессору Аллену Стронгу.

— Профессора Стронга нет, жена тоже уехала!

— Я подожду.

— Долгонько придется ждать. Они уехали на несколько месяцев.

— Значит, вилла пустая?

— Дедушка! — донесся возглас сверху, и по ступенькам веранды сбежала Бекки. — Заходи же, я угощу тебя чудесным кофе!

— А где отец?

— Папа? Уехал в экспедицию с мамой. А куда, честное слово, не знаю. Это секрет для всех, даже для меня. Письма и телеграммы пересылаю ему через этого типа. Знаю, что в Южную Америку… Да ты зайди, я тебя все равно не отпущу.

Они поднялись наверх и прошли в столовую.

— Старый знакомый! — воскликнул Гильбур при виде Джима. — Если не ошибаюсь, мы познакомились в памятную ночь несостоявшегося суда Линча над Джонсоном и твоим отцом, — сказал он Бекки.

— Пей, дедушка, не обожгись! — Бекки поставила перед Гильбуром чашку с кофе. Вторую чашку она передала Джиму. — Я уговариваю Джима отправиться путешествовать по Южной Америке. Лучше лазить в дремучих лесах — гилеях Бразилии у Амазонки, чем целый год сидеть в монастыре.

— Ты в монастыре?

— А чем лучше папины условия? Никому не пиши, ко мне не приезжай, никому ни слова, пока он не кончит работы…

— Какой?

— Вот этого он мне не сказал. Даже мама не знает, но мама улетела с ним. Я наняла аэроплан и полетела с Джимом вдогонку. Хотела устроить сюрприз, но нас посадили в Бразилии и лететь за отцом не разрешили. Папа прислал сердитую радиограмму… но это, конечно, не он, а мама. Все же мы не сдаемся!

Вильям Гильбур отхлебнул кофе, обжегся и поставил чашку на стол.

— Да, нас с Бекки вернули назад, — сказал Джим. — Мы не доехали до Аллена Стронга. Поездка была мне совершенно необходима… Ведь Аллен Стронг выставил меня за дверь, как «красного» агитатора, дурно влияющего вот на эту девицу.

— Дедушка, Джим собирается после поездки в Южную Америку ехать на Яву и Суматру — писать рекламную брошюру о хине и натуральном каучуке.

— Вы знаете Суматру, Джим?

— Я? — спросил Джим, отхлебывая кофе. — Бывал… Там обезьян учат лазить на пальмы за кокосовыми орехами. Я даже сам дрессировал одну обезьянку. Почти удалось. А повлиять вот на это существо в юбке, воображающее себя шефом пресс-бюро, состоящего из одного репортера-бездельника, не могу!

— Перестаньте ругать меня, Джим, — прервала его Бекки. — Дедушка, я борюсь за папу с мамой. Она хочет показать отца сверхпреуспевающим, недалеким консерватором. А я хочу показать его таким, как он есть. Джим мой репортер. Но теперь он не хочет быть больше репортером моего пресс-бюро. Ему, видите ли, «стыдно» грабить меня…

— Вот не ожидал встретить стыдливость у журналиста! — резко сказал Гильбур, неприязненно глядя на молодого человека, видимо уже сумевшего понравиться Бекки.

Старик начал сердиться не на шутку. Его раздражение, вызванное своими собственными неудачами, требовало разрядки. Отвращение к продажным писакам перешло к нему от отца и особенно обострилось после опубликования в газете случая с «фитофторой специес».

Джим поставил чашку, круто повернулся, видимо желая «обрезать» старика, но, увидев его расстроенное лицо, он улыбнулся, чем еще больше рассердил Гильбура. Но Джиму не хотелось, чтобы у Гильбура создалось ложное впечатление о нем.

— Мой отец был учитель, — сказал Джим, — он любил Америку, как Стефансон, выпустивший биографическую книжку «Разгребатель грязи», с разоблачением монополистов. Несколько лет назад я написал книжку под заголовком «Букет гитлеров». Это о том, к чему приводит сверхкапитализация в стране сверхкоролей…

— Так это вы? — удивился Гильбур. — Вот не ожидал! Я кое-что слышал об этой книжке. Значит, это вы? — Теперь Гильбур с симпатией и удивлением смотрел на Джима.

— Именно я! В этом я перестал сомневаться, когда мне подтасовали судебное дело. Потом мною заинтересовалась Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности! — Джим засмеялся и выжидательно посмотрел на Гильбура.

— Джим, — сказал Гильбур, — вы подвернулись весьма кстати. Мне очень нужен доверенный человек для поездки на Суматру. Дело связано с продажей партии риса и сахара и организацией кооператива фермеров. На этом деле вы не станете миллионером, но расходы я оплачу. Наше объединение взяло на себя одну коммерческую операцию. Я начинаю опасаться подвоха. Желательно послать толкового парня — выяснить эту историю, и чем скорее, тем лучше.

— Я не прочь помочь вам, Вильям Гильбур. Я кое-что слышал о вашей борьбе с монополистами. Я уважаю вас за это, хоть вы и потерпите поражение.

— Что за странный фатализм! — рассердился Гильбур. — Я верю в здравый смысл людей. Нужно бороться с монополизмом.

— Особенность империализма — это концентрация производства за счет таких, как вы, — сказал Джим.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});