Клипер «Орион» - Сергей Жемайтис

Цусима

Воин Андреевич, обводя взглядом слепящую поверхность моря, сказал:

— Цусимский пролив! Печальные места. Старший офицер, стоявший у нактоуза и тоже смотревший на праздничную синь, ответил:

— Вот и остров Оканосима.

— Да, здесь адмирал Того поджидал эскадру Рожественского.

Воин Андреевич держал в руке конверт. Он вытащил из него с десяток листков тонкий бумаги с синеватым машинописным текстом.

— Вот, пожалуйста! Наконец-то нашлось одно из последних писем моего шурина Левы Стратоновича, о котором я вам говорил. Оказывается, в плимутской суматохе я сунул его в «Лоцию Средиземного моря». А сегодня Феклин нашел совершенно случайно, он у меня книгочей, приносит, мамочка, и говорит сияющий: «Вот, Воин Андреевич, оно, проклятое. Сколько крови попортило ваше письмо. Хорошо, что у нас ничего не теряется». — Воин Андреевич развернул страницы:

— Лева готовит большую работу о русско-японской войне и вот прислал копию записок Клапье де Колонга, добытую им каким-то непостижимым образом. Письмо долго пролежало в Лондоне и полгода у меня на полке. Здесь картина всего сражения 14 мая пятого года. Поразительно точная запись, буквально по минутам, видимо, частью выписка из вахтенного журнала броненосца «Суворов», а остальное по памяти. Как вам известно, капитан первого ранга Клапье де Колонг был флаг-капитаном при штабе адмирала Рожественского, находился при нем на «Суворове», а затем в плену. Если разрешите, я кое-что зачту, или посмотрите сами?

— Лучше вы. Я смогу только ночью, а сейчас как раз время, когда шел бой. Пожалуйста, читайте все подряд.

И Воин Андреевич стал читать, устроившись поудобней в своем бамбуковом кресле.

— «Дни 14 и 15 мая вызывают потребность молитвенно помянуть всех погибших в бою с японским флотом на судах эскадры вице-адмирала Рожественского у острова Цусима — убитых, раненых и уцелевших, доблестно разделивших участь своих кораблей, пойдя на них ко дну Корейского пролива.

В конце апреля 1905 г. II эскадра Тихого океана, следуя с последней стоянки в бухте Ван-Фонг — Французского Индо-Китая — к Корейскому проливу, соединилась в Китайском море с отрядом судов контр-адмирала Небогатова. На дальнейшем переходе имели в море одну погрузку угля с транспортов.

10 мая скончался на „Ослябя“ контр-адмирал Фелькерзам, начальник 2-го броненосного отряда, флаг его но был спущен, о смерти его не оповещалось по эскадре. Тело адмирала, запаянное в металлический гроб судовой работы, пошло ко дну с броненосцем „Ослябя“ — первой жертвой Цусимского боя.

11 мая у Седельных островов отослали все транспорты под коммерческим флагом — разгруженные в Сайгоне, а с запасами — в Шанхай.

Чтобы пройти Корейский пролив 13 мая днем, надо было держать с лишком сутки двенадцатиузловый эскадренный ход; это было очень желательно, так как условия погоды (пасмурность, свежий ветер и состояние моря) были лучшим нашим союзником для прохода Корейским проливом. К сожалению, держать такой ход не могли и этим надеждам не суждено было оправдаться.

Эскадренный ход с 9 узлов увеличили до 10 с расчетом к утру 14 мая подойти к Корейскому проливу.

В день 13 мая, при все той же свежей и мрачной погоде, Адмирал производил эскадренные эволюции специально для обучения отряда контр-адмирала Небогатова.

К вечеру 13 мая погода стала улучшаться. На кораблях отслужили всенощную.

Ужин и чай у Адмирала прошли в напряженном состоянии.

Около 9 часов утра наши аппараты беспроволочного телеграфа стали принимать слабые, отдаленные переговоры двух районов. Следовавший с эскадрой вспомогательный крейсер „Урал“, снабженный самым мощным аппаратом беспроволочного телеграфа., специально предназначался прекращать всякие переговоры на значительном расстоянии разрядами своих мощных волн, не был использован, чтобы этим преждевременно не открыть своего присутствия.

В ночь с 13 на 14 мая вряд ли кто спал? слишком очевидна для всех была встреча с неприятелем в полном его составе. У всех вид напряженно деловой, сосредоточенная заботливость, отрывистые и только необходимые распоряжения и сообщения.

В кают-компании „Суворова“ — тихий говор. Большинство офицеров на йогах, в заботе о состоянии своих частей. Прислуга — у орудий; полная боевая готовность. По всему кораблю отдельные группы сидящей и лежащей команды, тихо разговаривающей. Вестовые таинственно сообщают офицерам о появлении в жилой палубе крыс. Завтрашний день определит судьбу каждому — вот смысл настроений.

В утро 14-го мытья палуб не было; после молитвы и завтрака — приборка.

К утру 14-го вся команда „Суворова“ без всяких приказаний оказалась одетой в первосрочное новое чистое платье и белье.

Утром 14 мая эскадра шла в строе двух кильватерных колонн (1-й и 2-й броненосные отряды в правой колонне., а 3-й броненосный отряд и крейсеры „Олег“, „Аврора“, „Донской“ и „Мономах“ — в левой). Транспорты „Анадырь“, „Иртыш“, „Камчатка“, „Корея“ и буксирные пароходы „Русь“ и „Свирь“ шли между боевыми судами („Анадырь“, равняясь с „Олегом“ и „Ослябя“, „Свирь“ и „Русь“ шли по обе стороны „Анадыря“). Миноносцы „Бедовый“ и „Быстрый“ шли слева за „Суворовым“, „Буйный“ и „Бравый“ — справа за „Николаем“, „Блестящий“, „Безупречный“, „Бодрый“, „Грозный“ и „Громкий“ шли в кильватерной колонне между крейсерами и транспортами. „Жемчуг“ и „Изумруд“, имея инструкцию отводить от эскадры встречные коммерческие суда, шли: первый на 4 румба вправо от курса и в 4 кабельтовых от „Суворова“; второй в таком же положении слева от „Николая“. В случае появления неприятеля миноносцы „Бедовый“ и „Быстрый“ имели инструкцию перейти в кильватер „Жемчугу“, „Буйный“ и „Бравый“ в кильватер „Изумруду“. С рассветом разведочный отряд „Светлана“, „Алмаз“ и „Урал“, находившийся впереди эскадры, повернул влево и согласно ранее полученным приказаниям расположился сзади эскадры.

Курс эскадры NО–60° истинный на середину пролива между Цусимой и Японским берегом; ветер 3–4 балла; солнечный день, но мгла сокращает горизонт до 7–8 миль. Эскадренный ход 9 узлов.

В 6 часов 45 минут утра справа позади траверза показался во мгле силуэт военного корабля на расстоянии около 8 миль, затем скрылся, но спустя немного времени опять появился в той же стороне и продолжал идти с эскадрою до начала боя на расстоянии от 50 до 70 кабельтовых. Броненосцам было приказано иметь наведенной одну 12-дюймовую башню на этот корабль, оказавшийся японским крейсером „Идзуми“.

В 9 часов 45 минут утра показались из мглы японские старые крейсеры: „Матсушима“, „Чиниен“, „Хашидате“, „Итсукушима“ и „Акитсушима“ в строе кильватера и повернули на наш курс на левом траверзе. Расстояние около 80 кабельтовых.