Мое тело – тюрьма - Кицунэ Миято

class="z1" alt="" src="images/771ddb92-21cd-45ad-8a8e-9c518c03d32d.png"/>

— Это твой парень провожал тебя? — поинтересовался у Киры приятной наружности молодой человек в прямоугольных очках, который занял место рядом.

— Серёжа? Нет. Просто хороший знакомый, — Кира отвернулась от окна, под которым стоял Серёжа. — Решил помочь с моей сумкой. Я — Кира.

— А я Вольдемар, — представился парень.

— Приятно познакомиться, Вольдемар, — кивнула Кира. — Ты знаешь, далеко ли ехать до «Старой Роси»?

— Примерно полтора часа, — сверкнул красивой улыбкой с необычайно ровными зубами тот. Кира такие только в рекламе зубной пасты видела. — Удивительно, что ты не удивилась моему имени. Обычно все переспрашивают и просят имя попроще, типа «Вова».

— Тебе не подошло бы «Вова», — ответила Кира, рассматривая симпатичное лицо с волевым подбородком, яркими карими, почти чёрными глазами и слегка вьющимися тёмными волосами. — Вольдемар звучит неплохо… На крайний случай — Владимир. Или Володя. Но «Вова»? Нет. Определённо не твоё имя.

— И всё же удивительно, — снова улыбнулся Вольдемар.

— Я привыкла к необычным именам, — пожала плечами Кира. — Когда спокойно зовёшь кого-то «Симба», «Принцесса», «Сэр Ёжик» или «Комсорг», Вольдемаром как-то уже не удивить.

— О, не зря ты мне с первого взгляда понравилась, Кира. Ты действительно интересная.

— Ох, благодарю, Вольдемар, — чопорно кивнула она. — Думаю, что поездка в нашем необычайно интересном обществе покажется вам занимательной.

Они засмеялись.

С Вольдемаром, которого потом все называли «Володя», они подружились. Ордынский Вольдемар Аристархович окончил четвёртый курс и перешёл на пятый. Отличник, активист, весёлый и жизнерадостный человек, который ехал на курорт, потому что у него был второй инфаркт в двадцать один год. Он был довольно пропорционально сложен, но ростом чуть ниже Киры. Его родители были преподавателями ВУЗа.

Оказалось, что в заезде было сорок шесть человек, из них всего дюжина девчонок.

Всю их толпу поселили в один корпус на весь второй этаж. Было всего четыре комнаты на троих, все остальные на пять-шесть-семь человек. Так что девчонкам предложили расселиться в маленькие комнаты, а парни заняли все большие.

Соседки Киры — Гульнара и София — приятные спокойные девчонки, которые то ли были подругами, то ли сдружились, пока ехали до «Старой Роси». С соседками Кира пересекалась только ближе к отбою. Из-за ранних процедур и довольно жёсткого графика в корпусе никто не буянил и по ночам не шарахался, все соблюдали режим.

Их корпус был вынесен за территорию курорта, хотя и стоял совсем рядом со шлагбаумом. Так что им сразу выдали пропуска. Ещё всей толпой они сходили по врачам и получили предписания на лечение.

Завтрак, обед и ужин у них был в корпусе «Русский», часть процедур в корпусе «Центральный», а часть в корпусе «Малахитовый». Вообще в «Старой Роси» было шестнадцать корпусов, несколько парков, две спортплощадки, отдельно стоящий крытый бассейн и всё это на территории примерно в два квадратных километра, вытянутой вдоль реки.

В корпусах проходили всякие мероприятия: платные и бесплатные концерты, дискотеки, встречи и конкурсы. Можно было выехать на экскурсию. Ещё на стадионе, который был ближе к их корпусу, была волейбольная площадка и кольцо, парни играли там в баскетбол и волейбол. Стадион был как раз посередине дороги от их корпуса до «Русского», где их кормили. Чтобы поесть, приходилось преодолеть примерно километр по лесным тропинкам.

Каждый вечер они посещали дискотеки. В разных корпусах ещё и играли разную музыку. Более «молодёжным» считался корпус «Европейский», и чаще всего они ходили танцевать туда, несмотря на скромный по размерам танцпол. А по выходным и средам была очень классная дискотека на большом крытом павильоне прямо на открытом воздухе. Там по крайней мере никогда не было душно.

Вольдемар во второй вечер, когда они гуляли, предложил Кире что-то вроде «лёгкого и ни к чему не обязывающего курортного секса». Кира только вытаращилась от удивления, но, вспомнив уроки «не смущения» в клубе психологии, рассмеялась и сказала, что ей это совсем не нужно и, пожалуй, она откажется от такой чести.

Почему-то Вольдемар даже не вызвал у неё своим предложением негатива. Возможно, потому, что не стал настаивать и сказал, что просто спросил, а вдруг она бы согласилась.

Позже Кира узнала, что Вольдемар обратился с тем же вопросом к её соседке Гульнаре и получил согласие. Кира не знала, как там это у них всё происходило, так как Вольдемар общался и проводил кучу времени по-прежнему с ней, разговаривая на разные умные и философские темы.

Впрочем, особо возле себя Кира никого не держала, общалась со всеми, кто хотел общаться: и с парнями, и с девушками. Часть девчонок странно на неё реагировали, почти не разговаривали, а только кривились, словно она и среди активистов и отличников как-то слишком сильно выделяется или успела сделать им что-то плохое. Ну, может, потому, что среди всех была единственной первокурсницей, Кира даже не пыталась строить догадок. Недостатка в друзьях и приятелях она не испытывала.

Процедуры обычно заканчивались перед обедом, и Кира ходила рисовать на реку или просто гулять по тропинкам. В «Старой Роси» было красиво. Каждый день она делала несколько работ: наброски корпусов, аллей и даже отдельно стоящих деревьев. За две недели Кира почти заполнила папку, которую ей ещё перед поездкой на курорт подарила мама. В твёрдую обложку были вшиты около пятидесяти файлов, туда она вставила новые рисунки. Смотреть удобно, а белоснежный ватман не пачкается. Краски с собой Кира не брала, лишь цветные гелевые ручки, карандаши и пачку листов альбомного формата. Ещё мама купила ей маленькую коробочку с пастельными мелками, но Кира не знала, как их использовать. Однажды она нарисовала карандашом портрет спящего парня Жени и тем самым снискала славу «настоящего художника» у остальных.

К вечеру третьего дня, в четверг, в «Старую Рось» приехал младший брат Вольдемара — Иннокентий. У него были какие-то дела, которые задержали и не позволили приехать со всеми. Кира вместе с Вольдемаром и несколькими ребятами, с которыми успела подружиться, встречала Иннокентия, которому, со слов брата, нравилось, когда его звали «Кеша», на вокзале.

Это не было чем-то вроде «любви с первого взгляда», в такие глупости Кира совершенно не верила и считала себя слишком разумной для таких необдуманных и не подкреплённых фактами эмоций. Но Кеша понравился ей сразу. Лёгкостью характера. Красивой улыбкой. Точёными и благородными чертами лица. Чистой и правильной речью. Умом. Спортивным телосложением. В