Паранойя - Файндер Джозеф

92

Я в жизни не видел ничего похожего на пентхаус крыла "А" «Триона».

Это вам не душные офисы и тесные кубики на других этажах. Никакого индустриально-серого коврового покрытия и флуоресцентного света.

Нет, в пентхаусе было просторно и солнечно. Свет лился через огромные окна от пола до потолка. На полу, выложенном черным гранитом, кое-где лежали восточные ковры; стены были отделаны какой-то блестящей тропической древесиной. Местами вился плющ, стояли дизайнерские кресла и диваны, а прямо посреди журчал огромный водопад из розоватого камня.

Зал торжественных приемов. Для важных гостей: министров, сенаторов и конгрессменов, генеральных директоров и глав государств. Я никогда его раньше не видел и от других о нем не слышал — что, впрочем, и неудивительно. Этот зал выглядел не так, как весь «Трион», — не демократично, а скорее драматично. Внушительно и претенциозно.

Между водопадом и камином, где на керамических поленьях ревели языки газового пламени, стоял круглый обеденный столик. Два молодых латиноамериканца, мужчина и женщина в темно-бордовой форме, тихо разговаривали по-испански, расставляя серебряные кофейники и чайники, корзинки с выпечкой, кувшины апельсинового сока. Стол накрывали на троих.

Я озадаченно огляделся, но больше никого не увидел. Никто меня не ждал. Вдруг раздался звонок, и открылись небольшие стальные двери лифта с другой стороны.

Джок Годдард и Пол Камилетти.

Оба хохотали так, словно впали в эйфорию или обкурились до одурения. Годдард заметил меня, резко перестал смеяться и произнес:

— Ну, вот и он. Прости нас, Пол, ты же понимаешь!

Камилетти улыбнулся, похлопал Годдарда по плечу и остался в лифте. Когда двери за ним закрылись, Годдард почти рысью пробежал огромное пустое пространство.

— Зайдем вместе в туалет, хорошо? — сказал он. — Мне нужно смыть весь этот чертов макияж.

Молча я последовал за ним к блестящей черной двери, на которой сверкали маленькие серебряные силуэты мужчины и женщины. Когда мы вошли, сам собой зажегся свет. Это была просторная, роскошная уборная, все из стекла и черного мрамора.

Годдард посмотрелся в зеркало. Почему-то он казался немного выше. Может, дело в осанке: сегодня он сутулился меньше обычного.

— Господи, раскрасили, как Либерейса, — сказал он, вспенивая мыло в руках. — Ты тут никогда не был?

Я покачал головой, наблюдая в зеркало, как он наклоняет голову к раковине и смывает грим. Во мне странным образом переплелись разные эмоции — страх, злость, шок. Переплелись и запутались.

— Ну, ты же знаешь мир бизнеса, — продолжал Годдард. Он говорил почти извиняющимся тоном. — Как важна сценическая сторона — блеск, помпа, церемонии, все это дерьмо. Я едва ли смог бы пригласить президента России или наследного принца Саудовской Аравии в свою захудалую комнатенку внизу.

— Поздравляю, — тихо сказал я. — У вас было очень важное утро.

Он вытер полотенцем лицо.

— Театр, одно слово!

— Вы ведь знали, что Уайатт купит «Дельфос» за любую цену, — начал я. — Даже если это будет означать, что его компания обанкротится.

— Он не мог устоять, — ответил Годдард. Джок бросил полотенце, покрытое оранжево-коричневыми пятнами, на мраморную стойку.

— Да, — сказал я. Мое сердце забилось чаще. — Да, не мог, пока думал, что вы собираетесь объявить о крупнейшем открытии, об оптическом чипе. А чипа и не было, правда?

Годдард улыбнулся своей хитрой улыбкой и вышел из уборной. Я — за ним.

— Поэтому вы не подали заявки на патенты, не было личных дел в отделе кадров...

Годдард почти бегом подошел к столу по восточным коврам.

— Оптический чип существует только в воспаленном воображении и покрытых кляксами блокнотах горстки третьесортных инженеров, которые работают в крошечкой компании в Пало-Альто, обреченной на вымирание. Они гоняются за фантазией, которая, возможно, не сбудется на протяжении всей твоей жизни. На протяжении моей уж точно.

Годдард сел за стол и жестом указал на сиденье рядом с собой.

Я плюхнулся рядом, и официанты, которые ожидали у обвитой плющом стойки на почтительном расстоянии, подошли к нам и налили кофе. Я был не только испуган, рассержен и смущен. Я очень-очень устал.

— Может, они и третьесортные, — сказал я, — но вы купили их компанию больше трех лет назад.

Признаюсь, это была всего лишь догадка: главным инвестором «Дельфоса», судя по данным, которые я нашел в Интернете, был венчурный фонд из Лондона, деньги которого переводились через «проводника инвестиций» на Каймановых островах. Это означало, что на самом деле «Дельфос», через пять холдингов и подставных компаний, принадлежал крупному игроку.

— Ты умный парень, — сказал Годдард, хватая булочку и жадно впиваясь в нее зубами. — Реального владельца чертовски трудно обнаружить. Попробуй выпечку, Адам. Эти штуки с малиной и взбитым творогом — просто сказка.

Теперь я понимал, почему Пол Камилетти, человек, который всегда ставил точки над i, так кстати «забыл» вписать пункт запрета продажи в договор. Увидев это, Уайатт понял, что у него осталось меньше суток, чтобы «увести» компанию у «Триона», — недостаточно, чтобы получить одобрение правления, даже если бы они его дали. А скорее всего не дали бы.

Интересно, кому предназначается третье место? У меня не было аппетита, кофе пить тоже не хотелось.

— Заставить Уайатта проглотить крючок, — сказал я, — можно было, только передав ему информацию через шпиона, которого он сам и внедрил. — Мой голос дрожал, и теперь изо всех моих эмоций самой сильной была злость.

— Ник Уайатт — очень подозрительный человек, — кивнул Годдард. — Понимаю его: я такой же. Он как ЦРУ — те тоже никогда ничему не верят, если не получат информацию при помощи каких-то ухищрений.

Я отхлебнул воды со льдом. Она оказалась такой холодной, что у меня заболело горло. Единственным звуком в этом огромном пространстве было плескание и бульканье водопада. Яркий солнечный свет резал глаза. Все казалось странно веселым. Официантка подошла с хрустальным графином воды и наполнила мой стакан, но Годдард помахал рукой:

— Muchas gracias[7]. Вы оба можете идти, думаю, у нас уже все есть. Только попросите второго гостя присоединиться к нам.

— Вы ведь не в первый раз так сделали, правда? — спросил я. Кто-то мне говорил: когда «Трион» оказывался на грани банкротства, их конкурент всегда делал какой-то фатальный просчет, и «Трион» выходил из сложной ситуации еще сильнее, чем раньше.

Годдард искоса посмотрел на меня.

— Навык — главное для мастера.

У меня закружилась голова. Я догадался еще по резюме и биографии Пола Камилетти. Годдард нанял его из компании под названием «Целадон дейта», которая в то время была самой большой угрозой существованию «Триона». Вскоре компания «Целадон» совершила легендарный технологический промах — вроде «Бетамакса» вместо «VHS» — и обанкротилась как раз перед тем, как их подобрал «Трион».

— До меня был Камилетти, — сказал я.

— А до него — другие. — Годдард хлебнул кофе. — Нет, ты был не первым. Но я бы сказал, самым лучшим.

Комплимент причинил мне боль.

— Не понимаю, как вы убедили Уайатта, что внедрение «крота» сработает.

Годдард поднял глаза: открылся лифт, тот же самый, на котором приехал он.

Джудит Болтон! У меня перехватило дыхание.

Она была в темно-синем костюме и белой блузке и выглядела очень свежо и по-деловому. Помада и лак кораллово-красные. Джудит подошла к Годдарду и быстро поцеловала его в губы. Потом взяла мою руку в свои и сжала. От ее холодных ладоней поднимался слабый травяной аромат.

Джудит села по другую сторону Годдарда, развернула льняную салфетку и положила себе на колени.

— Адаму хотелось бы знать, как ты убедила Уайатта, — сказал Годдард.

— Ну, выкручивать Нику руки мне не пришлось, — сказала она с хриплым смехом.