Тайны открытий XX века - Александр Волков

Не он один. Многие поколения ученых искали недостающее звено, связывающее человека и человекообразных обезьян. Мысль о том, что у человека и современных шимпанзе когда-то был общий предок, кажется довольно логичной. Еще в 1970-е годы биологи доказали, что шимпанзе — генетически самые близкие нам существа. Лишь некоторое количество генов отделяет нас от этих «двоюродных братьев». Позднее было установлено, что линии развития гоминидов («человекообразных») и шимпанзе разошлась несколько миллионов лет назад. В таком случае будет естественно предположить, что у тех и других был общий предок. Оставалось лишь отыскать останки этого «недостающего звена».

Когда в 1994 году американский антрополог Бернард Вуд обнаружил в Эфиопии останки человека возрастом 4,4 миллиона лет, — позднее тот получил имя Ardipithecus ramidus, — ему казалось, что он «обнаружил недостающее звено, нашел общего предка или хотя бы был чертовски близок к этому».

Однако уверенность давно померкла. В последние десять лет теория «недостающего звена» буквально трещит по швам. Открытия, сделанные в 1995—2003 годах, перевернули весь сценарий зарождения современного человека.

Сразу в нескольких районах Африки, отстоящих друг от друга на тысячи километров, — в Чаде, Кении, Эфиопии, — были найдены ископаемые останки гоминидов: «человек миллениума», кениантроп, сахелантроп, или «Тумай».

Только теперь коллеги вспомнили о гипотезе, которую высказал более десяти лет назад известный южноафриканский палеоантрополог Филип Тобайес, — гипотезе, поначалу высмеянной. Тобайес полагал, что развитие гоминидов — это «всеафриканский феномен». Их становление происходило одновременно во многих регионах Черного континента.

Сегодня скептики снимают шляпу перед ученым. Чтобы оценить последние открытия, нужен новый подход, свободный от региональной предвзятости. Палеоантропология во многом зависит от случайных находок. В самом деле, лишь по чистой случайности могли сохраниться где бедренная кость, где фрагмент черепа. И опять же лишь ненароком ученые могут наткнуться на какую-нибудь косточку, пролежавшую миллионы лет в земле. «До 2000 года, — поясняет Фридеман Шренк, — мы просто не располагали останками гоминидов возрастом шесть миллионов лет. Прежние находки, скорее, обманывали нас насчет истинной картины их расселения».

За сотни миллионов лет биологической эволюции не было случая, чтобы у какого-либо вида животных был один-единственный предок — всегда было несколько предков в разных районах планеты. Почему эволюция человека могла протекать иначе?

Возьмем, к примеру, заселение суши, начавшееся около 400 миллионов лет назад. Различные виды животных не раз выбирались на сушу и пытались прижиться в новой биологической среде. Или появление птиц. Долгое время палеонтологи выискивали останки первоптицы — археоптерикса, пока не убедились, что имелось множество переходных форм, связывавших древних ящеров с птицами.

Еще недавно картина эволюции человека казалась проста. Один за другим различные виды гоминидов, словно маршируя на параде, спешили сменить друг друга, постепенно теряя обезьяньи черты и на глазах превращаясь в современного человека. Однако становление человека на самом деле не было ни прямолинейным, ни целенаправленным процессом. Как шутит Фридеман Шренк, «нельзя сконструировать генеалогическое древо человека — получатся все равно генеалогические джунгли». Что же касается «недостающего звена», о котором давно ведутся оживленные споры, то его, возможно, никогда не было!

В антропологии еще очень много проблем. С точки зрения статистики, эта наука располагает ископаемыми останками всего одного индивидуума из целой сотни поколений. Во мраке истории таятся для нас 99,9 процента всего эволюционного процесса.

Как соединить столь разрозненные находки, как пара челюстей, обнаруженных за пару тысяч километров и пару миллионов лет друг от друга? Попробуйте, например, написать курс «Всеобщей истории», располагая наконечником из Кловиса (X тысячелетие до нашей эры; США), стеаритовой печатью из Мохенджо-Даро (2300 год до нашей эры; Пакистан) и осколками голубой чашки, разбитой в 1936 году на подмосковной даче. Наверное, никогда не удастся восстановить в деталях, как человечество развивалось на самом деле. Любая новая находка может переписать выстроенную нами теорию ранней истории человека.

Конечно, будущие открытия прольют свет на многие темные пятна, мешающие понять эволюцию Homo sapiens и его предшественников. Одно лишь можно сказать наверняка: важная роль в ней принадлежит неандертальцу и человеку прямоходящему. Они вовсе не были примитивными громилами. Они учились думать. Они постигали мир, в котором счастливо жить довелось нам, их потомкам, мнящим себя «единственно разумными».

4.3. КОГДА ЧЕЛОВЕК НАУЧИЛСЯ ХОДИТЬ

В июле 2001 года французский антрополог Мишель Бруне обнаружил близ озера Чад останки гоминида, жившего 6 — 7 миллионов лет назад и передвигавшегося… на двух ногах. Еще недавно все было ясно. Три миллиона лет назад наши далекие предки, проживавшие в Восточной Африке, научились ходить на двух ногах. С этого времени началось постепенное становление человека. Однако новая археологическая находка свидетельствовала, что искусство прямохождения намного древнее. И вовсе не жители Восточной Африки изобрели его. В долгой и запутанной истории человеческого рода появились новые загадки.

Ходить на двух ногах — искусство очень сложное. Даже застыть на месте — и то проблема. Только мы остановимся, как незаметно для себя начинаем покачиваться. Наше тело клонится то вперед, то назад, смещаясь на считанные сантиметры. Всякий раз стопа должна уловить это смещение и выправить осанку, иначе мы распластаемся на полу, как неловко качнувшийся манекен.

Еще сложнее заботиться о равновесии при ходьбе! С научной точки зрения, это почти невозможно. Любое дуновение ветерка, любой вздох, взмах руки нарушают хрупкое равновесие громадного человеческого тела, опирающегося на две узенькие подставки — подошвы ног. Лишь непрерывные усилия мышц удерживают нас на ходу. Наша ходьба — это беспрерывное падение, которому мы препятствуем, напрягая все эти малоберцовые, большеберцовые и прочие-прочие мышцы. Сотни мышц, сухожилий и связок помогают нам идти, то есть из секунды в секунду балансировать на одной ноге, ловким движением переставляя другую ногу вперед. Сигналы о перемещениях ног непрерывно поступают в наш мозг; он успевает их обработать и отдать нужную команду. Все это происходит бессознательно. Чудо природы! Иного не скажешь.

Для наших ближайших родичей в мире лохматых и хвостатых — для обезьян — важнее в их жизни были не ноги, а руки — длинные, ловкие руки с тонкими, цепкими пальцами. С их помощью легко было перебираться с одной ветки дерева на другую, путешествуя «под куполом» непроходимого тропического леса. Орудуя руками, как иной шуан — граблями, обезьяны легко отыскивали и выхватывали лакомые плоды, повисшие под листьями, прицепившиеся к веткам, потерявшиеся в зарослях. Передвигались же по земле они квадрупедально, то есть на четырех конечностях.

Человек отошел от этого «магистрального пути развития» и не превратился в гуттаперчевого акробата, вся жизнь которого теплится в кончиках пальцев. Он научился столь же ловко двигаться по земле — ходить, бегать, прыгать — и, выйдя из-под сени леса, легко обжился в бескрайнем степном мире, где умение ходить, выпрямившись, позволяло ему, оглядевшись поверх травы, заранее увидеть опасность или добычу. Ноги помогали прогнозировать, то есть думать, а заодно спасали бегством в трудную минуту — «в такое время, когда не думает никто». Когда же человек пошел на своих двоих?

Голые заселяют саванну

По мнению большинства ученых, именно бипедализм — хождение на двух ногах — отличает человека от обезьяны. Если те и могут привстать на задние ноги, чтобы полакомиться фруктами, то человек гордо идет по жизни, опираясь на задние конечности, то бишь на ноги. Идет, покачивается, скользит, но никогда не встает на четвереньки. И так — на протяжении миллионов лет. Скольких-скольких?

Несколько лет назад ученые могли достаточно уверенно ответить на этот вопрос. Считалось, что линии развития человека и человекообразных обезьян разошлись около четырех-пяти миллионов лет назад. Большинство находок, подтверждавших этот тезис, были сделаны в Восточной Африке, на территории Танзании, Кении и Эфиопии.

Несколько десятков миллионов лет назад земная кора в Восточной Африке начала раскалываться. Так образовался Восточно-Африканский грабен. Вдоль него протянулись горные Цепи. К западу от этого барьера, под кронами тропических влажных лесов, по-прежнему обитали человекообразные обезьяны, вовсе не думая подолгу балансировать на двух ногах. К востоку от грабена 7—8 миллионов лет назад климат заметно изменился. Территория, занимаемая влажными тропическими лесами, стала стремительно сокращаться, особенно на востоке континента. Когда-то эти леса простирались от Восточной до Западной Африки; со временем от широкой полосы остались отдельные островки. Лишь в поймах рек и по берегам озер вкрапления леса все еще прорезали травянистую степь — саванну.