Александр Дюма Великий. Книга 2 - Даниель Циммерман

С мая 1861-го по май 1862 года газета не выходит. Александр пал духом? Скорее, испытывает финансовые трудности. Для борьбы с ними он становится акционером некой фабрики по производству расписанного стекла. О результатах этой его деятельности ничего неизвестно, но можно поспорить, что они не имеют ничего общего с умозрительными и сногсшибательными мечтаниями Александра. Конец 1861 года он проводит в трудах по созданию десятитомной истории «Неапольских Бурбонов». На расстоянии он общается с неким Кальве, ставшим владельцем и управляющим новым «Монте-Кристо» в Париже. С января по октябрь в этом издании, выходящем дважды в неделю, Александр печатает романы с продолжением — «Мадам де Шамбле», «Волонтер 92», беседы о ситуации в Неаполе, описывает историю похода Тысячи в «Одиссее 1860». Тем временем Гарибальди вновь начинает действовать. В марте 1862-го он встает во главе Освободительного движения и проповедует против папы в «Евангелии Святого карабина». Два месяца спустя ему не удается попытка захватить Трентино-Альто-Адидже, и он возвращается на Юг, высаживается в Калабрии вместе со своими волонтерами, вступает в бой с войсками Виктора-Эммануила, терпит поражение, получает ранение и попадает в плен в Аспромонто. Чтобы поддержать его борьбу, Александр снова начинает выпускать «l’Indipendente».

«Раны Гарибальди», «Гарибальди в Палермо», «Гарибальди в Риме», «Раненный Гарибальди — пленный Гарибальди», «Да здравствует Гарибальди!» — таковы названия статей, легко позволяющие угадать их содержание. Однако Александр не довольствуется лишь тем, что воспевает героя, он чувствует себя облеченным высокой миссией: «Два зла разъедают человеческое общество: внизу — нищета; наверху — коррупция. Гюго оплакивает нищету; я обвиняю коррупцию». И «l’Indipendente» одновременно с «Монте-Кристо» заполняется текстами, обличающими бандитизм в сельской местности и Каморру в Неаполе. Пользуясь в течение нескольких месяцев услугами Каморры, Виктор-Эммануил в конце концов попытался взять власть в городе в свои руки. Мы предполагаем, что Александр одобрил тогда эти попытки чистки, предпринятые Сильвио Спавента в 1861 году и генералом Марморой в 1862-м. Но напрасный труд, благодаря сговору с полицией и продажности политиков, Каморра продолжает повсюду царить единолично, в том числе и в тюрьмах. Александр не упускает, однако, случая обнародовать механизм этой власти, постоянно делая попытки нарушить закон молчания. И вот уже снова он оскорблен, оклеветан, почту его перлюстрируют, за ним самим шпионят его слуги, ему угрожают физически. Одна статья 1862 года, озаглавленная «Fuori lo straniero» («Вон, чужеземец!») как будто пересказывает некий эпизод, изложенный в «Литературных воспоминаниях» Максима Дю Кана. Этот писатель и большой любитель путешествий был членом Генерального штаба Гарибальди во время завоевания Неаполитанского королевства. Его осведомители, «которые не скупились на информацию, когда эта информация могла нас заинтересовать и хорошо оплачивалась», предупредили, что готовится демонстрация против Александра, по всей вероятности, по наущению Каморры. Перед дворцом Кьятамоне удвоена охрана. Александра в известность не ставят, и он «со своим обычным пылом» рассказывает Дю Кану о раскопках в Помпеях. И вдруг крики: «Долой Дюма! Дюма — в море!» Они исходят из толпы примерно в триста человек, несущих впереди «барабан, китайские музыкальные инструменты и знамя с цветами Италии». Войска быстро разогнали демонстрацию, Дю Кан отправился за новостями. «Когда я вернулся во дворец, Дюма сидел, закрыв лицо руками. Я похлопал его по плечу, и он взглянул на меня; глаза его были мокрыми от слез, он сказал:

— К неблагодарности Франции я уже привык, от Италии я ее никак не ожидал».

Освобожденный от каких бы то ни было моральных обязательств по отношению к обеим этим странам, он соглашается стать во главе IX крестового похода, который должен выставить турок из Албании, Фессалии, Эпира и Македонии. «Мы выгоним [их] сначала из четырех провинций и затем отшвырнем до Константинополя, а из Константинополя, может быть, сбросим в Босфор.

Если все пойдет, как я предполагаю, ты сможешь встретиться со мною в Константинополе, а не в Неаполе», — пишет он младшему Дюма. В 1862–1863 годах несколько статей в «l’Indipendente» как будто рассказывают о приготовлениях к этой новой эпопее. По другим источникам[162], в октябре 1862 года, когда угасает «Монте-Кристо» в Париже, Александр получает из Лондона письмо от «Греко-албанской хунты», возглавляемой Его Королевским Высочеством принцем Георгом Кастриоти Скандербергом: «Сударь, вы можете сделать для Афин и Константинополя то же, что сделали для Палермо и Неаполя.

Передовой дозор рождающихся наций, вы удвоите ваши усилия в тот день, когда настанет последний бой христианства против Корана.

Сударь, национальная реформа, во главе которой не оказывается такого гения, как вы, дабы идея овладела массами, подобна локомотиву, лишенному машиниста». Александру стоит лишь сказать, и вот уже идет обмен почтой, обсуждаются организационные и финансовые проблемы, и Александр отдает свою шхуну на новое благородное дело. В марте 1863 года Скандерберг предлагает ему командовать Армией Балканского Освобождения. В какой-то момент Александр чувствует себя реинкарнацией Генерала. Соответственно он предлагает и сыну: «Не хотелось бы тебе поучаствовать в Албанской кампании? Могу предложить пост моего адъютанта». Ответ младшего Дюма неизвестен, но он, безусловно, был отрицательным. Александр размышляет: ему скоро шестьдесят один год, Д’Артаньян умер, будучи куда моложе, и, все хорошенько взвесив, он решает атаковать неверных не с передовой линии, а биться с ними на посту, тоже достаточно важном — суперинтенданта военных складов христианской армии на Востоке. Но в этот момент его вызывают в неаполитанскую полицию: Его Королевское Высочество Скандерберг оказался просто крупным мошенником и скрылся с кассой хунты.

Гарибальди в тюрьме, дело итальянского единства не окончено, Каморра сильна, как никогда, и Александр просит Василия собрать багаж. В начале марта 1864-го он возвращается в Париж, везя с собой свой шедевр «Сан-Феличе» и истеричную певицу по имени Гордоза.

УТОЛЕНИЕ ГОЛОДА

(1864–1870)

— Ба! Люди, подобные нам, господин маршал, — сказал Арамис, — умирают, лишь полностью насытившись радостью и славой!

— Ах! — отвечал Д’Артаньян с печальной улыбкой, — все дело в том, что у меня больше нет аппетита, господин герцог.

«Сан-Феличе» и его продолжение «Эмма Лионна» — огромный роман в три тысячи страниц, публикация которого началась как будто бы в 1863 году в «l’Indipendente», до того как он стал выходить по-французски в «la Presse». Александр закончит его лишь в феврале 1865, но с самого начала он предчувствует, что работает над очень значительной книгой, не уступающей его другим шедеврам. И дабы не испортить в спешке, он даже решает ее перечитать, чего с ним давно уже не случалось. «Поддержи меня беседой о «Сан-Феличе», — пишет он в январе 1864 сыну, предварительно послав ему первый том[163]. — Я ввязался в это дело, подобно Атласу, взгромоздившему себе на спину целый мир, но у Атласа было оправдание: ему этот мир навязали, я же сделал это по собственной воле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});