Охотник. Дилогия - Александр Сухов

– Ах, да! – обезоруживающе развел руками Глан. – Извини, как-то не подумал. Один момент.

Оставив дверь полуоткрытой, он проследовал к своей одежде, валявшейся бесформенным комом на стуле. Быстро натянул трусы и брюки. Затем покопался в карманах и выудил оттуда пригоршню серебра вперемешку с медью.

– На, держи, – он высыпал монеты в грязную ладошку очумевшего от счастья мальчишки. – Надеюсь, этого хватит?

– Еще как хватит, милостивый государь! – восторженно воскликнул пацан, автоматически повысив статус собеседника.

– Теперь я могу получить письмо?

– Конечно, конечно, милостивый государь! – засуетился посыльный и полез куда-то в недра своей штопаной-перештопаной куртенки. – Вот, милостивый государь, держите.

– Только не нужно называть меня «милостивый государь», – принимая скомканный листок в руки, поморщился, словно от зубной боли, юноша. – Я Охотник, а Охотники, да будет тебе известно, милостивыми государями не бывают. Для простоты общения можешь называть меня Глан, на худой конец, Охотник. Ты это, все-таки подожди меня здесь в коридоре. Я сейчас соберусь, и мы с тобой основательно подкрепимся. А заодно ты мне расскажешь все, что тебе известно.

Прикрыв плотно дверь, юноша первым делом развернул листок бумаги. Там ровным почерком Ветра было нацарапано эльфийской вязью:

«Дорогой Глан, по непостижимому для нашего понимания стечению обстоятельств и по совершенно абсурдному обвинению в попытке изнасилования и грабежа мы оказались в местной тюрьме. Пожалуйста, приложи все возможные старания для того, чтобы вытащить нас отсюда. Еще раз тебя уверяем, что к инкриминируемым нам преступлениям мы не имеем ни малейшего отношения.

С уважением, Крушила, Берендей и твой скромный слуга Ветер».

Затем он энергично потряс головой, чтобы отогнать вероятный морок. Перечитал и, убедившись в том, что записка вовсе не розыгрыш ко дню Вселенского Дурака, едва не расхохотался во всю необъятную мощь своих легких. И немудрено, его товарищей можно было обвинить в чем угодно, только не в попытке ограбления, сопряженного с жестоким изнасилованием. В случае крайней нужды Охотник мог позволить себе взять взаймы необходимую сумму денег у товарища или любого иного лица, на худой конец, украсть что-нибудь по мелочи, но грабить и насиловать – увольте. Руководство гильдии за такие дела подвергает позорному изгнанию из Братства любого Охотника, чья вина будет полностью доказана. К тому же, насколько ему было известно, в деньгах его товарищи на данный момент не нуждались, а что касается женского пола, от разного рода любительниц острых ощущений и экзотики у них не было отбоя, некоторые дамы даже были готовы оплачивать их услуги. Однако Глан не мог вспомнить ни одного факта, когда кто-нибудь из его приятелей унизился до того, чтобы торговать любовью, даже во время самого жестокого безденежья.

Принесший письмо пацан никуда не ушел, а терпеливо ждал, когда Глан выйдет из своей комнаты и накормит его обещанным завтраком. На деньги, полученные от Охотника, можно было бы прокормить себя в течение недели, а то и двух, но коли уж обещана бесплатная кормежка, отчего бы не воспользоваться случаем и не сэкономить.

– Ну, рассказывай! – велел Глан своему новому знакомому, дождавшись, когда миска наваристых щей, а за ней целая тарелка шашлыка были им оприходованы с величайшей лихостью и проворством.

Но парнишка не спешил, откусил от приличного ломтя свежеиспеченного хлеба, запив еле поместившийся во рту кусок густым топленым молоком из глиняной кружки. Застолбив таким образом и хлеб, и молоко, малолетний прохиндей откинулся на спинку стула, тяжело, но удовлетворенно вздохнул, дважды рыгнул в знак признательности и лишь после этого забавного ритуала заговорил:

– А чо рассказывать-то, дядь? Бегу я сегодня по утряне задами мимо полицейского участка по своим, значица, делам, как из окна тамошней тюряги на меня как зыркнет вот такенная рожа, – пацан руками показал нечто напоминающее основательно вызревший пудовый арбуз. – Я ажно поначалу-то спугался крепко, хотел задать стрекача. А энтот, который тролль, жалобным таким голосочком грит мне: «Пацан, помоги, значить, попавшим в беду несчастным Охотникам. А за это будет тебе щастье». Короче, подписали они меня письмецо доставить вашей милости… Ой… прошу прощения, Охотнику Глану.

– Больше они тебе ничего не рассказали?

– Не, больше ничего, да разве я б забыл.

Юноша подробно выспросил у оборванца точное местонахождение полицейского участка, в котором содержались его товарищи, и еще кое-какие частности касаемо их внешнего вида и морального духа. Получив устраивавшие его ответы, успокоился. Держатся бодро, физиономии не побиты, слава Создателю, остальное – дело техники.

– Хорошо, ты молодец, – похвалил мальчика Глан и высыпал перед ним еще горсть серебра со словами: – Вот, держи-ка еще немного деньжат. Подхарчись, приоденься, а то ходишь, как распоследний оборванец. Ну ты тут доедай свой завтрак, если еще чего захочешь, скажешь, тебе принесут и денег не спросят. Только смотри, чтобы живот не лопнул – с обжорами так иногда случается, сам видел.

– Неужто лопаются? – Парнишка с опаской посмотрел на молоко и хлеб.

– Чесслово, – улыбнулся Глан, – однажды прям на моих глазах один мужик обожрался после долгой бескормицы и того…

– Чего того? – Мальчишка едва не позеленел от страха и отодвинул от себя молоко и хлеб.

– Умер. Но ты не переживай, тебе это не грозит, – поднимаясь из-за стола, Глан потрепал малолетнего оборванца за русые вихры. – Так что смело доедай свой хлеб и допивай молоко. Кстати, а как тебя зовут?

– Шкетом меня кличут, а по-настоящему Хейми.

– Будь здоров, Хейми Шкет. Оставайся, а мне пора. Друзья, понимаешь, в беду попали, а бросать друзей в беде – самое распоследнее дело.

– Я-то понимаю. – Мальчишка совсем по-взрослому посмотрел на Охотника и, основательно смутившись, еле слышно пролепетал: – Господин Охотник, а вы не подскажете, где готовят таких, как вы? До жути хочется стать Охотником.

– Тебе сколько лет? – Глан оценивающе посмотрел на мальчика.

– Одиннадцать, может быть, чуть больше, я точно не знаю.

– Ну что же, было бы желание, – пробормотал себе под нос Глан, затем продолжил, обращаясь непосредственно к Хейми: – Ты вот чего, Шкет, после того как поешь, беги на улицу Прибрежную. Найдешь местное отделение Вольного Братства – такой огроменный каменный домина с колоннами. Спросишь мастера Пульцера, это в Приозерске самый главный начальник над всеми Охотниками. Скажешь, мол, от Глана Счастливчика, пускай посмотрит. Ты парень жилистый, с характером и сметкой, авось старина Пульцер тебя и запишет в Охотники.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});