Королевская кровь - Ирина Котова

   И вот она лежит перед ним, прикрыв глаза, распаренная и ладная, ожидая, пока он встряхивает от лишней воды веники, и ее маленькие грудки расплющены об грубую горячую лавку, пусть и прикрытую полотном. И вздрагивает, когда он первый раз опускает на это чудесное светящееся юностью тело веник, и поджимает пальчики на ногах, когда он добавляет пару и нагоняет на нее сверху жар. Сначала он словно ласкает ее листвой, представляя, что это его руки проходят по гладким бархатным пяточкам, изящным ножкам, круглой, замечательно круглой оттопыренной попке с розовеющими полушариями, на одно из которых налип листик. А потом, когда он наращивает темп и силу ударов, принцесса, поначалу сдерживающаяся, начинает постанывать и вздыхать, и чтобы остановить возбуждение, лейтенант повторяет в голове фигуры строевой подготовки и виды стрелкового оружия.

   Василина переворачивается на спину, окидывает его всего томным взглядом, словно дразня, и Мариан, запрещая себе даже смотреть на нее, работает вениками так, будто делает это в последний раз. Принцесса, уже не стесняясь, довольно вскрикивает и стонет, и хотя со всех сторон раздаются аналогичные звуки, ее голос заставляет его каменеть и думать о холодной купели, ожидающей его снаружи. А лучше о зимней проруби, жаль только, что сейчас лето.

   И только когда раздается голос Божены: "Девочки, на выход, окунаемся", и принцесса, срываясь с лавки, выбегает в дверь и, довольная, с визгом прыгает в теплую воду, он глубоко выдыхает, понимая, что все это время и дышал-то с трудом.

   После всего принцессу, уже спящую на ходу, закутанную в тяжелый теплый халат, отводят в ее комнату, и она проваливается в глубокий, целебный сон. Лусия в своей комнатке все еще переживает свое грехопадение и молится Триединому. А барон Байдек, как следует наплававшись в ледяной купели, устраивает себе долгий вечерний забег - чтобы измотать предающее его тело.

   ***

   Наши дни

   В полдень первого дня осени укутанный дымчатым лиственным золотом и хвойной зеленью город Великая Лесовина дрогнул и затрясся. Трескались старые дома, рушились потолки и стены, падали столбы и гнулись деревья. Гордость северной столицы - высоченная Часовая Башня угрожающе накренилась и пошла трещинами. Жители в панике выбегали из домов, пока земля, как дрожжевое тесто, дышала и лопалась, вселяя во все живое животный ужас. Все продолжалось всего несколько секунд, а потом стихия отступила, оставив прекрасный город изрядно потрепанным. В городе ревели сирены скорых и пожарных, а жители, оправившись от первого испуга, помогали извлекать пострадавших из-под завалов, и оценивали ущерб.

   С Северных гор, расположенных в полутысяче километров от Лесовины, сходили потревоженные землетрясением лавины и камнепады, и на заставах оперативно организовывали поиски попавших под удар стихии лыжников и незадачливых туристов.

   В двухстах километрах от столицы, в имении Байдек, тоже ощутили слабые толчки. Пострадавших не оказалось, за исключением поварихи, она как раз помешивала суп в кастрюле, и тот выплеснулся на руку.

   Мариан был с мальчиками на озере - устраивал обещанную до дежурства рыбалку, и заодно готовился побаловать жену - Василина безумно любила только выловленную и зажаренную озерную рыбу. Улов был скромен, и он мешал прикорм, когда их мирные мужские посиделки прервались. По озеру пошла сильная рябь, вода волнами стала скакать вверх-вниз, как будто кто-то бил огромной ладонью по водной глади. Взбесившаяся рыба начала выпрыгивать и воды и прыгать обратно, и мальчишки застыли, открыв рты.

   - Домой, - скомандовал строгий отец, не дав вдоволь насмотреться на чудо, и они спешно смотали удочки и побрели обратно. Мариан подстраивался под скорость мальчишек, хотя ему изо всех сил хотелось бежать и проверять, все ли в порядке с женой.

   С Василиной все было в полном порядке - она, честно говоря, даже не поняла, что случилось. Ну, закачалась чуть люстра, попадали несколько книг и подребежжала посуда. А малышка даже не проснулась. Когда барон почти вбежал домой, супруга обрабатывала руку причитающей поварихи антиожоговым спреем и утешала ее.

   - Вот увидите, Тамара Дмитриевна, через неделю и следа не останется, - уговаривала она пожилую стряпуху. - А пока отдохнете, погуляете, к родным можете съездить.

   - А кто ж вас и этих проглотов кормить будет? - страдающим голосом простонала повариха, махнув здоровой рукой в сторону зашедших за отцом мальчишек.

   - Вы меня многому научили, вот я и поготовлю, - успокаивала ее супруга.

   - Вот еще, - фыркнула Тамара, - вам надо спать и Мартиночку кормить. Ох, горе, горе, как же я так неловко?

   Тамара Дмитриевна была немного склонна к театральным эффектам.

   Мариан улыбнулся жене, успокоившись сразу, как увидел ее целой и невредимой, подошел сзади, положил руки на плечи и легко поцеловал в губы.

   - Ты опять руководишь лазаретом, василек?

   - Да вот случился у нас один раненый, - в тон ему ответила Василина. - Решаем стратегические проблемы с обеспечением нашего отряда пищей.

   - Я все решу, не переживайте, дамы. Тамара Дмитриевна, - обратился он к поварихе, - я вам назначаю отпуск, отдыхайте и лечитесь. А поготовить эту неделю попрошу Симона, он точно навыки еще не растерял. Заодно проедусь, посмотрю, все ли в порядке с домами арендаторов.

   - Этот пройдоха вас будет кормить армейскими обедами, - недовольно пробурчала повариха, уже сдаваясь.

   - Во-первых, не пройдоха, а служитель Триединого, как вам не стыдно, почтенная, - и барон с притворной суровостью покачал головой, - а во-вторых, армейское меню - вкусное и питательное. Так что идите, Тамара Дмитриевна, да отдыхайте. Надумаете поехать к сестре - позовите горничную, я распоряжусь, чтобы вам помогли собраться и довезли куда надо.

   Мальчишки с восторгом разглядывали замазанную спреем руку Тамары Дмитриевны, когда она проходила мимо. Василина про себя отметила спрятать лекарства подальше, иначе точно стащат и будут играть в раненных.

   Раздался телефонный звонок, и выглянувшая горничная сказала, что просят к разговору барона. Марианн пошел к лестнице, где стоял телефон, а Василина пока скомандовала переодеваться своим маленьким рыбакам.

   - Мама, а мы рыбу поймали, смотри, - шестилетний Василь показал сетку, в которой билось с десяток рыбешек. - Мы бы и больше поймали, в озере много рыбы!

   - Лыба плыгала высоко и вода плыгала, - сообщил четырехлетний Андрей, протягивая маме по одной ноге, чтобы она сняла высокие сапоги. С отцом бы этот номер не прокатил - одевались и раздевались сами, потому что "большие уже мужики", а с мамой можно и побыть еще немного лялечкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});