Искушение генерала драконов - Мария Павловна Лунёва

знать, — выдохнула, но он яростно замотал головой.

Его скулы заострились, и вдруг в глазах мелькнула краснота. Нет, не кровь, а словно сама радужная оболочка окрасилась.

Я и пискнуть не успела, как Яська встала между нами и мужчинами и, склонившись, строго зашипела:

— Комир, а ну, прекрати! Увидят твои глаза другие и разбираться не станут — вздернут.

Он снова зашипел, но Яська, не обращая на меня никакого внимания, протянула руку и дернула его за плечо.

— Нельзя злиться, Комир! Нельзя!

— А ну, объяснись, — я обернулась на нее.

— Тихо, лера, — она выпучила на меня глаза. — Слух у них у всех что надо. Видела я таких. Он не бешеный, просто племя закрытое. Но кто разбираться станет — красные глаза — все на костер!

— А чего тебя вдруг это заботит? — ее сердобольность казалась мне еще более подозрительной, чем цвет глаз мальчика.

— Ребенок же, — выдохнула она. — Своих у меня никогда не будет, так хоть за сиротами присмотреть.

— Чего это не будет? — прижав Комира к себе, спрятала его лицо от остальных, прикрыв ему глаза ладонью.

— Целители сказали, вот с чего, — как-то уязвлено пробормотала моя вражина. — Можешь ликовать, лера, матерью мне не стать, да и женой, наверное, тоже. Кому нужна такая ущербная. Боги мне за все отомстили сполна. Но Комира прячь в такие моменты. Пока вырастет — уже все изменится. Он не бешеный — кровь у племени особенная. Его бы вымыть как следует, уверена, блондин он у нас.

Хм... Я приподняла копну грязных волосенок. Ну не блондин, но светло-русый точно.

— Бочки с водой только послезавтра будут, — выдохнула Яська, — площадку у реки расчищают. Попросить бы кого из мужчин взять его с собой на помывку. Я детишек Шафата поведу, они могут и его прихватить. Не обидят. Они добрые мальчики.

— Не надо. Мы сами справимся. Да? — Я заглянула в лицо присмиревшего Комира и, опустив голову, шепнула ему на ухо: — Ничего не скажу. Я и сама знаю, что видения предательски обманчивы. Но, сынок, что ты тут устроил? Дядя Шафат обидится и не станет угощать вкусным, — а вот это я произнесла очень громко.

— Ты там, лера, глупости ему в голову не вбивай, как баловал, так и буду баловать, — послышалось возмущенное за моей спиной.

Комир зарычал и обернулся. Проводил странным взглядом идущего к телегам Хрута. А потом вдруг улыбнулся мне, выскочил из объятий и убежал как ни в чем не бывало.

***

Несколько дней пронеслись так быстро, что я немного потерялась во времени. Лагерь разрастался, мужчины укрепляли на зиму палатки, городили постоянные кострища, запасались сеном для животных. Телеги откатили на специальную стоянку и накрыли плотными чехлами, заговоренными магами воды от дождей. В загонах лениво расхаживали лошади, за которыми было поручено ухаживать подросткам.

Вся эта суета поглощала. Сама не заметила, как оказалась сидящей у открытого огня с толстой иглой в руках. Вечно всем недовольный худощавый Хрут вручил нам с Ксани ворох хорошо выделанных шкур и велел шить плащ-накидки и одеяла.

Естественно, никого не спрашивая, я в первую очередь позаботилась о своих приемышах, смастерив зимнюю одежку им. Потом, само собой, вспомнила и о собственных нуждах. И ничего зазорного в этом не увидела. Кроме того, сложив шкуры на земле, разметила еще несколько детских плащей. Уж малышни у Ярвена под крылом хватало.

— Тебя хлюпик Хрут за это не похвалит, — хмыкнула Ксани.

— Ой, мне до того сучка на дереве мнение этого самого хлюпика. Сама-то что там сшиваешь? — я покосилась на белоснежные шкурки в ее руках.

— А Комиру твоему другой плащ делаю, — похвалилась она, счастливо меня подтрунивая. — Тот, что смастерила ты, лера, уж больно прост для сына генерала.

Возмущенно приподняв бровь, я разложила детскую вещицу и недовольно засопела. Хорошая же меховая длинная накидка, добротная. Мех местами черный, местами бурый.

— Он оборотень, Астрид, — как-то странно выдохнула лисица. — И растить его нужно по нашим обычаям.

— И как это относится к цвету плаща? — не совсем поняла я.

— Он из клана альбиносов и это точно, — Ксани покосилась на моего мальца, бегающего за нашими спинами. — Да полукровка, но сила зверя в нем внушительная. Иногда смешанные браки идут даже на пользу роду. Цвета для перевертышей очень символичны. Они как отражение нашего звериного начала. Я — лиса, и предпочту выделить это, надев яркий оранжевый платок, или...

— Что-то я у тебя ничего оранжевого не припомню, — поддела ее, не дав договорить.

— А у меня ничего такого и не было, а теперь — будет, — она важно повела плечами.

— Что неужто лев взял-таки эту лисью крепость? — не удержалась я. — А теперь обвешивает ее стены оранжевыми флагами, ой, то есть одаривает тебя платками?

Я подленько захихикала, а нечего мне указывать, что плащик я не тот пошила. Я, между прочим, душу в эту вещицу вложила.

Ксани надулась, фыркнула и обернулась, словно проверяя - никто нас там не подслушивает. Но рядом крутилась лишь Дара. Девочка быстро влезла в доверие к целителю Ярвена, и мужчина принялся ее обучать. Это очень меня радовало. Ощущалось в ней что-то такое родное. Наверное, словами это не объяснить, что-то на уровне чувств. Поймав на себе мой взгляд, серьезная малышка улыбнулась и принялась нарезать простыню на широкие полосы, которые потом пойдут на перевязочный материал. Рядом с ней быстро нарисовался Комир, что-то промычав, он дернул сестру за плечо и указал на ткань, требуя не отвлекаться.

— Он странный малый, — шепнула Ксани. — Хотя альбиносы все немного не того.

— Они красноглазые? — уточнила, вспоминая недавний инцидент, о котором предпочла умолчать.

— Не все, но да, — закивала лисица. — Не бешеные, но очи их становятся бордовыми во время оборота. Это для них проклятие, больно уж многих отправили на костер маги не разобравшись. Да и драконы от них недалеко ушли. Хотя у ящеров есть и иные причины не любить это северное племя.

— Угу, — пробурчала себе под нос.