Тонкости эльфийской социологии - Татьяна Патрикова

– Не страшно. Как у вас там говорят – 'до свадьбы заживет'.

– Ир! – не находя подходящих слов, снова позвал я по имени.

У меня просто в голове не укладывалось, что то его мерцание в ифрита, которое он создал с нуля для спасения Фа, наложилось на синхронизацию, которую он за день до этого провел со мной без моего ведома, и могло настолько пагубно отразиться на нем. И, вот когда в голове мелькнула мысль о смерти, мне стало совсем плохо. Что же он с собой сотворил? И что теперь делать?

– Ему плохо, да? – раздался детский голосочек из центра комнаты. Спрашивал Джим. Вот только никто не успел ему нормально ответить. Зато Ир вынырнул из подушки, повернул к нему голову и выдал:

– Вовсе нет. Им всем показалось, – вот только по тому, как мальчик на него уставился, а потом и вовсе метнулся к двери и сбежал, я понял, что он увидел. Глаза. Желтые, кошачьи. Они у всех мерцающих в их истинной форме одинаковые.

И тогда я не стал уже спрашивать, а сказал, утверждая.

– Ты не в мерцании.

– Неа. Просто амулетом личины воспользовался, – подчеркнуто легкомысленно отозвался этот гад и перевернулся на спину. Посмотрел на меня и с легкомыслием, за которое мне хотелось ему по лицу кулаком съездить, закинул руки за голову, вытянувшись на кровати в полный рост. А потом еще этак небрежно добавил, – Ничего необычного для нашего, – он сделал ударение на этом слове, – мира.

Я стиснул зубы и лишь через секунду нашел, что ему на это сказать. Ребята, и я им за это очень благодарен, внимательно следили за нитью разговора, но пока не вмешивались, предоставляя мне возможность самому вразумлять этого упрямца.

– Намекаешь, что такие амулеты каждый из вас на себе таскает?

Подчеркнуто безотносительный вопрос – был одним из лучших, на мой взгляд, вариантов. Почему? Да, потому что я сам в тот момент был близок я бесконтрольному всплеску ярости. Чем бы это все для нас с Иром могло закончится, лучше даже не думать. Ударь я его сейчас, он, конечно, переживет, на раз скрутит меня в бараний рог, но потом отчужденность придется преодолевать долго и упорно, и еще не факт, что когда-нибудь удастся преодолеть.

– Не намекает, а так и есть, – осторожно вмешалась Иля.

Ребята стали снова рассаживаться на полу, а ведь в первый момент все дружно вскочили, не на шутку перепугавшись за одного вредного парня, решившего, что ему все по плечу в одиночку. Не бывает так. Одинокий герой – это, конечно, мрак как романтично и круто, но на самом деле на мой скромный взгляд в одиночестве нет ничего героического, зато есть затаенная тоска и боль, через которую не поучается просто пройти, а, преодолев её, забыть. Нет, с ней приходится жить постоянно. Изо дня в день. И это страшно.

– И что? – снова опускаясь на кровать и ложась так, как и лежал до этого, спросил я уже у Или, специально не глядя на Ира, который делал вид, что глаза закрыл, вот только ресницы у него дрожали. – Вы их все в своих маго-сумках таскаете?

– Нет, конечно, – возмутилась Ира, причем возмущалась она явно только для виду, подхватив затеянную мной игру. – Для того чтобы и эти, для смены личин, и любые другие амулеты работали, нужен их прямой контакт с телом, то есть они должны быть на нем, а лучше частично внутри него.

– В каком смысле внутри? – искренне растерялся я от последнего заявления.

И тут снова слово взял Ир. Открыл глаза и посмотрел на меня снизу вверх, ведь теперь, когда он лежал на спине, я нависал над ним.

– У эльфов – это обычно ушные серьги. У людей кольца, подвески или украшения для волос, например, как тот обруч у Виттебранда. Драконам такого рода амулеты, как накопительные, так и любые другие, ни к чему, так как их тела сами способны генерировать достаточное количество магии, пригодной для преобразования в тот или иной магический продукт. Мы же, – имея в виду мерцающих, продолжил Ир, – с детства прячем в своем теле один единственный, но многофункциональный амулет.

– И где прячете? – задал я самый очевидный на тот момент вопрос, лихорадочно просчитывая варианты дальнейшего развития разговора. Мне хотелось как можно быстрее перейти к обсуждению здоровья нашего захворавшего мерцающего. Но я опасался действовать нахрапом, поэтому при поддержке ребят заходил с самой дальней стороны, опасаясь спугнуть его одним единственным неверным словом.

Но мерцающий мне так и не ответил, только улыбнулся с хитринкой, и все. Тогда слово снова взяла его соотечественница. Ира сказала:

– В пупке.

Я еще толком переварить эту информацию не успел, как Ир уже задал свой просто сакраментальный вопрос.

– Хочешь поискать?

Так, что-то прогнило в Халярском королевстве. Он меня что, провоцирует? На что, хотелось бы мне знать?

Но я не стал отвечать секретарю, поднял глаза на Иру, которая все еще официально считалась старостой колокольчиков, но назвал настоящим именем.

– Ника?

Та закатила глаза к потолку и пояснила.

– В пупке мы носим небольшую сережку.

– Да, я понял. У нас это называется пирсингом и считается очень модным. Но что-то мне не нравится в тоне неких болезных провокаторов.

– Болезных? – тут же зашипел на меня Ир, но я его стоически проигнорировал.

– Её нельзя нащупать пальцами. Там особая магическая защита, – добросовестно продолжила Ника, как и я не обращая внимания на секретаря.

– А как можно? – тут же спросил хмурый Машка и добавил, – Он ведь предложил как-то его найти.

Ника помолчала. Потом посмотрела на меня. Долго так, пронизывающе. Мне стало не по себе. Не зря.

– Языком.

Ну, все. У меня все слова, какие есть, все матом. Вот же сволочь мерцающая. И как только язык повернулся при детях – тьфу! Все время забываю, что колокольчики студенты, а не школьники, вон, у Машки даже жена с дочкой имеются. Но с чего это вдруг Ир при посторонних решился такое предложить. Специально провоцирует, я правильно понимаю? Остался последний вопрос – зачем? И тут меня озарило. Запутать хочет. Сменить тему, увести разговор в сторону, чтобы никто так и не вспомнил, с чего все началось.

И тогда мне пришло в голову, опробовать уже знакомый способ вывести Ира из равновесия.

– Слушая, Ника, я все спросить хотел, но как-то случай не представлялся…

Девчонка тут же навострила свои пока эльфийские ушки. А я широко улыбнулся ей с кровати, полностью игнорируя присутствие Ира, и спросил.

– А ты переспала бы тогда со мной, когда Никиткой в моем мире прикидывалась?

На её лице промелькнуло понимание. Мне показалось, что она догадалась, зачем я завел об этом разговор. Было бы хорошо. Играть против одного вдвоем – всегда легче.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});