В погоне за счастьем, или Мэри-Энн - Дафна дю Морье

не смог защитить меня. Я послала за парламентским приставом, чтобы он проводил меня в вестибюль. Поэтому я и задержалась.

Ей дали несколько минут, чтобы прийти в себя, и полковник Уордл начал допрос по поводу ее сделки с полковником Френчем. Она ответила, что и полковник, и капитан Сандон постоянно приставали к ней с просьбами и что она всегда передавала прошения полковника Френча герцогу, не читая их, – она считала, что его королевское высочество сам способен разобраться. Увидев, что она еще не оправилась после происшествия на улице, полковник Уордл собрался было прекратить допрос и отпустить ее, но господин Крокер, от правительства, встал и спросил ее:

– Сколько лет вы знакомы с господином Даулером?

– Девять или десять лет. Я точно не помню.

– Вы были должны ему какие-то деньги?

– Я не помню, чтобы когда-либо была должна джентльмену.

– Назовите имена всех джентльменов, с которыми встретился господин Корри в вашем доме в январе?

– Если я это сделаю, ни один приличный мужчина больше никогда не появится в моем доме.

Казалось, раздавшийся в зале хохот только поддержал свидетельницу: она подняла голову и пристально взглянула на господина Крокера.

Члены парламента по очереди поднимались и расспрашивали ее о доме на Глостер-Плейс, о том, кто платил за дом, когда она впервые обратилась к герцогу с просьбой о повышении, запоминала ли она обстоятельства сделок или записывала в блокнот.

– Если ко мне обращался один человек, я полагалась на свою память или на память его королевского высочества, но если мне приносили список, я отдавала его герцогу. Списки писала не я. Однажды принесли очень длинный список.

– Этот список существует?

– Нет. Я приколола его на полог нашей кровати, и наутро его королевское высочество забрал его. Позже я видела его в бумажнике герцога.

Раздался громкий смех со стороны оппозиции.

– Вы помните, от кого конкретно вы получили этот список?

– Думаю, или от капитана Сандона, или от господина Донована, но оба будут отрицать это.

– Вы получали много писем с прошениями?

– Сотни.

– А вы показывали эти письма, в которых содержались обещания заплатить вам деньги, его королевскому высочеству?

– Он был осведомлен обо всех моих действиях.

Так как ее ответ привел представителей правительства в замешательство, полковник Уордл вызвал своего следующего свидетеля, мисс Тейлор, которая, покраснев и чувствуя себя очень неловко, сменила у барьера госпожу Кларк.

– Часто ли вы, – спросил ее полковник Уордл, – заезжали на Глостер-Плейс в тот период, когда госпожа Кларк находилась под покровительством герцога?

– Очень часто.

– Вы когда-либо слышали, чтобы герцог Йоркский разговаривал с госпожой Кларк о наборе рекрутов полковником Френчем?

– Только один раз.

– Расскажите, пожалуйста, что тогда произошло.

– Насколько я помню, герцог сказал: «Меня постоянно беспокоит полковник Френч. Он требует от меня все больше и больше». А потом, повернувшись к госпоже Кларк, он сказал: «А как он ведет себя по отношению к тебе, дорогая?» – может, он назвал ее другим ласковым словом. А госпожа Кларк ответила: «Сносно. Не могу сказать, что прекрасно». Вот и все.

– Это был весь разговор?

– Потом герцог сказал: «Френч должен решить наконец, что ему надо, иначе я положу всему этому конец, это касается и его самого, и набора рекрутов». Герцог использовал именно это выражение.

Полковник Уордл заявил, что у него нет больше вопросов к свидетельнице. Она повернулась, собираясь уйти, но тут поднялся министр юстиции. Со стороны представителей оппозиции раздался сочувственный шепот.

Голос, зазвучавший так мягко и вкрадчиво, когда допрашивали госпожу Кларк, теперь стал резким и жестким.

– Как давно вы знакомы с госпожой Кларк?

– Около десяти лет. Может, дольше.

– Где вы познакомились с ней?

– В доме в Бейсуотере.

– С кем вы жили в Бейсуотере?

– С родителями.

– Кто ваши родители?

– Мой отец – дворянин.

– С кем вы живете сейчас?

– С сестрой.

– Где вы живете?

– В Челси.

– В меблированных комнатах или у вас есть дом?

– В собственном доме.

– У вас есть профессия?

– Если содержание пансиона можно назвать профессией.

– Кто жил с госпожой Кларк на Крейвен-Плейс?

– Когда мы с ней познакомились, с ней жил ее муж.

– А кто жил с ней после?

– Его королевское высочество герцог Йоркский.

– А не жила ли она с каким-либо другим мужчиной?

– Мне об этом ничего не известно.

– Вы состоите с ней в родственных отношениях?

– Мой брат женат на ее сестре.

– Чем занимался ее муж?

– Я всегда считала его состоятельным человеком.

– Вы жили с ней на Тэвесток-Плейс?

– Я вообще никогда не жила с ней.

– Вы когда-либо ночевали в ее доме?

– Да, изредка.

– Вы считали ее скромной, порядочной женщиной, когда она жила на Тэвесток-Плейс?

– Она жила со своей матерью. Больше мне ничего не известно.

Свидетельница была вся в слезах. Со стороны представителей оппозиции раздался негодующий ропот. Министр юстиции не обратил на это внимания.

– По чьей просьбе вы согласились давать показания?

– По просьбе госпожи Кларк.

– Вы знакомы с господином Даулером?

– Да.

– Говорила ли вам госпожа Кларк, что она представила герцогу Йоркскому господина Даулера как своего брата?

– Нет, никогда.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы слышали разговор его королевского высочества и госпожи Кларк, касающийся полковника Френча?

– Не могу точно сказать. Разговор происходил на Глостер-Плейс.

– Вы когда-либо встречали полковника Френча в доме на Глостер-Плейс?

– Я слышала, как дворецкий объявлял о его приходе. Но мне трудно сказать, представляли нас друг другу или нет.

– И через пять лет вы дословно помните использованные в разговоре выражения?

– Я много думала о том разговоре.

– Что заставило вас думать о нем?

– Мне стало любопытно, о ком они говорят.

– В какое время года происходил разговор?

– Я не помню.

– Зимой или летом?

– Я не помню.

– Однако вы уверены в точности высказываний?

– Да.

– Вам не кажется это странным?

– Нет.

– Действительно ли дела вашего отца находятся в плачевном состоянии?

Возникла минутная пауза, а потом свидетельница тихо ответила:

– Да.

– Сколько у вас учениц?

– Двенадцать.

– Сколько лет вашей младшей ученице?

– Семь.

В зале раздались громкие крики: «Нет, нет…», так как все увидели, что мисс Тейлор крайне утомлена. Министр юстиции пожал плечами и сел. Мисс Тейлор сказали, что она может идти.

Господин Крокер вызвал госпожу Мэри-Энн Кларк для дальнейшего допроса. В течение часа он расспрашивал ее о доме на Глостер-Плейс, о количестве слуг, о том, где спали слуги, кто платил им, сколько у нее было экипажей, сколько лошадей, какие драгоценности она носила, закладывала ли она свои бриллианты. Потом, бросив взгляд на переданную ему министром юстиции бумагу, господин Крокер спросил:

– Вы когда-либо жили в Хэмпстеде?

После небольшой