Кросс по грозовым тучам - Сима Кибальчич

мне нет одежды.

Майкл схватился за голову. В целом — логично. Нечеловечески логично. Но Джеки способна вытрясти душу даже из невинного робота-сборщика, и в таком раскладе клону не устоять.

— Какая лестница? Тебя не должно быть в Дублине. Что с тобой случилось, Алексей?

В голосе Джеки звякнуло железо и ее фирменная подозрительность. Плохо соображая, что делать, он бросился к секции спуска с платформы. Оказался на мостовой и, спотыкаясь, побежал к дому. В это время клон сообщал, что в Дублин его отправили дела и теперь ему пора, а на одежду совсем нет времени, к тому же на улице тепло. Последнее утверждение с головой выдавало незамутненное человеческими культурными наслоениями искусственное сознание. Когда Майкл влетел в дверь, Жаклин уже трясла высоченную фигуру за голые плечи и требовала сообщить, кто его создал.

— Это я, Джеки, — сквозь сбившееся дыхание проговорил Майкл.

Она обернулась и замерла. Губы слегка приоткрылись, а глаза стали непроглядно черными.

— Прости, Джеки, это я сделал клона Алекса. Я хотел тебе сказать, но…

— Ты сделал? — проговорила она чуть слышно и обернулась, словно искала защиты у неподвижного синтезированного брата.

— Да. Я хотел рассказать, но все так запуталось.

— Что запуталось, Майкл? Я ничего не понимаю. Зачем ты сделал клона моего брата? Что ты вообще здесь делаешь?

— Джеки, мне нужно было получить информацию про «Горизонт».

— Информацию? Какую информацию?

Он протянул к ней руку, словно этот жест мог установить потерянную связь, успокоить ее.

— Ты сама знаешь. Хотел понять, насколько она цела и готова к старту.

— Через моего брата?

В этом вопросе не звучало непонимания и растерянности, в нем прорезалось возмущение, нотки гнева. Майкл опустил повисшую в воздухе руку.

— Да, это было важно. Я не мог подвести стольких людей.

— Ты не мог! — с яростью кивнула она. — И ты сделал клона. Моего брата! Чтобы порыться в его бумагах?!

— Да. Прости.

Майкл опустил голову. Он знал наперед, ему не найти верных слов. Для Джеки не существовало великих идей и целей, оправдывающих средства. Для нее важны только люди, привязанности и чувства. Искренность отношений. Темные глаза наполнились слезами, нижняя губа задрожала.

— Джеки, не нужно, пожалуйста, не плачь.

Он сделал шаг, желая обнять, успокоить. Но она отстранилась, отчаянно мотая головой.

— Ты, получается, мне врал, Майкл? — произнесла она срывающимся голосом.

— Я не говорил всего, не хотел тебя расстраивать.

Она коротко кивнула и показала на клона.

— К такой операции нужно ведь долго готовиться, правда? Это же не обычный клон?

— Необычный, — выдавил Майкл.

Охватило предчувствие приближающегося краха, и он заговорил торопливо и горячо, пытаясь перебить страшный ход ее мыслей:

— Не нужно, Джеки. Я тебя люблю. Это правда.

— Ты любишь меня с того момента, как задумал покопаться в кабинете моего брата?

Слезы ручьями потекли по ее щекам.

— Нет! Это не связано.

Джеки подняла руки, мешая к ней приблизиться.

— Не связано, Майкл? Но это произошло одновременно, ведь правда? И потом ты говорил, что мне не нужно лететь с тобой. Или это я тебе не нужна?

Что ему сказать, кроме сказанного? Почему она не хочет поверить, почему ей проще и легче убедить себя в том, что он мог ее использовать. Неужели его чувства не очевидны.

— Я люблю тебя, Джеки, и ты мне нужна, и это правда. И я врал тебе, — это тоже правда.

Она отвернулась, яростно вытирая мокрые щеки, снова и снова проводя пальцами по глазам.

— Да, ты врал мне. Но, думаю, не тогда, когда убеждал остаться на Земле.

— Джеки, не надо так!

— А как теперь с тобой? Уходи, Майкл.

— Пойдем со мной. Полетели. Прямо сейчас.

Она покачала головой. Так и продолжала смотреть в сторону, на темный подъем лестницы в дом.

— Уходи. Шаттлы с точек транспортной доставки стартуют через час, и ты должен быть среди своих людей.

— Я не пойду без тебя.

Она рассмеялась и бросила на него короткий презрительный взгляд.

— Ты пойдешь, Майкл Стэнли. Куда же ты денешься? Тебя ждет жизнь во имя твоей великой пользы. Твое идиотское служение человечеству. Вот и проваливай, герой. Только захвати с собой эту дрянь, которую ты слепил с моего брата.

Где-то под сердцем лопнула боль и потекла ядом по телу. Он медлил, а Джеки, с вызовом подняв голову, смотрела в сторону. Ее подбородок влажно блестел от пролитых слез, но во взгляде читалась решимость и вызов. Он убедит Джеки только одним способом — все бросив ради нее. Но он не может себе позволить так сделать. Подставить людей и предать мечту. Дороги назад не было.

Майкл развернулся и пошел прочь. Ноги едва слушались, и ждущий его путь казался мучением.

* * *

Джеки отчаянно хотела, чтобы мир исчез. Перестал царапаться. Она отключила связь и лежала, завернувшись в кокон одеяла. Утирала слезы, немного успокаивалась, но, вспомнив, как Майкл, ссутулившись, ушел прочь и даже не оглянулся, снова начинала выть в голос.

В горле саднило, нос опух, лицо словно вспучило пузырем. Глупо так беспомощно рыдать, но она никак не могла разозлиться. Была готова на все ради Майкла, а он только отмерял и отсчитывал, какую часть себя выделить ей, а какую — своему великому делу. Утверждал, что любит, и, возможно, верил в собственные слова. Дура, дура, дура.

Лешка говорил, что все лысые психи. Она смеялась и отвечала, что он сам псих. А с Майклом очень просто, он такой, какой есть, не играет на публику, и не говорит людям гадости. Честный, и у него есть принципы. Джеки он казался надежным. Выдумки все. Брат прав, — она постоянно придумывает людей и не хочет знать, какие они на самом деле. И про саму себя тоже все придумывает. Дура, дура, дура.

Майкл Стэнли ушел и уже улетел. И даже если полет сорвется, он сделал свой выбор и оставил ее. Джеки рыдала в Лешкиной постели и хотела, чтобы младший братик пришел, налил чай с лимоном и медом, ворчливо ругался. Но не сейчас, позже, когда она обессилит от слез. И образ уходящего Майкла не будет вызывать столько резкой пронзительной боли.

Мысли рвались, воспоминания последнего месяца крутились каруселью. Как они с Майклом сидели в римских кафешках и там же покупали живые краски, как придумывали дом на двоих, который будет стоять у поросшего камышами озера на «Горизонте», и чертили план первого этажа. Как обсуждали будущий полет сквозь никем не виданные галактики, и сколько вина выпьют за длинную жизнь, и фильмов посмотрят…

— Джеки, проклятье, что ты здесь делаешь?! Почему