Русские не сдаются! - Юлия Плагина

— Чего стали остолопы? Немедленно снимите её!!!

Мужички чуть ли не стукнувшись дубовыми лбами, ломанула выполнять поручение своего господина. Их бы послушание, да в мирных целях…

"Чего расселась, картиной любуешься?" — взвыл офигевший Аллочка. — "Ноги в руки и понеслась с этой чёртовой поляны, пока ещё можно хоть как-то спастись!!!"

Вопли моего внутреннего голоса меня немного отрезвили, и я, недолго думая, скатилась с лошади и ломанула в ближайшие кусты. Кусты меня встретили радостно… колючками и гнездом какой-то особо противной птички, которая начала орать, словно её живьём хомякают.

— Держи её, она в репейниках! — взвыл "трупик" и поскакал к моей "осаде".

Взвыв не хуже пичужки, в три прыжка преодолела расстояние, отделяющее эти самые репейники и небольшую лесополосу, которая вальяжно раскинулась рядом с каким-то нагромождением камней.

— А!!! Она улепётывает! — легко взял ноту "ля" второй мой похититель.

Заинтересовавшись такими хорошими голосовыми данными, повернула голову в сторону "музыканта". Им оказался толстенький, кругленький, колобкообразный мужик, с офигенски густой растительностью на лице, и нулевой на кубышке. Внешность этого индивида очень сильно смахивала на цыганский тип: угольно-чёрная борода, большие карие глаза и смуглая кожа.

Заинтересовавшись осмотром "Баскова", пропустила дерево…

— Ага, вон она под деревом валяется! Наверняка хотела замаскироваться, да ничего не вышло. Баба, что от неё ещё можно было ожидать? — подпрыгивал на месте "трупик".

— Тогда почему ты ещё здесь стоишь? — гавкнул Август — Тащи её сюда!

Прогалопировав ко мне, мужики, натужно кряхтя, подняли мою тушку и отволокли её к ногам Августа (сгрузили именно возле нижних конечностей этого хмыря!).

Всего один вопрос: если я его сейчас пару раз за лодыжку цапну, он бешенством заболеет?

"Нет, скорее ты траванёшься!" — взвыл Аллочка и начал причитать на разные лады, негодуя на моё любопытство и тугодумие в целом.

— Вирдариэль, Соилтениэль, поднимите её, — отдал приказ "папочка" двум ушастикам.

Чернявый и блондин беспрекословно повиновались. На их лицах было безжизненное выражение, невероятно красивые глаза братьев смотрели сейчас в одну точку, и ни один мускул не дрогнул, когда я долбила братьев по коленям ногой…

— Как ты можешь с ними так поступать? — не выдержала я. — Они же твои дети!

— Они перестали таковыми являться, когда начали копаться в этом дурацком пророчестве, стараясь спасти Эдмунда! — рявкнул он на меня, и уже намного тише и спокойнее проговорил, обращаясь к "трупику" и "Баскову". — Вы свободны, отныне ваши деревни не являются налогооблагаемыми.

Отбивая земные поклоны и пятясь задом, мужики слиняли в неизвестном направлении, не успело ещё и пяти минут пройти! Реактивные…

— Ну а ты, моя радость, — щёлкнул он меня по носу, — откроешь для меня Круг Мёртвых, дабы я смог призвать своего "горячо любимого" сына.

— А морду вареньем не намазать? — вызверилась я, клацая зубами в паре миллиметров от руки этого деспота.

— А ты мне нравишься! — засмеялся мужик. — Если не сдохнешь при открытии Круга, то непременно сделаю тебя своей женой.

— Я же тебя при первой возможности к праотцам отправлю! — взбеленилась я, дёргаясь в цепких руках эльфов.

— Нет, не отправишь… Ты будешь послушной, словно кукла, ведь Круг отнимает сущность, оставляя лишь оболочку! — захохотал он и отвесил мне несильную, но хлёсткую пощёчину.

Зашипев не хуже Зайчонка, попыталась его лягнуть, но это сволочь ушастая резво отпрыгнула от меня на безопасное расстояние. Некоторое время он сосредоточенно меня рассматривал, а потом будто делая мне одолжение, выплюнул:

— Если хочешь, чтобы твои друзья были живы, то ты выполнишь всё, что мне нужно!

— Закатай губу, а то ненароком наступишь! — взвизгнула я, дёргаясь с утроенной интенсивностью.

Август сделал какое-то замысловатое движение рукой, и Вирд тихонько всхлипнув, рухнул на землю. Солт же продолжал также цепко держать меня за руку, не давая возможности даже рыпнуться к чернявому.

— Сволочь! Козёл! Придурок! Импотент убогий! Маразматик притырошный!!! — орала я, стараясь не разреветься.

— Сделаешь, то о чём я прошу, и с ним будет всё в порядке, — словно змей-искуситель прошипел Владыка Август.

— Сделаю, сделаю… только оживи его! — всё-таки разрыдалась я.

Что-то негромко пробормотав себе под нос, Август опять сделал финт рукой и Вирд, как ни в чём не бывало, снова стал рядом со мной…

"Стася, ты — дура!" — констатировал Аллочка.

— Ну что ж, ты обещала, поэтому… — ощутимо врезал мне Август кулаком по лицу, отчего я отлетела в сторону валунов.

Поднявшись на ноги, я неопределенно хмыкнула и порысила в сторону высоких и невероятно гладких камней, которые стояли в форме круга (судя по всему, это и была ритуальная "полянка"). Осматривать круг мертвых мне не очень-то, и хотелось, но другого выхода просто не было (ну или я его ещё не нашла).

Под призрачным светом луны, камни, образующие правильный круг, бросали черные нереально длинные и страшные тени. Казалось, будто в этой непроглядной темноте что-то копошится и извивается, словно на самом деле под каждым валуном скрывался глубокий провал, ведущий прямо во владения мёртвых, и усопшие беснуются сейчас и тянут ко мне свои страшные, истлевшие, когтистые руки. Они мечтают отнять моё тело и получить шанс на вторую жизнь… Мама!

От таких безрадостных мыслей у меня по спине поползли холодные противные мурашки размером со слонопотама, но я упрямо мотнула головой, прогоняя минутный трусливый порыв сбежать куда подальше, и сделала первый шаг в Круг.

Зажмурив глаза стала ждать гнева мёртвых хозяев… На удивление ничего жуткого со мной не произошло, земля не разверзлась, выпуская полчища обезумевших скелетов, даже самый завалящий призрак не мелькнул между высокими валунами, вся поверхность которых была испещрена древними полустертыми рунами. Я подождала ради приличия еще минуту, но никто из мертвых возмущения столь дерзким нарушением границы не выразил. Поэтому пришлось важно шествовать к центру круга, куда сходились четыре каменных, гладко отполированных временем и ногами многочисленных визитеров дорожки, шириной в половину человеческого шага.

Я брела неторопливо, пытаясь не показать наблюдающему со стороны Августу, как мне страшно на самом деле. От малейшего шума сердце гулко ухало в пятки и не торопилось оттуда выбираться, а желудок противно сжимался… Я была готова в любой момент развернуться и задать драпака, мешала этому благородному и в высшей степени правильному устремлению лишь одна мысль: от моих действий зависит жизнь дорогих моему сердцу людей и не только. Поэтому я крепко сжала зубы и гордо задрала всклокоченную голову, лишь изредка испуганно зыркая, не приближается ли ко мне какое-нибудь чучело с огроменными зубами или явно выраженной стадией разложения.