Жилец. Смерть играет - Сирил Хейр

— Мне нужно знать ваше независимое мнение, — отчеканил инспектор.

— Это трудновато, — нахмурился Барри. — Уж если мне придется заявлять о своем непредвзятом мнении в клетке свидетелей, как пить дать, я окажусь в дураках. Говорю вам, я видел, как это делается. Вот, слушайте! — Он закрыл глаза, словно бросаясь в какую-то безнадежную игру. — Я почти уверен, что это был тот тип, — наконец объявил он. — Так, по-дружески я готов это сказать. Но чтобы быть абсолютно уверенным — это другое дело.

Тримбл продолжал настаивать, но не мог добиться от него более определенного ответа, и вскоре молодой человек взглянул на часы и объявил, что семь минут, отведенные Полу Джонсу, истекают.

— Ребята хотят вернуться к своим закадычным подружкам, — объяснил он. Пол Джонс здорово подходит для того, чтобы сразу после начала танцев разогреть публику. Но они платят деньги не для того, чтобы видеть, как их девушки танцуют с другими парнями. Так что мне пора выйти и объявить румбу.

Он двинулся в сторону зала.

— Можете выйти на улицу вот здесь. — Он махнул рукой дальше по коридору, где они сидели.

Сержант Тейт двинулся было в указанную сторону, но Тримбл остановил его:

— Давайте на минутку вернемся в зал.

— Как хотите, ребята, — ответил Мастер церемонии. — Только вряд ли вам очень повезет с партнершами, ведь Пол Джонс уже закончился, но я посмотрю, может, подберу вам кого-нибудь, если хотите.

Тримбл от своего имени и от сержанта с благодарностью отклонил любезное предложение. Офицеры последовали за Барри в танцевальный зал. Как только они вошли, инспектор потащил сержанта в угол и, глядя на возвышение, где помещался оркестр, сказал:

— Сержант, вы видите там того, кого вижу я?

Тейт посмотрел в сторону возвышения и оглядел по очереди всех музыкантов.

— Господи! — воскликнул он. — Неужели этот… как там его зовут?.. И играет на этом… Ну, как он называется?

Збарторовски играет на кларнете, помог ему Тримбл. — Я сразу его заметил, как только мы пришли.

— Странно, — задумчиво промолвил Тейт. — Должно быть, он его где-то занял. У него не было времени починить старый кларнет. Как вы думаете, сэр, может, стоит перекинуться с ним словом-другим?

Тримбл кивнул, соглашаясь.

С видом полного смирения в грустных карих глазах Збарторовски спустился с помоста на знак инспектора.

— Я вижу, вы снова играете.

— Если вы называете это игрой, да. — Поляк пожал плечами.

— Значит, вы починили свой инструмент?

— Нет. — Збарторовски вздрогнул, словно от болезненного воспоминания. Нет, теперь у меня другой.

— И где же вы его достали?

— Мистер… такой толстый человек, который еще играет на органе…

— Вы имеете в виду Вентри?

— Да, да, его зовут Вентри. Он дал мне его взаймы, пока я не куплю себе новый.

Тримбл сделал глубокий вздох.

— Черта с два он одолжил! — пробормотал он.

Збарторовски встревожился и обеспокоенно спросил:

— Я не должен был его брать? Может, он ворованный? Клянусь вам, сэр, я не знал…

— Нет, нет! — поспешил успокоить его Тримбл. — Вы не сделали ничего плохого… насколько мне известно. Только дело в том, что именно этот инструмент…

— Минутку, сэр, — вмешался Тейт. — Сдается мне, Вентри сказал, что у него три таких инструмента, и все разные. Помню, у них есть какие-то тональности… Пропавший был си и еще как-то там.

— Си-бемоль, да, — подсказал Збарторовски. — Это именно он. В этих танцах используется кларнет си-бемоль. Но это не пропавший. Мистер Вентри одолжил мне его, и я не думал, что не должен был его брать.

— Меня интересует, — продолжал инспектор, — как случилось, что он решил одолжить вам инструмент. Вы ведь с ним мало знакомы, не так ли? Сейчас вы даже не могли сразу вспомнить его имя.

— Все очень просто, — объяснил Збарторовски. — Мистер и миссис Диксон пришли на обед к миссис Роберте, а я был в кухне и мыл посуду. Вы знаете, миссис Роберте всегда очень добра ко мне, поэтому она попросила мистера Диксона прийти и поговорить со мной, потому что он говорит на моем языке, и мистер Диксон спросил меня, чем я теперь занимаюсь и буду ли выступать на следующем концерте, и я сказал, что больше не могу играть, потому что… ну, вы знаете почему… А мистер Диксон вдруг и говорит: «В таком случае я найду для вас хороший кларнет, потому что я знаю человека, у которого есть такой, но который ему не нужен». И вот на следующее утро он мне позвонил и сказал, что мистер Вентри даст мне инструмент, если я приду к нему домой, и я пошел, а он одолжил мне его. Но это был только заем до нового концерта… если мистер Эванс разрешит мне в нем участвовать, — закончил он уныло.

— Все это похоже на правду, — заметил Тримбл, когда они выходили из Масоник-Холл. — Нужно будет проверить у Диксона рассказ поляка, но все кажется довольно правдивым. Если так, это будет еще одна проблема, которую должен будет разрешить мистер Вентри. Если его кларнет исчез в ночь концерта, как он оказался у него сегодня утром?

— Кажется, он очень удивился, когда при нас обнаружил, что его нет на месте, — заметил Тейт.

— Тогда, по крайней мере, это может значить, что потом он каким-то образом нашел его, не сказав нам ни слова, что само по себе подозрительно. Сначала машины, потом кларнеты, — сказал Тримбл с необычным для него юмором. Он просто мастер терять вещи, а потом находить их. Вам не приходило в голову, что, если человек хочет, чтобы было невозможно доказать, кто играл на этом инструменте в тот вечер в оркестре, он вряд ли мог сделать это лучше, чем Вентри?

Тейт еще не совсем освоился с новыми доверительными отношениями, которые вдруг возникли между ним и начальником. Он был настолько удивлен, что его спрашивают о его собственном мнении, что замедлил с ответом.

— Ах да, понимаю! Отпечатки пальцев! — наконец вымолвил он.

— Вот именно, отпечатки! Ясно, что если на этом кларнете играли во время концерта, на нем должны остаться отпечатки пальцев музыканта. Если кто-то захочет избавиться от них, он должен сделать одно из двух — или начисто их стереть, что выглядело бы подозрительно, если бы дело дошло до осмотра, или, что еще лучше с его точки зрения, дать инструмент кому-то еще. Один Пол Джонс, и каждый отпечаток стерт пальцами Збарторовски. Теперь этот инструмент для нас совершенно бесполезен — вот почему я не стал его забирать у поляка сегодня.

— Дайте подумать. Что же получается, рассуждал Тримбл, пока они неторопливо удалялись от Масоник-Холл по тихим улочкам Маркгемптона. — У Вентри пропадает кларнет в вечер концерта, другими словами, он дает его взаймы человеку… назовем его Икс, чтобы он занял в оркестре место Дженкинсона. Сам Вентри, конечно, занимается тем, что встречает Дженкинсона на станции, и избавляется от него. Совершил преступление Вентри или Икс, сейчас сказать не могу. Когда все было сделано, Икс возвращает кларнет Вентри, и он принимает меры, чтобы помешать нам установить личность использовавшего кларнет человека. О, я знаю, — поспешно прервал он попытку сержанта что-то сказать, — мы и понятия не имеем, кто такой этот Икс, не знаем даже мотива, ради которого Вентри мог убить мисс Карлесс, и этот чертов Барри окажется для защиты роскошным свидетелем. Не говорите мне этого, сержант, не надо!

— Я только хотел сказать, сэр, — серьезно промолвил Тейт, — что, похоже, это мистер Диксон подсказал идею одолжить инструмент Збарторовски.

— Следовательно, скажете вы, Диксон и есть этот Икс! Когда из всех фактов по этому проклятому делу до сих пор у нас есть единственный неоспоримый факт, что он не способен взять ни единой ноты на каком-либо инструменте!

— Это я прекрасно понимаю, сэр. Я только сказал, что это несколько странно. Я все время проворачиваю в уме, может ли это быть дело Диксона и Икса, Диксона, Вентри и Икса, или…

Цепочка из количества возможных подозреваемых растянулась перед ними бесконечно и уныло, как крутой подъем Фейрфилд-авеню, по которому они поднимались.

Глава 17

ПРАВДА О ВЕНТРИ

Диксоны гордились тем, что имели горничную из местных — неуклюжее создание с вечно недовольной миной и неуживчивым характером, но все-таки из местных. Это она открыла дверь детективам, подтвердила, что миссис Диксон дома, и проводила визитеров в кабинет Диксона, скорее приказав, чем предложив подождать. Буквально через минуту или того меньше дверь раскрылась и в комнату стремительно вошел сам Диксон:

— Как я понимаю, вы хотели меня видеть?

— Боюсь, прислуга ошиблась, — ответил Тримбл. — Собственно, нам нужна миссис Диксон.

— Моя жена? Не понимаю. Какой интерес для вас может представлять моя жена?

— Я предпочел бы объяснить это ей лично.

Диксон и Тримбл были приблизительно одного роста и телосложения. Они смотрели друг на друга оценивающе-настороженно, как два боксера легкого веса, только что вышедшие на ринг. Диксон был бледен, его подбородок агрессивно выдвинулся вперед, руки были глубоко засунуты в карманы брюк. Было ясно, что он приготовился возмутиться при любом поводе, и так же ясно, откуда он ожидал оскорбления.