Ведьма и эльф - Зоя Майская

уже осознанно? Или не отпустил бы?

Но у прошлого, в отличие от будущего лишь один путь. Тот, по которому ты уже прошёл.

И на этой дороге Альвэйр окончательно отверг меня, а я сказала ему лишь:

- Тогда уходи.

Я стояла в обеденной зале, опустошённая и иссушенная, казалось, целую вечность. Пока незнакомая мне эльфийка не появилась на пороге и осторожно не спросила:

- Будут указания, моя госпожа?

- Вели приготовить мне ванну и комнату. Сегодня я переночую здесь. Предупредите лорда Кэлеана, чтобы не беспокоился.

Девушка учтиво поклонилась и покинула залу.

Я провела в гостиной всё время до сна. Бездумно смотрела на то, как удлиняются тени, а яркий дневной свет розовеет к закату.

Слёз не было, будто та часть души, что должна была истекать кровью, рухнула куда-то в пропасть. Но я слишком хорошо знала, что это омертвение и усталость лишь временное затишье перед раздирающей болью.

Я знала, что виновата в том, что случилось. Слишком торопила его, слишком много ждала, слишком жаждала получить его здесь и сейчас, опьянённая силой первых чувств и надеждой.

Могла ли я просто великодушно любить его и ничего не требовать взамен? Ждать из года в год, пока его сердце не оттает?

Не знаю, как эльфы, но я не верила, что хотя бы один человек способен на такую бескорыстную любовь. Все мы чего-то ждём, а если ожидания идут прахом, любовь легко превращается в ненависть.

Я не хотела ненавидеть Альвэйра.

Не знаю, зачем я осталась на ночь именно в этом доме. Доме, который должен был стать моим одиноким приютом на долгие века. Я не надеялась, что эльф передумает и вернётся. Просто отчего-то казалось важным, чтобы первая моя ночь в ущелье и последняя прошли под одной и той же крышей.

Чтобы круг замкнулся.

Значительная часть моей одежды осталась на месте, потому, приняв ванну, я без труда нашла чистую сорочку и отправилась в постель.

Я ждала, что сна не будет, но утомление сыграло свою роль. Беспокойная дрёма опустилась на меня под шёпот дикой магии. Теперь в нём читалось удовлетворение – сила полностью одобряла задуманное, а потому больше не изводила меня.

Проснулась я ещё ночью. Весенний сад тонул в ночной прохладе, высоко в небе застыла почти полная луна.

Оставалось ровно восемь дней до последнего дня весны. Почти ровно год пройден.

Поднявшись, я пару мгновений размышляла, стоит ли мне умыться, причесать волосы и переодеться?

Стоит ли написать пару прощальных строк Кэлеану или даже Альвэйру?

Но мысли эти упорхнули призрачными птицами. Лишь воспоминание о леди Бризелль заставило почувствовать укол совести. Она так и не исцелилась до конца.

Но полно.

Если появится такая возможность, если это всё ещё будет важно для меня, я вернусь и завершу начатое.

Тенью выскользнула из комнаты и направилась к лестнице, ведущей под крышу. Символы на коже засветились, магия тихо загудела вокруг, растворяя моё присутствие в темноте коридора.

Босые ноги ступали неслышно. Даже тонкий эльфийский слух не уловил бы и единого шороха.

Подниматься на крышу не было обязательным, но я опасалась, что дикая магия коснётся не только меня, но и слуг, мирно спящих в этот час. А в саду, куда я могла бы выйти, меня могли заметить стражи Дома вереска.

Ночное небо встретило холодом, светом ясных звёзд и луны. Взгляд мой устремился к тёмным очертаниям дворца Альвэйра, застывшего на горных склонах. Мне почудился свет в одной из башен, будто лорд тоже не спал в эту пору.

Я живо представила его бледное лицо, мрачно сжатые губы и прекрасные волосы, что эльф так беспощадно убирал в хвост или косу. Вся тяжесть потери нахлынула на меня с новой силой. Родник боли пробился наружу. Но я больше не желала пить из него.

Забыть.

Стать свободной.

С губ сорвался крик. Магия, вторя моему желанию, ожила. Я ощутила, как связь, что была между мной и Альвэйром задрожала.

Тонкая ниточка, которую я лелеяла все эти месяцы, как самую большую ценность, лопнула с надрывным всхлипом, разводя в стороны наши судьбы.

Больше не жена.

Слёзы покатились по моим щекам, а из груди в противовес тому вырвался смех.  Магия полилась из меня, оплавляя кожу, будто горнило металл. Ослепляющая боль застила глаза, но ещё несколько томительных мгновений я помнила себя. Своё имя и его.

А затем меня не стало.

 

***

 

Покинув Эльрис в раздрае чувств, эльф отправился искать отца своей матери. Он не совсем понимал зачем, но сожаление от сказанных слов раздирало его всё сильнее с каждой секундой, будто он перешёл ту черту, за которую ступать не следовало.

Мужчина не знал, что делать. Как упорядочить всю ту сумятицу, что творилась в его душе, а потому он искал того единственного, с кем мог поговорить начистоту.

Альвэйр не нашёл Кэлеана дома, что было неудивительно, обязанности жреца заставляли эльфа почти непрерывно путешествовать по ущелью, поэтому лорд оставил сообщение для родича, а сам убрался восвояси.

В пустой и холодный замок, что ещё хранил воспоминания об Эльрис. Её мягких шагах, тёплых руках и негромком голосе.

Ноги сами понесли эльфа в его башню. Он не жил там, с той самой ночи, прячась от воспоминаний, будто загнанный зверь.

Усилия его были напрасны. И здесь в замке, и в промозглом лагере в лесу. И при свете дня, и в ночи. Ощущение тепла её шелковистой кожи, её запах и звуки её дыхания преследовали его, словно мстительные призраки. Словно в ту ночь она заклеймила его раскалённым железом, обрекла на вечные страдания по тому, что он не мог позволить себе получить…

- Ну и ну, впервые за сотни лет упрямый Альвэйр ищет меня, чтобы получить совет, - насмешливый голос Кэлеана прорезал тишину комнаты, в которой уже много часов неподвижно сидел Альвэйр.

Темноволосый эльф мрачно посмотрел на родича, не в силах произнести ни слова.

- Что ты натворил?

- Не знаю, - с трудом, произнёс мужчина. – Возможно, величайшую глупость в своей жизни.

Он ощущал себя больным и огорошенным. Но не мог не отметить, что при всём этом живым, не таким, каким он был до встречи с Эльрис.

- Я расскажу тебе, - его глухой голос утонул в полумраке комнаты. Альвэйр не знал, зачем ему нужна эта исповедь. Жрец говорил ему много мудрых вещей все эти века, но ни к одной из них он так и не прислушался.

Что же изменилось сейчас?

Кэлеан слушал его,