Атропос (СИ) - Карелин

чтобы каждая плохая мысль в сторону одного из жителей бункера причиняла вам боль, и чтобы боль каждого из нас передавалась вам в усиленной стократ форме. Думаю, что это будет вполне справедливо. А сейчас давайте займемся переселением. Мужики, складывайте свои вещи и тащите кровати в спальню бывшего шейха. Теперь это будет наша спальня. А этот пусть спит на полу. Оставьте ему только одеяло и подушку, мы же не звери какие-то.

Так и закончилось судебное заседание, где и обвинителем и судьей выступил один и тот же человек. Аль Тани поселили в спальню рабочих, где он спал на холодном бетонном полу. Шэнли с остальными переехали в спальню к шейху. Шэнли исполнил свое обещание и перенастроил контракт бывшего шейха таким образом, чтобы он сам испытывал боль от одной лишь плохой мысли о ком-то из них, чтобы боль любого передавалась ему в преумноженном многократно виде.

Запасы еды они поделили поровну на всех, кроме Аль Тани. Последний получал объедки, перемешанные в тазу с двумя литрами воды. Что примечательно, свободы передвижения его никто не лишал. Однако тот сам по себе не решался покидать свою новую комнату и попадаться другим на глаза. Вероятно, он боялся собственных скверных мыслей и разрушительного чувства боли, что за ними следовало. Он перестал мыться, весь оброс и выглядел на все 250 лет.

Девушки, как и ожидалось, через несколько недель перестали по нему горевать, а их былая любовь превратилась в ненависть. К счастью, их дурные мысли не приносили Аль Тани никакой боли, иначе долго бы он не продержался. Впрочем, жизнь его оборвалась раньше, чем можно было себе представить. Через 3 месяца после свержения его обнаружили мертвым в спальне. Причиной смерти стала сердечная недостаточность, вызванная затяжной депрессией. Его тело выбросили в открытый космос и больше о нем не вспоминали.

На какое-то время на корабле воцарился мир. Женя с новой силой полюбил свою жену, Регину. Они проводили много времени вместе, гуляя за руку, обнимаясь и целуясь. Глядя на них, сердце радовалось. У других общение с прекрасной половиной экипажа складывалось не так удачно. Девушки, привыкшие к особым условиям, не хотели начинать жить по новым правилам. От мужчин они ожидали, что те будут прислуживать им и дальше, готовить, стирать и убирать. Такое положение вещей мужчин не устраивало и, в конце концов, на корабле начались вечные споры, ссоры и мелкие стычки между представителями обоих полов.

Пытаясь исправить положение, Шэнли впервые обратился к контрактору. Все уже и забыли о том, что тот был у него. Он убедил себя в том, что совершал это ради всеобщего блага, и сделал женщин чуть более покладистыми. Это помогло, но ненадолго. Оказалось, что мужчины и женщины не умели уживаться друг с другом и не умели любить. Любовь, как известно, всегда была искусством, которому нужно было обучаться годами. Они же учиться не хотели и буквально теряли голову, становились неуправляемыми от переизбытка чувств. Мужчины становились дикими, агрессивными, жестокими. В попытках доказать свое превосходство и заполучить внимание полюбившейся девушки они не редко ругались друг с другом. Доходило и до драк. Шэнли не так себе представлял новое будущее без влияния Аль Тани. И вновь он обратился к контрактору, понизив у мужчин выработку тестостерона. Это успокоило их на время. Проблема была в том, что тестостерон регулировал лишь малую долю поведения и, в конце концов, драки возобновились. За три года полета ситуация на корабле не улучшилась, а только обострилась. Оказалось, что женщины не так сильно хотели вступать в половые отношения с мужчинами, как им того хотелось бы. Встретив такое сопротивление, мужчины вели себя грубо. Те же, кто пытался заполучить женское сердце при помощи вежливости и уважительного отношения оказались в меньшинстве и подверглись насмешкам.

Дисциплина тоже хромала. Боли, что служила прекрасной мотивацией ранее, больше не было, вместо нее появились лень и нежелание что-либо делать. Мужчины и женщины оставляли после себя мусор, который никто не хотел убирать, на корабле стало откровенно грязно, в некоторых местах сильно воняло. За лошадьми никто не ухаживал, и любимец Аль Тани быстро иссох, его грива и хвост слиплись, а нечищеная шкура утратила блеск. Без должного внимания лошади быстро слабели, жить им оставалось недолго. В конечном счете, они отправились вслед за своим хозяином прямиком в космос. Для всех это было печальное зрелище. Своим бездействием они загубили последних лошадей.

Корабль было не узнать. Его стены покрылись грязным желтоватым налетом, полы были давно не мыты, залежи грязной посуды покрылись плесенью, на борту стоял невыносимый протухлый запах. Шэнли не раз пытался достучаться до людей, но у него ничего не получалось. Без свода понятных законов и норм поведения, люди вернулись к первобытному строю, где все решала грубая сила. И Шэнли, будучи уже пожилым мужчиной, не отличался выдающимися физическими способностями. Его голос утратил свою силу.

Все стало совсем плохо, когда еда и вода стали заканчиваться. Они по-прежнему не нужны были людям для выживания. Мужчины и женщины проходили клеточную реновацию по утрам, так что от еды они получали лишь вкус и физическое удовольствие. Но и этого было достаточно, чтобы начались драки за остатки еды. Мужчины забрали себе остатки и требовали у женщин физических ласк в обмен. Для Шэнли подобный поворот событий стал последней каплей в чаше его терпения. Он воспользовался контрактором, чтобы заставить людей слушать себя. Для этого он прибег к тем же приемам, что и покойный шейх.

Его слово становилось законом, его решения не обсуждались, любые плохие мысли в его адрес жестоко карались, любое проявление насилия в его адрес тотчас же блокировалось. Любая боль, испытанная им в любой момент времени, дублировалась на 48 оставшихся приемников. Чтобы прекратить споры за женское внимание он всех их сделал своими за исключением Регины. Мужчин он избавил от полового влечения, чтобы никому не было повадно. Итак, он стал сосредоточием всеобщей ненависти на корабле, но раз само проявление негативных чувств в его адрес, моментально наказывалось, люди не могли его ненавидеть и слепо ему подчинялись. Так побежали годы.

Через десять лет это стало нормой. Никто и подумать не мог ничего плохого о новом шейхе, простая физическая боль искоренила сложные нейронные пути, отвечавшие за проявление негативных эмоций. Сам же титул шейха стал нарицательным. Он означал неоспоримую правоту, споры с которой были бесполезны,