Великий путь. Вечное пламя - Бхагаван Раджниш

То есть в те времена астрономия была хорошо развита, и люди обращали внимание на скопления звезд на небе. Уже тогда были описаны звезды и планеты, которые мы открыли совсем недавно, и всего пятьдесят лет назад люди смеялись над Ригведой - «Где же эти планеты?» Пятьдесят лет назад еще не было известно о существовании Плутона и Нептуна, поэтому сведения из древних писаний считались выдумкой.

Но сегодня, когда доступны более совершенные телескопы, открываются все новые и новые звезды и планеты, и все они совпадают с описаниями, приведенными в Ригведе.

Имя Ришабхдевы упоминается в Ригведе с великим почтением. Я специально делаю упор на словах «великое почтение», потому что Ришабхдева не был индуистом. Он был рожден индусом, но впоследствии не соглашался с индуистским мировоззрением, индуистским учением и создал свою религию: он стал основоположником джайнизма.

За девяносто тысяч лет индуизм и джайнизм сильно разошлись, причем настолько сильно, что остальные двадцать три тиртханкары, включая Махавиру, который был последним в их числе, не упоминаются ни в одном индуистском писании... их просто проигнорировали; упоминать их посчитали излишним.

Но о Ришабхдеве Ригведа отзывается очень положительно. Этому есть объяснение с психологической точки зрения. Ведь никто никогда не выказывает почтения современникам, и особенно тем современникам, которые под корень рубят ваши интересы, вашу власть - или, в данном случае, кто выступает против браминов, пишущих Ригведу. Было бы совершенно понятно, если бы они разносили его в пух и прах, однако они высказываются о нем уважительно.

Лично мне это говорит об одном: Ришабхдева, наверняка, жил до того, как была написана Ригведа: за пять - шесть столетий. За это время его имя уже могло получить известность и признание. Поэтому даже Ригведа пишет о нем в положительном свете. Люди не выступают против мертвых, но чтобы уважать современника, нужно обладать гибким и невинным умом.

Ришабхдева - это первый Джинна. «Джинна» означает «покоритель». Махавира - двадцать четвертый покоритель. Тех, кто следует за джиннами, называют джайнами, и это просто последователи.

Слово «джинна» равнозначно слову «будда»; они синонимы, поэтому очень часто в буддийских писаниях Будду называют «Джинна», а в джайнских писаниях Махавиру нередко именуют Буддой. Эти слова не принадлежат кому-то одному. Он просто обозначают состояние, которое можно описать самыми разными способами.

Когда я был в Америке, мне пришло письмо от посла Шри Ланки в США, который требовал, чтобы я прекратил называть наши дискотеки «Зорба-Будда», потому что это оскорбляет религиозные чувства буддистов. Я ответил ему: «Вы, кажется, не понимаете, что слово “будда” никому не принадлежит. Оно просто означает “пробужденный”. Кто же может помешать Зорбе пробудиться? - это его право по рождению. Зорба - это любой человек, кто еще не пробужден. Он может быть вовсе не настолько приметен, как Зорба, но он живет своей неприметной жизнью непробужденного человека - он спит. Так что зачем менять название? Я просто вовсю стараюсь построить мост между спящими зорбами и пробужденными буддами. А само слово “будда” лишь означает пробуждение сознания».

Но если человек получил пост посла, то это еще не значит, что он что-то понимает. Посол Шри-Ланки так и не ответил, потому что и так совершенно ясно, что слово «будда» никому не принадлежит. Каждый сам должен стать буддой. Такое название не должно ранить ничьи религиозные чувства, но наоборот — оно должно вселять в людей счастье оттого, что зорбы становятся буддами. Радуйтесь! Но будь человек хоть чрезвычайным и уполномоченным, хоть самим президентом или премьер-министром - спящий ум остается спящим умом.

Буквально сегодня утром я говорил об Амийо, но она ничего не поняла. Наоборот, она повела себя в точности так, как ведет себя спящий человек. Она задала этот вопрос, где говорит, что когда я смотрю на нее, она счастлива, она в блаженстве; но когда я смотрю не на нее, ей кажется, что это потому, что я на нее зол, что она чего-то сделала не так - и от этого ей грустно.

Я ответил ей. По пути к себе, после беседы, я взглянул на нее, но она закрыла глаза. Именно так ведет себя спящий ум. Сначала ее ум требует, чтобы я смотрел на нее, и тогда она обещает быть в восторге; но когда я все же посмотрел на нее, она разозлилась, обиделась, захлопнула свои глазки, даже не взглянув на меня. И это не только ее беда: та же самая история повторяется со всеми. Мы ведем себя как во сне, не имея понятия, что и зачем мы делаем.

Джинна - это человек, покоривший свой сон. Джайнизм не на слуху у людей, как тот же буддизм, потому что джайнизм никогда не становился религией мирового значения. Он всегда оставался небольшой сектой в Индии - по нескольким простым причинам. Во-первых, монахи не могли покинуть Индию хотя бы потому, что они не имеют права принимать пищу из рук не-джайнов. Позвольте, но нельзя же, отправляясь заграницу, ожидать от людей, чтобы они, едва завидев вас, тут же приняли джайнизм. Но джайны не могут брать еду от людей других религий - ни от индуистов, ни от буддистов. Они примут подаяние только от таких же джайнов, как и они сами. Так что они сами установили для себя узкие рамки, из которых им никак не выбраться.

Во-вторых, монахи, относящиеся к самой консервативной ветви джайнизма, живут голыми. Поэтому они не могут переселиться в страны с более холодным климатом: им нужно тепло. Кроме того, они не могут принимать невегетарианскую пищу. Весь мир ест мясо, и только одни джайны - вегетарианцы.

Из-за этих ограничений они не могут покинуть свою страну, и это очень жаль, потому что человеческое понимание могло бы обогатиться, взяв что-то от мировоззрения джайнов, но оно остается в тени. Мир ничего не знает о джайнском учении. Их писания до сих пор не переведены. До них никому нет дела: слишком невелика их численность. Все смотрят на цифры, но истина не имеет отношения к цифрам. Благодаря своей небольшой численности джайнам удалось то, что в Индии вообще невозможно. Например, в джайнском сообществе вы не найдете ни одного нищего - они все состоятельны. Достаток им необходим, потому что иначе им было бы сложно выжить. Окружавшие их люди всегда были готовы растерзать их в клочья. Но джайны не могли брать в руки оружие, потому что верили в ненасильственность. Поэтому выжить можно было только через достаток. Богатство - это их единственная сила.

И джайны действительно сделались богатыми, причем настолько, что даже императоры брали у них взаймы. Никто из джайнов не нищенствовал, никто не ходил неучем. И опять же, поскольку они представляли собой религиозное меньшинство, испытывавшее нападки со стороны всевозможных философских систем, им пришлось защищать себя и на уровне интеллекта. Они отточили искусство спора и спорили лучше кого бы то ни было, потому что если для других религий спор был чем-то вроде баловства, то для джайнов отстаивание своей позиции было жизненно необходимо. Они обязаны были побеждать в спорах, потому что в противном случае от них бы ничего не осталось. Поэтому они разработали превосходные системы логики и философии, о которых бы не помешало узнать и остальному миру.

Но остальной мир заботят только цифры, а джайнизм не промышляет обращением, так что увеличение их численности до размеров католической паствы не представляется возможным. Джайны не переманивают людей из других религий, потому что, в соответствии с их учением - и я с ними в этом согласен, - отвратительна сама попытка кого-то переманить.

Объясняйте свои убеждения, сделайте их открытыми для других, и если кто-то пожелает примкнуть к вам, то это совершенно иное дело. Но обращать силой, переманивать всеми правдами и неправдами просто ради того, чтобы вашего полку прибыло и ваша паства стала более могущественной -это уже политика, а никакая не религия.

Кажется, я уже рассказывал вам... В Центральной Индии, в Бастаре, обитает одно первобытное племя. Я часто наведывался туда, чтобы посмотреть, как человек жил десять - двенадцать тысяч лет назад, потому что это сильно отставшее племя. Они живут голыми и едят сырое мясо.

Я изучал древний быт человека и его развитие. Я останавливался... В те дни Бастар был штатом, а его король был моим другом. Это был очень смелый человек, он очень меня любил и из-за меня в конце концов погиб.

Правительство было сильно обеспокоено тем, что он, будучи руководителем целого штата, попал под мое влияние. Он разрешал мне жить в его горных коттеджах, в джунглях Бастара, и правительство думало, что стоит ему захотеть... Дело в том, что эти туземцы почитали его как бога, как и любой другой народ в прошлом, когда императорам служили как богам. И это племя до сих пор живет в прошлом, они далеки от современных людей, так что, если бы мой друг что-нибудь сказал им про меня, они бы приняли это на слово без возражений.