Логово дракона. Обретенная сила - Бернхард Хеннен

— Ты должен отдать приказ, — шепот Джубы отвлек его от размышлений.

Он устало поднял правую руку.

— К Золотым воротам, — громовым голосом возвестил полководец.

Рабы с обнаженными, натертыми маслом торсами подошли к паланкину бессмертного. Артакс знал, что их двадцать. Все одновременно подняли полированные шесты из черного дерева, и для этого не понадобилось особого приказа. Мышцы играли под загорелой кожей, и Артакс почувствовал себя еще более жалким, когда они тронулись с места и пошли ровным, размеренным шагом. Словно бы совершенно не чувствуя веса трона, его собственного и веса полководца. А он? У него едва хватало сил на то, чтобы поднять руку!

Артакс закусил губы, пока боль не прогнала меланхолию. Он откинулся назад и стал наблюдать, как мимо проплывает город. Здесь, в верхних кварталах воплотились в жизнь самые смелые идеи архитекторов со всего мира. Белоснежный мрамор, пурпурный порфир, жадеит цвета морской волны, золотые крыши, скульптуры избранных творцов, мозаика на улицах. Стенные фризы длиной во много шагов, изображавшие сцены битв, охоты или девантаров.

Все люди, которых можно было увидеть вдоль улиц, были упитанными и хорошо одетыми. Их лица не были отмечены ударами судьбы. Все здесь было преисполнено достоинства. Так и должно быть. Артакс вспомнил свою деревню. Нищету — и, вместе с тем, счастье этих маленьких людей, их уверенность и мужество. Он сознавал, что все вокруг него существует потому, что есть тысячи таких деревень, как та, где он вырос. Ему хотелось более справедливого мира. Несмотря на то, что в этом случае Золотой город должен будет исчезнуть. Он сознавал, что за всем, что он делает, наблюдают девантары. Он должен поторопиться. Потому что состариться он наверняка не успеет.

Запрокинув голову, он поражался уходящим в небо башням с их вычурными деревянными эркерами. Мостам, натянувшимся между домами на высоте более ста шагов над его головой. Пестрым знаменам, развевавшимся на некоторых фасадах. Интересно, сколько часов работы требуется, чтобы вышить такое знамя длиной в тридцать шагов?

По переулкам тянулись ароматы. Запахи вкусных блюд и приправ. Благоухание цветов миндаля, жареных орехов и тех загадочных черных бобов, из которых дворянство Ишкуцы варило темный напиток, якобы пробуждавший новые жизненные силы.

Ровное звучание марширующих солдатских сапог эхом отражалось от мостовой, сопровождаемое хрустальным звучанием цимбал и жалобными нотками флейты. Когда бессмертный покидал город, считалось необходимым еще раз продемонстрировать свою власть. Они выставляли всех своих воинов. По пути через Золотой город показывали все свои сокровища.

Пару дней тому назад, опьянев после какого-то пира, Джуба предложил провезти на паланкине большой золотой фаллос. Символ его победы над Муваттой. История сражения и его последствий давно уже облетела весь город. Любой человек на улице понял бы, на что намекает золотая безделушка. Беспорядки были неизбежны. Артакс почувствовал искушение... Его мучитель Аарон был восхищен! Бессмертный улыбнулся. Что его остановило: мудрость или трусость? Одно было несомненно: он был не в настроении для дальнейших сражений.

Звуки фанфар пробудили его от грез. Они достигли широкой площади у Золотых ворот. Здесь собрался почти весь его двор. Большая его часть будет сопровождать его во время путешествия в Арам. Тысячи зевак облепили площадь, которая достигала почти целой мили в диаметре. На противоположной стороне возвышалась серо-коричневая отвесная стена, практически незастроенная, не считая одной-единственной террасы и двух стройных башенок, возвышавшихся на выступавших утесах. У ее подножия располагались ворота. Ворота с золотыми створками, настолько огромные, что считалось, будто для того, чтобы открыть одну-единственную створку, нужно было десять двузубых головохвостов. То были ворота, разбивавшие все человеческие мерки, — созданные девантарами, волшебные силы которых сотворили и ту жуткую тропу, расположенную по ту сторону врат. Не обращая внимания на церемонии, сотни лучших каменотесов, скрытые полотнами знамен, работали справа и слева от ворот над портретами девантаров, которые должны были стать еще больше, чем те статуи, что обрамляли роскошную улицу, ведущую к Устью миров. Не слишком ли они самовластны? Или так важно постоянно напоминать о них народу? Приносит ли их существование мир? Ответа на этот вопрос он не знал, и это пугало его. Он поспешил отвести взгляд от закутанных в полотна статуй и снова стал смотреть на ворота.

Каждое зернышко риса, каждое яблоко, покидавшее Нангог, проходило этот порог, и это был единственный путь в их родной мир. Ворота никогда не закрывались, никогда не иссякал поток людей, проходивших их в том или ином направлении. То было опасное, магическое путешествие, и ходило множество историй о потерявшихся караванах, потерпевших крушение во тьме по ту сторону золотой тропы, с которой ни в коем случае нельзя было сходить. Артакс слишком хорошо помнил страхи, которые мучили его во время его первого путешествия по золотой тропе. И он был уверен в том, что опасность для него даже в качестве бессмертного была нисколько не меньше того риска, на который он пошел в свою бытность крестьянином.

Львиноголового снова нигде не было видно. Девантары никогда не проводили много времени рядом со смертными, но у Артакса было такое чувство, что Львиноголовый избегает его. Это свобода? Или его отсутствие объясняется неприязнью? Нет, подумал Артакс, довольно. Король не должен постоянно терзаться вопросами. У своих учителей Аарон научился тому, что правитель всегда должен быстро принимать решения — и неважно, если они окажутся ошибочными. У его придворных постоянно должно быть чувство, что он точно знает, что делает. Артакс поглядел на свои руки, которые снова задрожали, как только он отпустил рукоятки подлокотников. Он знал, чего требует от него церемониал. Он приложит максимум усилий для того, чтобы казаться сильным и могущественным. По крайней мере, на несколько мгновений.

Рабы вынесли его в паланкине на середину площади и замерли. Артакс поднялся, сознавая, что каждая пара глаз в радиусе одной мили направлена на него. Ему стало немного дурно. Он пил разбавленное водой вино. Было жарко.

По внутреннему краю магических врат переливался какой-то странный магический свет. Он казался похожим на бесплотных змей. Светящиеся черви, постоянно переплетающиеся друг с другом. Без устали. Жуткие. За ними лежала темнота, через которую вела широкая, светящаяся золотом дорога.

— Я призываю тебя, спутник во тьме! — Артакс поразился тому, насколько сильно прозвучал его голос, разнесшийся над площадью. Негромкий шепот в людской толпе смолк. Затихли даже мулы и грузовые верблюды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});