Прощание с колхозом - Борис Екимов

На месте, в селе да на хуторе, просят поменьше, но из года в год. Вот один из руководителей хозяйства заявляет корреспонденту газеты в 1998 году: «Пусть дают денег, а как с ними управиться, мы сами знаем…»; в 1999 году: «Если нам не помогут, не знаю, как мы будем дальше жить»; в 2000 году: «Напишите, чтобы нам дали солярки. Все планы летят в тартарары. (Накануне, прямо с колхозной нефтебазы, при стороже, украли все горючее. Воров, конечно, не сыскали.) Мороз и засуха загубили 770 гектаров озимых и 1000 гектаров ячменя». (И ведь поворачивается язык о засухе говорить. Такого доброго к земле года не припомню. По 50 центнеров на круг намолачивают добрые люди.)

Но солярку, конечно, опять дали. И этому хозяйству, и многим другим. За счет все того же бюджета области. Брать все берут. А вот расплачиваться желающих мало.

Вот совещание руководителей коллективных хозяйств в райцентре. Речь о долгах.

– Давайте договоримся, чтобы все гасили долг РАО на 50 процентов, – предлагает один из руководителей. – Зачем отдавать все долги…

Это уже – сознательность. Правда, не у всех. Кто будет отдавать Сбербанку еще 50 процентов – не ясно. Кредит брали под гарантию районного бюджета. Значит, виноватыми окажутся учителя, врачи, дети…

Вот газетный отчет с планерки у губернатора области:

Губернатор: «Почему селяне не рассчитываются за кредиты, взятые для проведения посевной?»

Начальник облсельхозуправления: «Работа проводится».

Начальник финуправления: «А нам зарплату платить бюджетникам нечем».

Губернатор: «Так почему селяне не рассчитываются?»

Начальник облсельхоза: «Ну, Николай Кириллович, это вопрос не ко мне…»

Губернатор: «А к кому? Весной все стонали: селу сеять-пахать не на чем, вы ставили предо мной задачу финансового обеспечения работ. Кредит дали, я поручился за него бюджетом, хозяйства договора подписывали. Когда пришла пора долг отдавать, вроде как и крайних нет. Кто мешает сельхозуправлению серьезно заниматься проблемой возврата кредитов?»

Начальник облсельхоза: «Занимаемся. Приглашаем группы руководителей хозяйств, заслушиваем…»

Губернатор: «Что толку…»

И здесь же зашла речь о вспашке зяби, которая, как обычно, запаздывала.

– Почему? – спросил губернатор.

– Горючее… – был ответ. – Нету.

– Пусть хозяйства расплачиваются с нынешними долгами, тогда и горючее будет. Опять мне свою голову подставлять прикажете!

Никуда губернатор не денется. Подставит «голову», а если точнее – областной бюджет.

– Я шел по пути наращивания помощи селянам и буду идти по этому пути, – подтверждает он.

– В этом году как никогда наш сельхозпроизводитель получит значительную поддержку. Мы планируем направить около двух миллиардов рублей, – пообещал вице-губернатор.

Два миллиарда – не шутка. Треть областного бюджета. Но будет ли прок…

Вспоминается старое, когда лет десять назад, откровенно гордясь, говорили мне председатели колхозов: «Брать надо и брать. Все равно спишут…»

Осталось это и сейчас. Вот выступает известный председатель колхоза, депутат областной Думы. О чем речь? Все о том же: «Руководство области должно обратиться к Чубайсу ли, к Путину… Надо решить с долгами по электричеству…» «Решить» – значит списать. Конечно, всем. Но один район должен за электричество 60 миллионов рублей, а соседний, где потолковей руководители, с долгами рассчитывается. Один колхоз должен два да три миллиона, соседний – чист, как стекло. «Списывать» все долги – значит поощрять нерадивых, у которых та же самая логика: «мое» и «чужое».

Приезжаю на хутор. Огромный когда-то животноводческий комплекс. Колхоз распался на пять ли, на десять «кооперативов». Скотины мало. Лишь кое-где по углам что-то хрюкает. Но лампы и даже прожектора среди бела дня «освещают». Спрашиваю:

– Чего свет горит?

Объясняют:

– Все рассчитано. Если включать и выключать, то лампочки быстро перегорают. Покупать их – деньги платить. А когда не выключаются, дольше служат.

Вот так. За лампочки – надо платить. За электричество?.. Про это и думать смешно. Это – бесплатно.

В одном из колхозов области прошлым летом бастовали его работники. Перекрыли дороги тракторами. Не давали отгружать пшеницу на вывоз. Хотя этот самый «вывоз» – лишь очевидный расчет за взятые в кредит горючее, запчасти и прочее. А может, они и правы… Может, вовсе не туда пшеничка плыла. Сейчас понять, проверить колхозного председателя не может никто. И районного, кстати, тоже… Все – умные, все – мудрые… В моем районе взяли кредит у Сбербанка «на проведение сельхозработ», «под гарантию районного бюджета». Пришла осень – отдавать нечем ли, не хотят. А Сбербанк – организация серьезная. И проценты серьезные. «Мы тут провернули операцию…» – загадочно улыбаясь, объяснили мне. А какие уж тут загадки… Просто-напросто взяли еще один кредит, в другом банке; этим кредитом рассчитались со Сбербанком, а на следующий день снова взяли у Сбербанка новый, уже больший, кредит, чтобы рассчитаться с займом. «Провернули…» Но как будут через полгода возвращать занятое посреди зимы, если после уборки урожая не смогли расплатиться? «Что-нибудь придумаем…» Уже «придумали». В районе прошли выборы. Глава администрации – новый. Теперь пусть он «придумывает».

И он придумал. Строки газетного отчета с планерки в сельхозуправлении: «С каждым днем приближается тот момент, когда районное агропромышленное объединение должно вернуть Сбербанку 22 миллиона рублей. До 1 января хозяйства обещали погасить 50 процентов задолженности, но кроме “Голубинского” и “Тихого Дона” никто о своих долгах не вспомнил. Продукции нет, продать уже нечего… единственный реальный путь… вновь брать ссуду, чтобы расплатиться со Сбербанком».

Добавлю, что этот «реальный путь» весьма сомнителен. Он ведет только к увеличению долга. К отсрочке неминуемого банкротства теперь уже всего района.

Бюджет… Бюджет за все эти «придумки» и «хитрости» ответит. «Задержки» да «невыплаты» зарплат, пособий… С нищих – по копейке… Авось не заметят. Но это очень заметно!

Примерно 7 миллиардов – наш бюджет областной. А вице-губернатор обещает на поддержку села 2 миллиарда.

Понимаю, благие намерения. Но как легко распоряжаться чужими деньгами – тем самым «бюджетным мешком», который в руках. Тоже ведь, в конце концов, «не мое».

Пример в подтверждение. В нашем районе администрация, Управление сельского хозяйства брали в Сбербанке кредит «для села». Все бумаги оформили, оставалась последняя. По каким-то правилам требовалось, чтобы начальник Управления сельского хозяйства подписал обязательство, что возврат кредита он гарантирует в том числе и личным имуществом, своим домом. Тут и начался спектакль под названием «Мое». Начальник управления отказывался подписывать обязательство наотрез. Ему объясняли, что это, в общем-то, понарошку. Никто его не тронет. Простая формальность. А он говорил: «Нет!» Потому что это – «мое», не какое-нибудь бюджетное. «Под бюджет» он любую бумагу подпишет. А вот «мое» – это и есть «мое», тут не семь, а сто раз отмеришь.

Итак, десять лет «перестраивается» наша деревня, чтобы шагать путем новым. Дела идут все хуже. И уже потеряна вера. В «перестройку» ли, в дорогие сердцу колхозы. Именно – дорогие! До прошлого лета все начальство сельское районное, которое, как говорится, на глазах не сдавалось, суетясь под лозунгом: «Не мы колхозы создавали, не нам и разрушать!»

– Жмем!

– Заставим пары пахать!

– Теперь у нас право менять руководителей! Мы возьмемся!

Мыкались по колхозам «уполномоченные» да «ответственные». Моя «зона», твоя «зона»…

А вот нынешним летом (таким добрым для земледельцев: с дождями, с теплом!) – нынешним летом увидел я, что настроение моих «районщиков» иное. Так было с весны и до самой осени.

– Неплохая озимка из зимы вышла, но надо же ее поддержать, надо работать. А они… Приеду, показываю, говорю… Все без толку…

– Скотина стоит, ревет от голоду… Рядом – зеленка… Ну неужели нельзя хоть один агрегат пустить… Это же ваше молоко, ваша жизнь…

– Два дня молотили. Нормально пошло, приладились. Просят: дайте аванс, детей в школу собрать. Дали. Забыли и про детей, и про уборку, пьют неделю, все комбайны стоят.

И выводы, негромкие, с глазу на глаз:

– Всё. Конец. Ничем не поможешь.

– Раньше галдели: «Черная дыра, черная дыра…» Брехали. А вот сейчас – точно: дырища! И уже не залатаешь.

– Нет. Видимо, так оно и есть: если «не мое», то оно так и будет – «не мое». И теперь уже всё. Капец!

Мои собеседники, каждый из них уроженец сельский, закончившие сельхозинституты и к пятидесяти своим годам прошедшие долгую школу: бригадир, управляющий, главный специалист колхоза, председатель, районный руководитель. Таких собеседников было не менее десяти. В отличие от прежних лет нынче ни один из них не был оптимистом. Все сказали: «Конец». Нынче ли, завтра, через два года… Но коллективным хозяйствам придет конец.