Князь Вольдемар Старинов. Дилогия - Садов Сергей Александрович

— Зачем? Пытаюсь понять, что собрался делать дальше Эрих.

— По ценам на товары?!

— Ну не только, хотя ты зря недооцениваешь этот фактор. Можно многое понять, узнав, что закупает враг. И кое-какие выводы я уже сделал.

— А какие? Какие? — запрыгала вокруг Аливия.

— Такие. Нам стоит поспешить — раз! И два, ты сегодня тренировалась?

— Ой…

— Потому переодевайся и во двор, думаю, хозяин согласится выделить нам немного места, где нам никто не помешает. А ты, Филипп, дождись Джерома. Как только он появится, можешь до вечера быть свободным.

— Слушаюсь, милорд.

— И давай выйдем ненадолго, пусть девочка переоденется.

После тренировки, которую Володя провёл совершенно не жалея девочку, та только и смогла, что добраться до кровати и повалиться на неё, даже не переодевшись. Мальчик вздохнул, но всё же проявил твёрдость и разбудил, заставив сменить потную после тренировки одежду.

— Милорд, зачем вы так с ней, словно в солдаты готовите?

— В солдаты я её, безусловно, не готовлю, — задумчиво отозвался Володя, разглядывая спящую девочку. — Но я ей показываю не трюки для выступления на базаре. Это приёмы для боя и однажды они могут спасти ей жизнь. Но для этого она их должна знать и уметь применять, а не думать, что знает и умеет применять. Пусть либо учит, либо прекращает занятия вообще. Третьего варианта у неё нет… Я, кажется, уже говорил об этом.

— Говорили, но всё равно вот так…

— А по-другому научиться нельзя.

Утро… Володя не учёл, что в мире без телевизоров и электрического освещения утро наступает в тот момент, когда встаёт солнце. Умом понимал, но ещё не проникся настолько, чтобы сразу улавливать такие тонкости. Так что когда около половины шестого его осторожно растолкал Джером, он малость рассердился, правда тут же взял себя в руки и поинтересовался, какого собственного чёрта… Джером объяснил и пока Володя собирался, поинтересовался кто такие черти…

— Послушай, ты не мог вчера сказать, когда именно утром отплывает корабль в Тортон? — вместо ответа хмуро поинтересовался он.

— Я думал, вы поняли.

— Будем считать это недоразумением, но в будущем будь точен, пожалуйста. А пока разбуди Аливию, мне ещё надо сходить к трактирщику, хочу свежего хлеба купить.

— Хлеба, милорд?

— Да. Я вчера заметил, что у них ставили тесто вечером, значит, как раз сейчас его должны запечь. Ну что ты на меня так смотришь? Должна же быть у господина какая-то слабость? А я очень люблю горячий хлеб, только что из печи. Да ещё если с парным молоком…

Когда все спустились вниз, застали Володю, одиноко сидящего в зале с крынкой молока на столе и большущим караваем хлеба, ещё даже не остывшим от печи. Он осторожно отламывал кусочек, клал в рот и тут же запивал молоком, блаженно при этом прищуриваясь и напоминая довольного кота. Филипп позади как-то странно хрюкнул, но очень-очень тихо, а вот Джером оказался более сдержанным и сумел сохранить полнейшую невозмутимость на лице. Аливия же с детской непосредственностью расхохоталась и бросилась к столу, требуя свою долю этого удивительного лакомства. Володя смутился и взмахом руки попросил хозяина принести ещё одну кружку. Девочка забралась на стул рядом, обхватила двумя руками заботливо наполненную Володей кружку и тут же отпила из неё, потянулась к хлебу.

— Корабль скоро отплывает, — сообщил Джером.

— Уже идём. — Мальчик поспешно поднялся и взял лежащий рядом посох, на который Филипп уже давно косился с откровенным недоумением, но задать вопрос так и не решался. — Кнопка, забирай крынку и хлеб — на корабле доешь.

Девочка честно попыталась выполнить просьбу, но нести могла либо хлеб, либо молоко. Володя понаблюдал за её мучениями, вытащил из рюкзака, который нёс Филипп, сумку и сложил в неё хлеб, вручил её девочке, а сам забрал крынку.

— Джером, веди.

— Да, милорд.

Быстро стало понятно, почему Джером не торопился, хотя и говорил, что корабль отплывает с утра. Оказалось, он нашёл его совсем недалеко от трактира и идти туда ровно пять минут. Володя оглядел скорлупку, на которой им предстояло плыть, и вздохнул. По размеру этот «океанский» корабль напоминал речной трамвай, но с учётом, того, сколько места занимали разные снасти, мачты, бухты канатов на палубе, свободного пространства оставалось не так уж и много. Если уж говорить откровенно, совсем мало. Они взошли по сходням и огляделись. К ним подошёл хмурый капитан.

— Опаздываете, — бросил он Джерому.

Тот промолчал, а капитан подозвал одного из матросов и приказал показать пассажирам их места.

Володя примерно представлял уровень комфорта на таком корабле, но действительность оказалась ещё хуже: тесный трюм с подвешенными гамаками — места для пассажиров, теснота. Кроме них тут находился ещё один купец с двумя слугами, двое мужчин, по виду похожих на солдат, с длинными кинжалами на поясах, и в кожаных доспехах. Ещё одна семья из трёх человек: мать, отец и сын — парень лет семнадцати, мальчик так и не смог понять их статус. То ли купцы, то ли горожане, которые по какой-то причине решили отправиться в другой город по делам. Володя огляделся, проследил как Филипп и Джером пристраивают их вещи, и поспешно поднялся наверх, к свежему воздуху. Там пристроился у борта, выбрав место, где не будет мешать матросам, и стал наблюдать за причалом и людьми на берегу. Рядом, протиснувшись ему под руку, встала Аливия.

В этот момент перед трапом остановилась карета, соскочивший с козел кучер открыл дверь, оттуда сначала вышла степенная дама лет сорока, а за ней девочка ровесница, а может чуть старше Аливии. Явно заинтересованная, Аливия придвинулась к борту поближе, наблюдая за происходящим.

Капитан корабля, постоянно отвешивая поклоны, выскочил им навстречу.

— Госпожа, для вас подготовлена моя личная каюта. Ваши вещи уже на месте.

Тут с другой стороны кареты выбрался мужчина в кожаном доспехе, с мечом и кинжалом на поясе. Он вышел, чуть придерживая рукоять меча, огляделся, сверкнув своими пронзительно-синими глазами. Вот он заметил заинтересованно наблюдавшего за ним Володю, равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Охранник, решил мальчик.

Новые пассажиры поднялись на палубу, дама брезгливо огляделась, чуть приподняла подол платья, чтобы перешагнуть через валяющийся канат… за спиной дамы капитан показал кулак одному из матросов. Девочка, точно копируя движения… мамы?.. сделала то же самое, но в отличие от дамы это у неё получилось немного забавно. Рядом хихикнула Аливия. Девочка резко обернулась и одарила её таким взглядом, что Аливия поспешно спряталась за Володей… на всякий случай. Новая пассажирка оглядела её свысока, фыркнула и отвернулась. Аливия покраснела и, готовая ринуться в бой, выскочила вперёд, но Володя вовремя успел остановить её, положив руку на плечо. Аливия обернулась.

— Полагаешь, она стоит внимания? — поинтересовался он.

Аливия смутилась, потом задумалась. Кивнула и послушно вернулась назад, демонстративно смотря только на берег. Пассажирка покраснела, шагнула к ним…

— Генриетта! Ты куда пропала?

— Иду, мама. — Девочка отвернулась, задрав носик, и гордо зашагала за матерью.

— Отчаливаем! — гаркнул капитан, когда вновь прибывшие скрылись в каюте.

Тотчас забегали матросы, хотя в кажущейся суете соблюдался свой, непонятный непосвящённому взгляду порядок. Вот отдали концы, взвились паруса, корабль начало медленно разворачивать в сторону выхода из гавани. Володя с интересом наблюдал за слаженной работой экипажа. Вообще матросов оказалось на удивление мало, всего шесть человек, но управляли парусами они настолько ловко, что казалось, будто их много больше. Впрочем, особым богатством парусное вооружение не отличалось: две мачты с латинским парусом и штормовые, они же поворотные, паруса на бушприте. Штурвал тоже отсутствовал, вместо него румпель, за который держался матрос на корме — рулевой, ловко орудуя им, направляя корабль к выходу. Не очень надёжная и удобная система — надо обладать недюжинной силой, чтобы удерживать руль в нужном положении в случае любого волнения.