Уроки гнева - Анатолий Нейтак

— Вот как, — повторила Искра. Сделала над собой заметное усилие и сменила тему. — Скажи, ты уже бывал в этом мире?

— Один раз. Недолго. Познакомился с одним достойным Свободным.

— С кем?

— Вы называете таких пасситме. Интересная раса.

Искра нахмурилась.

— Ты нарочно стараешься посильнее поддеть меня?

— Не только тебя. — Эхагес с лёгкой улыбкой устремил взгляд в ничем не выделяющуюся точку зала возле возвышения. — Как и положено неотёсанному воину, я не люблю недомолвок и… скрытности.

Воздух расступился.

— Браво, молодой человек, — сказал Верховный Магистр, делая шаг вперёд. — Браво. Для неотёсанного воина вы весьма искусны. Мне казалось, что увидеть меня невозможно.

— А я вас не видел. Но для невидимки вы слишком громко дышали.

— Правда? Учту.

"Вот нахал! Я ведь заглушил звуки… как же он меня обнаружил? Как?!"

— Если не ошибаюсь, вы — Верховный Магистр Ордена? А как вас зовут?

— Это не очень вежливый вопрос…

И тут, на середине фразы, улыбка Верховного застыла.

— Я знаю, как его зовут, — раздался ровный голос. Слишком ровный.

Гес обернулся.

— Тиив?

"Нет! Это не Тиив!" Эхагес качнулся прочь от своего друга, лицо которого застыло знакомой маской. О да, хорошо знакомой!

В пещере под Триглавым пиком, когда Ворон говорил его устами, у Снежного Кота лицо было таким же. С той лишь разницей, что теперь его взгляд просто плавился от бешенства.

Верховный начал первым. Нечто вихрящееся, тусклое и очень быстрое метнулось к Тииву с его сложенных вместе кистей. Тиив ушёл от удара так, как это умеют Серые стражи, мгновенным броском вбок — и ударил чем-то вроде стрелы огня.

Когда эта стрела впилась в сталь, раздался грохот, и подставленный Гесом меч едва не вывернуло из кисти.

— Прекратить!

Искра вскрикнула. Верховный Магистр охнул. Тиив зашипел, как хищник, давший ему имя.

Аура невероятной, подавляющей силы затопила мир, хлеща по тонким чувствам магов. До поры скрытая в теле Эхагеса, Мощь заявила о себе.

Но Тиива не остановило даже это.

Гес не крикнул: "Остановись! Что ты делаешь? Одумайся, страж!" Он просто не успел рта раскрыть. Волей случая вставший между Верховным Магистром и Тиивом, жаждущим его убить, он был вынужден драться. Ещё ни разу в жизни он не дрался так…

И он этого не хотел. Поднять МЕЧ на собрата-стража? Тем более на стража, у которого своего меча нет? Немыслимо! И Гес, отбивая удары Снежного Кота и отступая под градом этих ударов, сам не нанёс ему ни одного. Не атаковал ни разу.

"Тот, кто очень хочет жить, должен убивать…" Этот урок Тиив усвоил очень хорошо.

Эхагес не смог его остановить.

В конечном итоге, думал он позже, всё решила неожиданность. И ещё то, что в ореоле Мощи многие его умения не стоили ни гроша. Заглушив её аурой всю магию на сотню шагов вокруг, Гес тоже наполовину ослеп и оглох…

Да, позже он много думал о том, что мог бы сделать так, что — иначе…

Но изменить прошлого уже не мог.

При Тииве был нож. Улучив момент, он метнул его. Поскольку он был Серым стражем, преуспевшим в нутарс, только Эхагес успел заметить, как это случилось. И он бы мог остановить нож на лету, как раньше, при встрече с группой Савира, остановил летящую в пасситме стрелу — вот только он был слишком ошеломлён, чтобы что-то предпринять.

Поэтому Верховный Магистр умер.

Даже Великий маг не может выжить с бритвенно острым куском стали в голове.

Тем более что в тот момент, в ауре чужой Мощи, Верховный был не Великим магом, а простым и очень даже смертным человеком преклонных лет.

Он умер. Тиив убил его.

Когда Эхагес понял это, он ударил Тиива.

Ударил — МЕЧОМ.

— Проклятье… Тиив!

На губах Снежного Кота — улыбка. Он ещё стоит… стоит… Стоит!..

Падает.

(Позже Эхагес не мог вспомнить, когда свернул ауру Мощи — когда рассёк Тииву полгруди или когда подхватил его, осторожно опуская на пол. Помнил только, что, склонившись над истекающим кровью телом, смог поймать обрывок мысли: "…можно и умереть", — а значит, тогда магия уже вернулась.)

Только не говори вслух!

"Не буду. Больно…"

Было действительно больно. Гес отлично помнил этот удар, наносимый с таким расчётом, чтобы лезвие прошло меж рёбер. Серых стражей выковывают из крепкого материала и закаляют многим, в том числе — и в первую очередь — болью. Поэтому Снежный Кот умрёт не быстро, от шока, а от потери крови.

Зачем, Тиив? Зачем?

Раненый кашляет — ужасно слабо, с прежней вялой улыбкой на губах.

Или… ты не Тиив?

"Не знаю… я уже ничего не знаю".

Гес обернулся на тихий шорох платья.

— Я могу помочь, — сказала Искра. — Я хороший целитель.

Эхагес поднялся с колен. В голове было звонко и пусто. Искра присела, положила ладони на рассечённую грудь Тиива…

(Я тоже могу исцелять. Я исцелил Тимана.

Я создал Тимана. Я создал его, уничтожив Рыжего.

Но я могу исцелять!

Могу, но не знаю, как это надо делать.

Я даже не знаю, кого я только что…)

Сознание беспомощной щепкой кружится в волнах боли. "Касание смысла" подхватывает его и держит. Метель образов, невнятица звуков, каша мыслей. Всё перепутано. Где Тиив? Где я? Где Ворон? Откуда-то всплывает тень Пламенного; из глубин дышат более древние, чуждые тени. Что это? Кто это? Духи полей памяти? Я знал их… я? Кто это?

— Он уходит! Держи его, Летун!

Он не хотел меня учить. Он хотел завладеть моим телом. Перелить свой опыт, свои умения, свои силы — а потом свои душу и разум.

Я хотел научить тебя! Разве это — такая уж большая плата? Разве я…

Я тебя убил! Я успел!..

Или было уже поздно?

Двадцать прожитых лет — против почти двухсот. Я помню слишком, слишком много для двадцатилетнего! Слишком! Во мне так много всего… ненавижу. Ненавижу!

Ты меня убил. Ты тоже предал меня.

Я…

— Летун! Летун!! Помоги! Мне не хватает силы, кровотечение слишком обширное! Мне надо… что ты делаешь?!

Усилие, с которым Эхагес вынырнул из вихря чужой души, было неописуемо. Он опять делал то, чего не понимал — и непонятно, как.

Отгородясь от хаоса, в котором тонул разум Тиива, Гес тут же вломился в разум Искры.

ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ ИСЦЕЛЕНИИ МАГИЕЙ? БЫСТРО!

Две, может, три секунды — и Искра осела, покачнувшись, отброшенная на грань обморока. Но это было уже не важно. Уяснив, что надо делать при обширных внутренних кровоизлияниях, Эхагес обратил свои силы на Тиива. Сердце билось прямо в виски, едва не разрывая череп на части, перед закрытыми глазами падал чёрно-фиолетовый снег, но шестым, седьмым, ещё каким-то чувством, соединившимся с волей в один физически плотный луч, страж врос в рану, огромную, как горное ущелье.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});