Кинжал с красной лилией - Жюльетта Бенцони

— Он никогда бы не уехал сам, не повидав короля Франции! — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес король. — Но мы уладим и это дело!

И король вышел, громко хлопнув дверью, как любой супруг, который с удовольствием бы поколотил жену, так она его разозлила...

***

Лоренцу освободили. Бассомпьер вихрем примчался на площадь, потом в ратушу, где и объявил, что Его Величество король вернулся и вынес свой вердикт, после чего мадам де Сарранс препроводили в монастырь госпитальерок Сен-Жерве, располагавшийся неподалеку от ратуши. Настоятельница его приходилась родственницей Жану д'Омону. В монастыре Лоренца могла рассчитывать на помощь, конечно же, необходимую бедняжке, которая перенесла арест, тюремное заключение, дорогу на эшафот и чуть ли не казнь. Вмешательство in etxtremis де Курси, разумеется, пролило бальзам на исстрадавшуюся душу, но слишком близки были ужасы брачной ночи и все, что за ней последовало...

Настоятельница, мать Мадлен Божественное Милосердие, не зря носила такое имя. Когда ей привели только что избежавшую плахи Лоренцу, которая не была в силах даже говорить и только смотрела исстрадавшимися глазами, мать Мадлен первым делом приказала приготовить ей горячую ванну, потом напоила успокоительным отваром из трав и уложила в отдельной келье. Постель была жесткая, монашеская, зато простыни были чистые, и по сравнению с тюфяком в Шатле она показалась Лоренце невероятно удобной. Счастливо вздохнув, она вытянулась на кровати и почти мгновенно заснула.

Проснулась она на следующее утро, проспав много часов подряд самым сладким сном, какой только дано было ей изведать. А когда проснулась, то увидела склоненное к ней лицо мадам д'Антраг, которая внимательно на нее смотрела.

— Ну, вот, — с удовлетворением произнесла гостья. — Вы и на этот раз вырвались из лап смерти. Как вы себя чувствуете, моя дорогая?

— Кажется, хорошо... — отозвалась Лоренца, приподнимаясь. — По-моему, никогда еще я не спала так сладко... А вы... вы причинили себе такое беспокойство, мадам, придя меня навестить! Более того, вы подвергаете себя опасности!

— Ни малейшей! — весело откликнулась мадам д'Антраг. — Очень многое изменилось после... вчерашнего дня! — нашла она верное слово, избежав нежелательного упоминания о том ужасе, который был отвращен поистине чудом.

И, хотя мадам д'Антраг не упомянула о казни, бедная Лоренца тут же вспомнила об эшафоте, о тюрьме, о своем приговоре и спросила со смертельной тоской:

— Я должна опять вернуться в...

И замолчала, не в силах выговорить ужасное слово. Возлюбленная — ах, как давно это было! Карла IX — от души рассмеялась.

— Забудьте об этом! Я же вам только что сказала, что все совершенно переменилось. Вообразите, в тот самый миг, когда чудеснейший Тома де Кур-си заявил о своем намерении взять вас в супруги, в Лувр вернулся король. Он услышал колокол, поинтересовался, о ком он звонит, и, похоже, — как я жалею, что не видела этого собственными глазами! — впал в невероятный гнев. Он приказал арестовать вашу отвратительную тетку и, по словам милого Жуанвиля, который больше всего на свете любит рассказывать о том, чему не был сам свидетелем, пообещал вымести из Парижа всю фло... итальянскую клику своей жены, если только Бассомпьер опоздает и не спасет вас. Наш возлюбленный король даже вернулся к мысли о разводе со своей супругой. Сейчас при дворе очень неспокойно.

— А-а... какое он принял решение относительно меня?

— Пока еще никакого, но всем нам назначена встреча на завтрашний день. Я пришла к вам, чтобы узнать, как вы себя чувствуете, и сообщить, что приеду завтра за вами после обеда. Его Величество решил собрать всех, кто принимал участие в ваших злоключениях, и прояснить наконец все обстоятельства. Само собой разумеется, туда приглашена и моя дочь, мадам де Верней, и вы не можете себе представить, как мы обе этому рады. Впервые за долгие годы она и толстая банкирша окажутся в одном зале дворца. Это будет... великолепно! — радостно заключила она и захлопала в ладоши, словно была юной девушкой и собиралась на первый в своей жизни бал.

— Там будут присутствовать господин де Кур-си и господин де Сарранс?

— Может ли быть иначе? Вы не знаете, но вчера они колотили друг друга, как два неотесанных извозчика, и, чтобы хоть как-то их утихомирить, прево д'Омон отправил их обоих в Шатле, но из предосторожности в разные камеры.

— Господи! Только этого не хватало! — горестно воскликнула Лоренца. — Они же друзья чуть ли не с детства! Выходит, что я поссорила их!

— Не принимайте близко к сердцу, дорогая! Эта история стара, как мир. Петушки живут дружно, но стоит появиться курочке, как они затевают войну. И не думайте печалиться по этому поводу, — проговорила мадам д'Антраг, поднимаясь со стула. — Лучше помолитесь как следует за того, кто дважды спас вам жизнь. Если бы судьи послушались второго, лежать бы вам уже под землей. Думайте в первую очередь о себе, милочка. Кстати, я принесла вам платье, чтобы завтра вы выглядели как положено. Вы как-никак вдова, и черное будет вам к лицу!

С этими словами Мария д'Антраг поцеловала Лоренцу в лоб, ласково погладила ее по голове в знак ободрения и оставила наедине со своими мыслями.

Часть третья

Гроза над Лувром

Глава 11

Оскорбление

По зрелом размышлении Генрих решил, что дело Лоренцы, деликатное со многих точек зрения, лучше слушать не в стенах Лувра. Слишком уж много задует сквозняков и столкнется подводных течений. И он попросил у своего друга де Сюлли предоставить ему помещение для встречи в Арсенале. Де Сюлли не только возглавлял артиллерию, не только исполнял должность министра финансов, но был к тому же главным посредником и примирителем в королевском семействе и эти свои обязанности исполнял едва ли не чаще других.

Арсенал был для де Сюлли и командным пунктом, и домом родным. Этот маленький дворец, расположенный неподалеку от Бастилии, был отреставрирован Генрихом в 1594 году и теперь выполнял функции несгораемого шкафа Франции. От Сены его отделяла чудесная аллея вязов, его окружал восхитительный сад, и в хорошую погоду королевская чета любила устраивать там пиршества. Иной раз случалось, что королева просила предоставить ей в этом дворце Большой зал, чтобы устроить в нем спектакль. Балеты она обожала и в дворцовых представлениях обычно исполняла главную роль...

Природа не наделила Максимильена де Бетюн, маркиза де Рони и герцога де Сюлли элегантной внешностью, столь необходимой для дипломатов. Он был толст, к своим сорока шести годам совершенно облысел, зато носил густую длинную бороду, глаза у него были голубые и холодные, а характер отвратительный, но работать он мог круглосуточно, и благодаря его трудам разоренная религиозными войнами Франция стала процветающей страной. Вне сферы его влияния оставались лишь вопросы внешней политики, которыми ведал ненавидимый им герцог де Вилеруа. Де Сюлли считал это своим временным недосмотром и надеялся в один прекрасный день его исправить.