Милорадович - Александр Бондаренко

Есть несколько свидетельств как про первую, по выходе из Москвы, так и про эту встречу Милорадовича и Себастиани. Хотя возможно, что очевидцы, за давностью лет и множеством последующих событий, разделили одно свидание пополам… Ведь сам Михаил Андреевич о первом свидании Михайловскому-Данилевскому не рассказывал. Что ж, очередная легенда…

«Мы могли видеть, как через заставы, расположенные в стороне от нас, из пустеющей Москвы непрерывной вереницей тянулись небольшие русские телеги, причем в эти первые часы французы их не тревожили… Далее, мы отсюда наблюдали, как в крайних предместьях Москвы уже в нескольких местах подымались столбы дыма, являвшиеся, по мнению автора, следствием господствовавшего там беспорядка…»[1050]

Войска только покидали Москву, а там, по свидетельству Карла Клаузевица, уже начинался пожар. Масштабов грядущей трагедии еще никто не мог предполагать — и французам, мнившим себя победителями, и отступающим русским войскам казалось, что наконец-то наступило долгожданное затишье…

«На другое утро в седьмом часу поскакал он [Милорадович] на аванпосты и там согласился с своим приятелем [Себастиани] приостановить действия до 7 часов вечера. Но как в это время было уже совершенно темно и луна не светила, то в существе армия выиграла еще целые сутки, а всего 36 часов, в продолжение которых совершено отступление со всеми огромными обозами и парками, прикрыв вместе и спасавшихся с достоянием своим московских жителей. И этим Россия обязана бессмертному подвигу Милорадовича. Фанфаронство, составлявшее черту в характере его, внушило ему мысль к спасению армии. Провидение употребляет иногда слабости и самые пороки людей для достижения великих целей своих…» — констатировал Щербинин[1051].

Да, характер графа Милорадовича был весьма сложен и противоречив — но армия-то была спасена!

«2 [сентября]. Наконец, оставив город, генерал Милорадович с арьергардом расположился в виду оного пред селением Карачаровым… Главная квартира была в селе Жилине. В ночь начался пожар в городе…»[1052] «Я проходил Москву в арьергарде Милорадовича и в ту же ночь видел ее в пламени»[1053]. «Мы увидели громадные столбы дыма, а вслед за этим целое море огня. Москва пылала, объятая пламенем со всех сторон»[1054].

«В Москве осталось много имущества артиллерийского депо, которого нельзя было поднять за отсутствием подвод. Также остались в Москве 608 старинных русских и 453 турецких и польских знамен и более 1000 старинных штандартов, значков, булав и других военных доспехов; почти все они сгорели»[1055].

Оставим историкам спорить, кто именно спалил Москву, но подтвердим, что Кутузовский план выполнялся неукоснительно.

А вот какую благостную картину воспроизвел князь Голицын: «Будучи отправлен к Милорадовичу, я догнал главную квартиру на привале, под вечер, уже в деревне Лом. Первый раз зарево Москвы было нам так видно; Кутузов сидел и пил чай, окруженный мужиками, с которыми говорил. Он давал им наставления, и когда с ужасом говорили они о пылающей Москве, то, ударив себя по шапке, сказал: "Жалко, это правда, но подождите, я ему голову проломаю". Кутузов на другой день старался собрать усталых и, не дожидаясь более одних суток, перешел в Красную Пахру, на среднюю Калужскую дорогу… В Пахре главная квартира была несколько дней; тут расстался с армией Барклай-де-Толли, на место которого назначен был Тормасов»[1056].

Удивительна психология русского человека! Кутузов сдал Москву и тут же преспокойно «давал наставления» мужикам. Барклай спас армию, но «…во время проезда его через Калугу толпа выбила стекла в его карете и кричала: "Смотрите, вот едет изменник!"»[1057] Почему?!

Михаил Илларионович выполнял свой тайный план, Михаил Богданович, взяв по болезни отпуск, уехал в свое имение, а Михаил Андреевич продолжал руководить арьергардом, и легче ему ничуть не стало.

«Армия наша совершенно спокойно дошла до селения Красной Пахры, но, нашедши позицию неудобной, следовала далее на Вороново и далее до Тарутина. Арьергард расположился в селе Красной Пахре, наблюдаемый до того весьма слабым, ничего не предпринимавшим неприятелем, и потому довольно оплошно размещены были передовые наши посты. Не были высылаемы разъезды. Недалеко от лагеря, отделенного непроходимым оврагом, находился прекрасный господский дом с обширным садом…»[1058]

«Господский дом был впереди лагеря. Удобность жилья и отдаленность неприятеля побудили Милорадовича расположиться в доме. Два полка башкирские «les amours du Nord»[1059], как называли их французы, находились далеко впереди дома этого по направлению вправо, откуда должно было ожидать появления неприятеля. Милорадович считал себя обеспеченным. Однажды утром, когда он еще не был одет, он видит из окна французских уланов, разъезжающих позади низкой каменной ограды, окружавшей сад. Адъютант Юнкер бросился пеший с частью эскорта занять неприятеля, между тем как другие седлают лошадей. Французы в недоумении медлят атакой. Тем временем Милорадович со всем штабом и эскортом спасаются. Амуры неизвестно куда улетели, не дав даже выстрела.

Неприятель начал большими силами теснить арьергард, который отошел на один марш, между тем как отступила несколько еще и главная армия»[1060].

Все обошлось, хотя Милорадович проявил удивительное легкомыслие.

«Армия, отошед от города 15 верст, остановилась и пребыла в сем положении трое суток. Между тем на аванпостах происходили малые сшибки, и обозы беспрестанно тянулись на Боровской перевоз. Посем отошли к селу Кулакову, переправясь через Москву-реку на Боровском перевозе»[1061].

«Тотчас после прохода через Москву генерал Милорадович покинул арьергард, командование которым перешло к генералу Раевскому; состав арьергарда тоже подвергся изменению, вследствие чего автор вернулся в распоряжение главной квартиры», — пишет Карл Клаузевиц[1062].

Покинул арьергард и прапорщик Щербинин. «На рассвете 4 сентября изготовил Милорадович рапорт князю Кутузову о положении дел в арьергарде. Я вызвался везти его. Мне становилась нестерпима временная командировка моя. Целую неделю я питался только чаем. У Милорадовича стола не было. Его наперерыв откармливали Сипягин и Потемкин…»[1063]

Как раз в эти дни произошел следующий романтический эпизод: «Во время опустошения неприятелем окрестностей Москвы генерал Милорадович узнал, что вблизи находится деревня графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской[1064]. Чувствуя уважение к славному герою века Екатерины II, Милорадович закрывал совершенно войсками своими деревни ее, спас от разорения мирных обывателей и не допустил врага попрать могилу знаменитого победителя. Признательная дочь принесла герою достойную благодарность, подарив драгоценную саблю, подаренную Великой Екатериной отцу ее, графу Алексею Григорьевичу, за истребление турецкого флота при Чесме»[1065].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});