Экспедиция «Тяготение» (сборник) - Хол Клемент

Немелодично насвистывая, он глядел то на серебряные проволочки, то на трубку с насадкой, торчащую из стены, то вновь на проволочки. Затем вставил пластинку на место и, к огромному облегчению Дара, покинул комнату.

Все увиденное не испугало, но глубоко поразило Крюгера. Отлично сохранившийся город, правда, в настоящее время без единого жителя (он был покинут, очевидно, совсем недавно), и тем не менее большей своей частью погруженный в океан (а это требовало многовекового опускания суши), с домами, оборудованными одновременно и газовым освещением, и электричеством.

Дар тоже был не в состоянии разрешить эту проблему. Он безоговорочно принял аргументацию Нильса по всем пунктам, кроме вопроса о газе и электричестве, — здесь он пожелал получить квалифицированную консультацию. Крюгер как мог объяснил ему, пока они отдыхали в затемненном зале у выхода из здания. Тиир в это время находился в максимальной близости, и продолжать поход все равно было невозможно. Дар с завидной легкостью усвоил, что газовый свет — одна из форм огня, и поспешно перевел разговор на электричество. Крюгер не ожидал, что ему удастся дать сколько-нибудь доступное толкование, и был приятно удивлен, обнаружив, что Дар, по-видимому, вполне его понимает. Разумеется, объяснение длилось долго, но к тому времени, когда Тиир снова опустился на холмы, Нильс был почти убежден, что объяснения его нашли благодатную почву.

Затем, естественно, возник вопрос: что им со всем этим делать? По мнению Крюгера, самое правильное — обследовать по крайней мере еще одно или два здания, чтобы убедиться, насколько они типичны; тогда в их распоряжении будет вполне достоверная информация, которую Дар сможет передать соплеменникам. Надежды Крюгера на то, что ему в свою очередь удастся поделиться ею с землянами, были куда скромнее, но это вовсе не значило, что он от них отказывался.

Перед Даром стояла более серьезная проблема. Конечно, он тоже был заинтересован; ему бы очень хотелось привести в этот город отряд соплеменников, и, быть может, кого-нибудь из Учителей, чтобы они узнали об электричестве, о котором рассказывал Крюгер. Но в то же время факт оставался фактом: он нарушил жесткие древние инструкции — не просто приказы Учителей, но и заветы, запечатленные в книгах еще в те времена, когда его народа не было на свете, — запрещающие иметь дело с огнем. Несомненно, строители этого города, кем бы они ни были, никогда не слыхали об этих законах. Что будет, когда он представит в Ледяную Крепость полный отчет обо всем виденном? Пошлют ли сюда экспедицию или накажут его? Разумеется, все это касалось лично его; спросить совета у Крюгера он не мог. Человеческое существо тоже, очевидно, не слыхало об этих законах, но его вряд ли за это можно осуждать; оно воспитано совершенно по-другому.

Впрочем, вопрос о том, что делать с полученной информацией, стоял особо, а пока они, по-видимому, имели возможность узнать еще кое-что. Поэтому Дар последовал за Крюгером и еще несколько часов потратил на доскональный осмотр зданий.

Здешние здания отличались друг от друга примерно так же, как дома в любом земном городе, но различия эти не были особенно заметными. Диковинное сочетание газовых трубок с электропроводкой встречалось везде. Дар отметил, что трубки имелись только во внутренних помещениях, тогда как выходы электросети чаще попадались во внешних залах и даже на внешних стенах. Можно было подумать, что у жителей города было какое-то предубеждение против использования электричества в целях освещения. Крюгер отверг предположение Дара, что они могли просто не додуматься до электрического света. По его мнению, всякий, кто сумел создать надежные источники электрического тока, питающие целый город, давно бы столкнулся хотя бы с идеей электрической дуги. Возможно, он был прав.

Хотя Тиир зашел не так давно, над городом, пока они занимались осмотром, пролилось несколько грозовых ливней. В тот момент, когда они решили, что насмотрелись достаточно и пора снова отправляться в путь, разразился новый ливень. Конечно, можно было идти и под дождем — Крюгер все равно был вечно мокрым от пота, — но ливень ухудшал видимость, и они решили переждать.

И на этот раз дождь продолжался не слишком долго; вскоре небо стало светлеть. Дар взвалил узел на плечи, и они двинулись в дорогу, хотя дождь еще продолжал хлестать. Струи бились о мостовую с таким шумом, что разговаривать было трудно, и ручьи с клокотанием катились под уклон, к океану, по лишенным сточных канав улицам. Может быть, именно поэтому чуткие уши Дара не предупредили их об опасности. Во всяком случае, впоследствии Дар ссылался именно на это.

Какова бы ни была причина, оба они до последнего момента не подозревали, что в городе есть еще кто-то. Их остановили сразу и словом и делом; им крикнули “Стой!”, и арбалетная стрела раскололась о мостовую прямо перед ними. Сообразив, что стрелу, должно быть, пустили откуда-то сверху, Дар и Крюгер торопливо зашарили глазами по крышам вокруг себя, но ничего не заметили.

Команда была дана на языке Дара, и отвечать взялся пилот. Подавляя желание взять на изготовку свой арбалет, он осведомился:

— Что вам надо?

— Вы пойдете с нами.

— Почему? — Крюгер понял достаточно, чтобы задать свой вопрос.

— Вы……… город.

Нильс уловил смысл только начала и конца фразы.

— Что им не нравится? — спросил он у Дара.

— Мы им не нравимся. Мы… Нам… Приходить в город было нехорошо.

— Почему?

— Они не говорят. — Дар не стал объяснять, что он, кажется, знает, в чем дело; времени для пространных объяснений не было.

— Ты хоть представляешь, кто это может быть?

— Представляю, но точно не знаю.

— Что, по-твоему, мы должны делать?

— Что они скажут. — Дар стоял посреди пустынной мостовой и не имел никакого желания вступать в арбалетную дуэль с хорошо укрывшимся противником, о численности которого он не имел представления. Но его мучил один вопрос:

— Что нам будет за то, что мы проникли в ваш город?

— Что скажут Учителя. Решаем не мы.

— А что делалось раньше?

— Уже много лет никто не оказывал Учителям неповиновения. Вначале, когда народ был молод, такое случалось; нарушители подвергались наказанию и больше никогда не осмеливались ослушаться.

— Ну, а если мы не знали, что оказываем неповиновение?

— Ты должен был знать; ты являешься личностью. Того, кто с тобой, возможно, простят. Это решат Учителя.

— Но я никогда не слыхал об этом городе; мои Учителя никогда не говорили мне о нем, и о нем нет упоминаний в книгах. Откуда же я мог знать?

— У тебя, должно быть, очень глупые Учителя. Может быть, тебя и нельзя за это винить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});