Хозяйка Фалкохерста - Ланс Хорнер

– Так уж ничего? – прокаркал Хам, задыхаясь от злости. – А что это за особа под тобой?

Он отпихнул Мема носком сапога. Мем скатился со своей партнерши. Хам сгреб ее за волосы и приподнял.

– Это Сафира, – подала голос Лукреция Борджиа, вглядевшись в испуганное личико. – Ей полагается дрыхнуть в хижине Минти без задних ног. Она еще девица.

– Была девицей. – Хам отпустил несчастную. – Верно, Мем? Теперь ты ее распечатал. Я прав?

– Мы просто разговаривали, масса Хам, сэр, только и всего!

– Это у вас называется «разговаривать»? – Хам рассмеялся, но смех был не веселым, а угрожающим. – Негр с негритянкой разделись в травке в час ночи, негр залез на негритянку, как осел на ослицу, и давай разговаривать!..

Он снова занес плеть, но так и не опустил ее: Мем кинулся ему в ноги.

– Мне иначе никак нельзя, масса Хам, сэр! Не могу я по-другому! Мужику подавай бабу, иначе он перегреется и отдаст концы. Лукреция Борджиа для этого не годится.

Она не выдержала:

– Ишь ты! А по мне, у тебя просто не встает.

– Еще как встает! – Мем ползал у Хаммонда в ногах. – Вы же знаете, масса Хам, сэр, что мужику без бабы никак нельзя, без этого ему нет жизни. Лукреция Борджиа для этого не годится. Да и где она по ночам, Лукреция Борджиа?

– Живо одевайся! – приказал Хам, пихая его ногой и жестом показывая Лукреции Борджиа, чтобы та опустила фонарь и осветила траву, где валялись штаны Мема и платье Сафиры. Потом он дернул девушку за волосы, чтобы самому разглядеть ее лицо. Лукреция Борджиа не ошиблась: она действительно оказалась той самой молоденькой девчонкой.

– Марш в хижину! Скажешь Минти, что утром я с ней побеседую. Раз она не может уследить за своими девками, мы заменим ее другой, которая сможет. Тебе тоже не миновать порки.

– Не надо, масса Хам, не бейте меня! – Голосок у нее был совсем детский, высокий, надрывный. – Это все Мем! Он сказал мне, что вы велели ему со мной переспать, чтобы я быстрее дала хозяевам потомство.

Хаммонд ждал, пока они оденутся, и не удосуживался ей ответить. Ждать пришлось недолго. Он толкнул их вперед. Выйдя из травы, группа обогнула навозную кучу и вошла в конюшню. Там Хаммонд приказал Лукреции Борджиа остановиться и повыше поднять фонарь, снял со стены пару кандалов и шагнул к столбу, подпиравшему сеновал. Поманив к себе Мема, он надел кандалы ему на руку, завел другую его руку за столб и защелкнул замок. Мем оказался не только прикованным к столбу, он упирался в него носом.

– Как же я лягу, масса Хаммонд, сэр? – взмолился он.

– Ты только что хвастался, какой ты прыткий, так что тебе не повредит простоять ночь.

– Масса Хам, сэр…

– Закрой рот! Еще одно слово – и я взгрею тебя, не дожидаясь завтрашнего дня.

Мем затих. Хам выгнал девушку из конюшни и подтолкнул в направлении невольничьего поселка.

– Иди! – Он хлестнул ее плетью по ногам, и она пустилась бегом, так что пятки засверкали. Ее рыдания заглушили топот босых ног по грязи.

Хаммонд и Лукреция Борджиа повернули к Большому дому и проникли туда через кухонную дверь. Лукреция Борджиа приподняла стекло фонаря, вытащила свечу и зажгла от нее огарок, который отдала Хаму, чтобы он посветил себе, когда будет ложиться.

Он стал подниматься по задней лестнице, но, вспомнив о чем-то, обернулся:

– А что имел в виду Мем, когда говорил, что тебя тоже не бывает по ночам?

У нее хватило отваги засмеяться, хоть и через силу.

– Ничего, масса Хаммонд, сэр. Просто хотел свалить все на меня. Вы же знаете, какой Мем лгун. – Она пожала плечами, пытаясь превратить все в шутку.

– Лгун каких мало. – Хаммонд взял у нее огарок. – А хочешь, я тебя рассмешу, Лукреция Борджиа?

– Очень хочу!

– Изредка он все-таки говорит правду.

Глава XXIX

Лукреция Борджиа проснулась утром с дурным предчувствием. Она не сумела бы объяснить, чем оно вызвано, однако не могла избавиться от мрачного настроения. Первым делом, хватившись Мема, она вспомнила события прошедшей ночи и его, ночевавшего стоя, прикованным к столбу в конюшне. Она не испытывала к Мему сильного сострадания. Едва оказавшись в Фалконхерсте, она влюбилась в него, однако давно уже узнала, какой он лентяй и себялюбец, и былая любовь сменилась безразличием. Ей было совершенно все равно, какая судьба постигнет Мема. Беспокоило ее совсем другое: предчувствие, в котором она еще не успела разобраться, именно оно придавливало ее к полу, грозя расплющить.

Она думала, что успокоится, пока будет возиться с завтраком, но дурное предчувствие не оставляло ее. Максвеллы запаздывали к столу, поэтому она решила приготовить что-нибудь особенное, чтобы унять их злость. В дополнение к привычной яичнице с ветчиной она взялась испечь пирожки и поставила на угли тяжелую чугунную сковороду.

Кофе был готов, близнецы проснулись и вертелись под ногами, тесто ждало, чтобы она приступила к делу. Тут ее внимание привлек шум: Максвеллы спускались в гостиную. Памятуя о ночном недомогании старого хозяина, она опередила их и вытянулась в центре гостиной, чтобы справиться о его здоровье, когда он соизволит к ней обратиться.

Наконец оживленная беседа отца и сына, посвященная Мему, иссякла. Оказалось, что ночной сон не угомонил старика: он злобно покосился на Лукрецию Борджиа.

– Чего ты тут дожидаешься, черт бы тебя побрал, Лукреция Борджиа? А-а, догадываюсь: тебе чего-то надо, иначе ты не стояла бы разинув рот и тараща на меня свои глазищи.

– Ничего мне не надо, масса Уоррен, сэр. Просто хотела спросить, как вы себя чувствуете поутру. Ведь ночью вам нездоровилось.

– Мягко сказано – нездоровилось! А все из-за тебя: это ты накормила меня жирными отбивными. Тут скорее помрешь, чем добьешься, чтобы на тебя обратили внимание. – Максвелл отвечал ей голосом, полным раздражения.

– Бедненький масса Уоррен! – жалостливо проворковала Лукреция Борджиа. – Сегодня у нас на завтрак яичница с ветчиной и горячие пирожки, но если захотите, я могу предложить вам легкие молочные гренки. Это успокоит ваш желудок.

– Гренки? Боже сохрани! Не желаю я инвалидной еды! Ступай на кухню и подавай завтрак. Сегодня у нас полно дел.

– Слушаюсь, сэр, масса Уоррен, сэр. – Она мялась, так как знала, что не имеет права задавать мучающий ее вопрос, однако любопытство взяло верх. – Вы собираетесь выпороть Мема?

– Не будь такой любопытной, не то тебе несдобровать! – гаркнул он, окончательно выйдя из себя. – После завтрака у меня будет для тебя задание.

– Конечно, сэр, масса Уоррен, сэр, – подобострастно отозвалась она. – Жду ваших приказаний.

Она устремилась на кухню и закрутилась там как белка в колесе: в отсутствие Мема ей, ко всему прочему, пришлось самой подавать хозяевам завтрак.