Смерть экс-любовника - Харли Козак

– Нет, – ответила я.

Мы дошли до озера с лебедями.

– Женщин из мужчин делают чаще, чем мужчин из женщин.

– О! – Я поняла, что разговариваю односложными предложениями. – Простите меня. – Я пыталась взглянуть на мужчину рядом со мной другими глазами, пыталась представить его женщиной. Но в нем не было ничего женского, разве только маленькие руки и ноги. Меньше, чем у меня. Но это было верно по отношению к трем четвертям населения земного шара. – Уверена, вам привычно говорить об этом, но я делаю это впервые.

– На самом деле я никогда не говорю на эту тему. С сообществом транссексуалов я общаюсь только по электронной почте. А так никто ничего не знает. После операции я уехал с восточного побережья и обосновался здесь. Джо недолго общалась со мной как с Шарлоттой.

– Вы всегда знали о себе такое? – спросила я. – Что вы…

– Это называется расстройством тендерной идентичности. Да, я знал об этом всегда. Ребенком мне жилось нелегко. Дэвид то защищал меня, то его раздражала моя социальная неприкаянность. Однажды я натолкнулся на название моего случая, стал посещать психотерапевта и примирять тело с душой. Дэвид заплатил за все, в том числе и за операцию. Он был нормальным и потому чувствовал себя виноватым. Как будто жизнь ребенка-звезды нормальна. Но я ему не завидовал, окажись я на его месте, не чувствовал бы себя счастливым. Я хотел быть только собой.

– Значит, он смирился с переменами?

Самый большой лебедь – предположительно Гомер – расправил крылья, словно намеревался взлететь. Казалось, его что-то раздражает.

– Поначалу нет, – сказал Чарлз. – Дэвиду не хотелось терять свою маленькую сестричку. Но он сумел поставить себя на мое место. Для мужчины мысль о жизни в женском теле…

Я всегда хотела быть только женщиной. И попыталась представить то, о чем говорил Чарлз. Но не смогла. Тогда я попыталась представить обратное – жизнь в теле мужчины. О Господи!

– Затем происходящее захватило его воображение, – продолжал Чарлз. – Брата очень интересовало, как все это работает.

– Признаюсь, мне тоже любопытно.

Чарлз встретился со мной взглядом, и я почувствовала, что краснею. Он заявил:

– Я занимаюсь сексом. Испытываю ли я те же ощущения, что и мужчина, который имеет все части тела от рождения? Нет. Я жалуюсь? Опять-таки нет. Моя жизнь по сравнению с тем, что было, – настоящее чудо. И это не преувеличение.

Я кивнула:

– Значит, уик-энд в Биг-Суре?..

– К тому времени я уже был Чарлзом. И когда Дэвид вернулся в Лос-Анджелес, то узнал о том, что Джо жила со мной. И сделал собственные умозаключения.

– Наверное, он расстроился.

– Он был в бешенстве, поскольку принял меня за соперника. Ему было невыносимо думать о том, что у нас с Джо есть нечто общее, не имеющее к нему никакого отношения. Он чувствовал себя – не хочу казаться мелодраматичным – нашим создателем. А мы его предали. – Чарлз посмотрел на пруд. – Он выгнал Джо из мыльной оперы и перестал давать мне деньги. Спустя годы я возместил ему все расходы. Он не обналичивал чеки, и я посылал ему наличные. И письма. Но он не отвечал на них.

Я представила сотни тысяч долларов, запиханные в мешки для грязного белья.

– И потому он считал, что должен вам двадцать миллионов долларов?

Чарлз кивнул:

– Дэвид сказал, что если бы много лет назад он помог мне, то с «Артемидой» все было бы в порядке. Он не должен был мне ни цента, но считал, будто разрушил наши жизни – потому что хотел их разрушить.

– А Джо? Как он мог разрушить ее жизнь?

– Если бы он не выгнал ее из сериала, ей не пришлось бы работать в Канаде в ту зиму, когда произошел известный вам инцидент. Он говорил, что ее шрам – на его совести.

Я помотала головой и поняла, что головная боль прошла. Я посмотрела на лебедей – их изогнутые шеи были похожи на букву S. Мне нравилась сказка «Гадкий утенок», пока я не узнала, что лебеди недружелюбны: Теперь, спасибо «Справочнику по пантеону греческих богов и богинь и их римских соответствий» доктора Паоло Померанца, я знала, что они еще и сексуальны. Зевс воплотился в одного из них, чтобы соблазнить Леду, давшую жизнь троянской Елене. Если посмотреть на вещи с такой точки зрения, то окажется, что лебедь был ответствен за Троянскую войну.

– Чарлз! – сказала я. – Как… О! Это Агнес.

Она шла по той же дорожке, что и мы, но не видела нас.

– Продолжайте. – Чарлз взял меня за руку и потянул к дальней стороне пруда.

– Хорошо, но почему нам надо…

– Агнес ничего не знает.

Я постаралась собраться с мыслями.

– Чего она не знает?

Он продолжал идти.

– Что когда-то я был женщиной.

– Как? Но это невозможно! – Я нагнала его.

– Она жила в приюте. Училась в монастырской школе. Я был ее первым бойфрендом. Когда мы познакомились, я понял, что она не справится с этим, и стал ждать. – Теперь мы почти бежали, словно, окажись мы лицом к лицу с Агнес, рассказали бы ей о тайне Чарлза. – Я ждал, что она заметит во мне какие-нибудь странности, начнет задавать вопросы. Но она никогда не делала этого. До нашей свадебной ночи Агнес была девственницей, и у нее не было возможности сравнить меня… Она не хотела детей, и потому наши отношения не были безумием.

– Она знает, – запыхавшись, сказала я. – Не может не знать.

– Мне приходили в голову такие соображения. Но если она ничего не спрашивает, то стоит ли наводить ее на подобные мысли? Даже если она смирится с этим, то ее семья не сделает этого. Тогда она либо сохранит мою тайну, либо бросит меня. И ради чего такие мучения? Ограждать человека от подобного выбора – не большой грех.

– Но разве можно назвать это браком? – Горячность в моем голосе озадачила меня саму. – Простите. Это не мое дело. Но между вами лежит такая огромная…

Он посмотрел на меня:

– Вы когда-нибудь были замужем, Уолли?

Эллиот тоже спрашивал меня об этом.

– Нет. – Была ли я ущербна в социальном отношении, раз не озаботилась обзавестись мужем? – А такое могут понять только те, кто состоит в браке?

– Это прозвучало обидно? Простите меня.

– Нет, продолжайте.

– Ты произносишь клятвы. – Чарлз повел меня мимо фонтана, поддерживая за локоть. – Обещаешь быть идеально честным, хранить верность, проявлять доброту, как ты ее понимаешь, но на сто процентов это не удается. Никому. А затем спрашиваешь себя: стану ли я жить с этим или же разорву отношения и поищу что-нибудь поближе к идеалу?

– Но вы живете во лжи. Хорошо, назовем это умолчанием. Довольно существенным умолчанием.

– Нет. Я лгал все те годы, пока был женщиной. А это не ложь. Это я. Я скрываю только то, как я стал тем, кем являюсь. Дэвид назвал бы это предысторией.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});