Защитник монстров - Григорий Шаргородский

— Умница, девочка. — Улыбнувшись под опущенным забралом, я хлопнул латной перчаткой по бронированному бугру перед седлом.

— Пора, — послышался рядом голос Возгаря.

Я уже понял, что в управлении боевыми действиями корпуса ему нет равных, поэтому мне оставалось лишь кивнуть. В следующее мгновение навстречу скачущим, как облако саранчи, дикарям через головы пехотинцев метнулись огромные туши хидоев.

Треск ломающихся костей и рвущейся плоти ударил по ушам, но криков боли я так и не услышал.

Это нехорошо.

Мы едва не утонули в живой массе. На секунду показалось, что команда Возгаря была тупой до крайности, но уже через пару ударов сердца действия Злюки доказали: Вторак знал, что делает. Мы, конечно, проходили этот вариант защиты на занятиях в школе и тренировках в долине, но на практике все выглядело просто ошеломляюще.

Злюка пропахала в рядах дикарей целую просеку. Мутанты тут же попытались использовать прием, который у них прекрасно работал против рыцарей и витязей, но у рыцарских тяжеловесов не было такого шикарного хвоста, как у моей питомицы. Пытавшихся запрыгнуть на спину Злюки дикарей сметал скорпионий хвост, вращающийся словно пропеллер.

И все же я чувствовал, что будь толпа гуще, могла бы случиться беда. Пару раз хвост хидоя, утяжеленный очередным нанизанным на его жало телом, все же замедлился. В такие моменты мне приходилось бешено махать «носорогом». Тяжелая нагината разрубала грудные клетки и отрубала кисти рук вместе с кинжалами, но и здесь имелся немаленький шанс, что оружие заблокируют когтистые руки мутантов.

Где-то на грани ощущений послышался протяжный вой, а вот последовавший за ним лязг прозвучал уже отчетливо. Толпу озверевших в прямом смысле этого слова дикарей отбросило назад, словно от удара гигантского молота — часть тяжело бронированных пехотинцев синхронно прыгнула в ров. С невероятной для такого веса ловкостью гвардейцы выбрались из глубокого рва и врубились в ряды звероподобных дикарей. Казалось, гвардейцы были неуязвимы, но когда монолитная лава прошла несколько десятков метров, с высоты седла Злюки стало видно, что груды тел на нижнем уровне вала и перед рвом были изрядно сдобрены телами в броне и даже частями лат с кусками мяса внутри.

По обычному сценарию именно сейчас должна была ударить рыцарская конница, но воевода уверенно держал горячих дворян на «коротком поводке». Так что в тающей массе врага рубились лишь гвардейцы и хидои. Через минуту к нам присоединились коваи-симбионты.

Пока все шло по нашему сценарию.

Вот перед валом осталось всего с пару сотен звероподобных бойцов. Через пару секунд это «поголовье» уменьшилось наполовину. Когда их осталось несколько десятков, «озверевшие» вдруг синхронно упали на землю. Над полем битвы воцарилась необычайная тишина.

— Победа! — пронзительно крикнул Возгарь, и его хидой поддержал своего хозяина громогласным рыком, в который вплелись крики всех воинов в округе.

Я тоже не удержался и, подняв забрало, закричал. Восторг распирал грудь. Даже стало тяжело дышать. Взгляд натолкнулся на замершее неподалеку в нерешительности войско обычных, а не «озверевших» врагов. Они растянулись на всем протяжении, где их достали оглушающие ракеты. Кто-то уже пришел в себя, а кто-то еще корчился на земле.

Вот оно — если ударить сейчас, мы можем перелопатить значительную часть вражеской орды.

Эта мысль посетила не только меня.

— Уразь! — вновь завопил Возгарь и, послав вперед своего питомца, увлек за собой всех наездников хидоев, вместе с более рассудительным Драганом.

Повинуясь общему порыву, я отдал Злюке приказ, и тут меня что-то дернуло на грани ощущений. Словно рыбацкий спиннинг с крошечным крючком пытался остановить кита.

И только после этого интуиция взвыла едва ли не в голос. Я осознал, что только что пережитый восторг был каким-то фальшивым.

И тут в голове возник рой образов, складывающихся в понятие.

«Это — наваждение!»

Образы я опознал сразу — чувствовался стиль верховного хороха.

«Вы можете этому помешать?»

«Слишком далеко», — донесся ответ птицелюда.

«Быстро на хах-коваев!» — Это была единственна возможность сократить расстояние до вырвавшихся вперед хидоев. Они уже врезались в объятую паникой толпу врага.

Хорохи сработали оперативно. Прошло меньше минуты — и через ров тяжело перепрыгнули три хах-ковая, которые, помимо брони, словно амулетами были обвешаны уцепившимися за крепежные ремни хорохами. Птицелюды болтались словно колокольчики на дуге скачущей тройки, но держались крепко.

Я потратил еще мгновение, чтобы разбудить Рудого, и только после этого послал Злюку вслед за хах-коваями — ситуация была отчаянной, так что для перестраховки помощь сагара не помешает.

Метров через двести хах-коваи резко затормозили. Хорохи посыпались с них, словно перезрелые груши с дерева. Птицелюды тут же образовали несколько вписанных друг в друга хороводов и замерли. Поводыри хах-коваев постарались прикрыть тушами своих питомцев хрупкие тела нелюдей и, открыв боковые щитки гигантов, выпустили наружу коваев.

Я тоже присоединился к обороне вместе с Али и Зеленым. Разбуженный и со сна раздраженный Рудый замер рядом. А впереди кипела резня. Возгарь уводил хидоев все дальше, Драган следовал за ним по пятам.

Я пытался сконцентрироваться и помочь хорохам, но тупо не знал, что именно нужно делать.

Наконец-то магия птицелюдов начала работать. Подзорная труба позволила мне увидеть, как замер хидой Возгаря, а сам командир корпуса начал оглядываться по сторонам. Но, увы, было уже поздно.

Судя по жесту Вторака, он отдал команду об отступлении и тут же получил в затылок удар от собственного зверя. Острое жало на кончике хвоста вошло точно над верхним краем наспинного щита, моментально обрывая жизнь командира корпуса.

Мы никогда не ладили, но Возгарь был хорошим человеком. К моим сожалениям добавилось дикое горе хидоя, которое я почувствовал даже на большом расстоянии без всякого усиливающего обруча. Затуманенный неведомой силой мозг магического зверя на секунду прояснился, и осознание того, что он сам убил своего опекуна, рвало мозг огромного они на части. Я не успел даже мысленно потянуться к взвывшему от горя хидою: зверь убил себя тем же способом, каким секунду назад — своего хозяина. Жало глубоко вошло в основание черепа зверя, и огромный они уткнулся носом в кровавое месиво из кусков тел и земли.

Казалось, время замерло, и все вокруг словно застыли в тягучей патоке. Буря чужих эмоций едва не выбила из меня дух, но нечто творившееся совсем рядом сумело все же привлечь внимание шокированного разума. Интуиция подсказывала, что это очень важно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});