Сама себе хозяйка - Марианна Красовская

что еще тебе мама рассказывала?

— Да всякое… Матвей Ковальчик очень скрытным был и гостей не любил. И матушке твоей запрещал подруг в дом звать. И в гости ее не пускал. Словно брезговал моей семьей. Я тебя, почитай, если в детстве и видела, то лишь издалека и на улице, да пару раз, когда наши матери втайне от всех встречались. Сестры все же, родная кровь.

— А он злой был? Ну, отец мой? Может, бил маму, мучил ее, ругал?

— Нет, этого не было. Он ее обожал. Дарил ей много драгоценностей, у самых лучших портных наряды заказывал. Но когда мои родители хотели денег в долг на патент занять, не дал, прогнал прочь. Жадный был, наверное, хотя заказов у него хватало. Хорошо, что ты не в него пошла.

Мы проболтали до поздней ночи. Аглая пустилась в воспоминания о своем детстве. По всему выходило, что жила ее семья очень небогато, в отличие от моей. А отец мой был нелюдимым и жадным, только мать мою и любил. А любил ли меня, Аглая не знала.

А я все думала: а что, если и к нему приходили люди, которые требовали у него запретные артефакты и угрожали близким? Тогда понятно, почему он гостей в дом не пускал и матери запретил с сестрой общаться. Уберечь пытался.

Ну не хотелось мне верить, что он был мало что преступник, так еще откровенный подлец и скряга!

Глава 41. Дочь ювелира

Я заявилась в “Ведьму и осла” перед обедом, долго пила кофе и сплетничала с молодым трактирщиком. Сам он, впрочем, предпочитал называть себя на иноземный манер “кельнером”, потому как у них был не трактир, а небольшой ресторан, а владельцем он не был, как, впрочем, и наемником: здесь хозяйкой была его мать, а он сам вроде бы и отвечал за все, но прав никаких не имел.

— Женщины —  все ведьмы, — жаловался Август. — Вот моя маманя когда-то…

Я вздыхала и поддакивала: кофе он мне наливал бесплатно, можно было и исповедь принять. По всему выходило, что истинная хозяйка ресторана — женщина незаурядных достоинств, ведь даже заморского зверя крокодилуса ловила едва ли не собственноручно. И в кофе разбиралась тоже прекрасно, и в специях, и в заморских кушаньях. А сейчас эта чудесная женщина уехала на поиски новых диковинок, оставив своего сынулю присматривать за любимым ребенком. Как я поняла, детей у нее было двое: “Ведьма и осел” и этот, как его там.

Закончилось все тем, что я из жалости пригласила беднягу Августа к себе на свадьбу, а он радостно согласился, да еще пообещал помочь с продуктами. От дальнейшего сближения меня спасло появление господина полицейского.

— Барышня Ковальчик? Вы ко мне? Обедали?

— Спасибо, не голодна. Да, у меня к вам вопрос.

Мы прошли в кабинет, где шустрый Август накрыл на стол и поставил для меня четвертую чашку кофе. Нет, я люблю кофе, но всему же есть предел!

— Рассказывайте, — потребовал Туманов, нисколько не стесняясь приступая к обеду.

— Ко мне приходил человек и спрашивал те самые артефакты, — не стала ходить вокруг да около я. — Мне показалось, что из полиции.

Мужчина подобрался и засверкал глазами, бросив ложку.

— Я никого не посылал. Почему вы так решили, Милана?

— Одет просто, но дорого, неприметный, глазами шарился везде, разговаривал как горожанин, но слишком спокойно, уверенно. Потом начал угрожать, что если я артефакт не сделаю, то моей семье плохо придется.

— Возраст, приметы?

— За сорок. Борода короткая, аккуратная, вроде как своя, не приклеенная. Брови широкие, глаза карие, нос средний с горбинкой. Роста на две ладони выше меня, телосложение упитанное, с брюшком. Одет в куртку суконную, рубашку серую в красную полоску, шляпа мятая коричневая, сапоги шиты на заказ.

— Ого! Да вам самое дело в полиции работать, барышня! Столько всего упомнили! Обычно людей спрашиваешь, а они только бороду и вспомнят, ну, может, рост еще.

— Так я специально запоминала, —- объяснила я. — Сразу поняла, что дело нечисто.

— Похоже на моих людей, точнее, двое подходят. Только думается, что я знаю, кто это был. Потом прогуляетесь со мной, я покажу вам. Расскажите мне подробно, чего он хотел.

Я рассказала все, что помнила. За это время Туманов как раз успел уничтожить все, что было на столе, в том числе ловко подменив мой кофе на стакан морса.

— А кофе здесь лучший в Буйске, — мечтательно поведал он. — И хозяйка — удивительная женщина. Жаль, что слишком любит свободу.

Я вяло кивнула, а потом вспомнила:

— У меня еще проблема нарисовалась. Князь Озеров руки выкручивает. Требует, чтобы я на него работала, а я не хочу.

— Не платит? — уточнил мужчина.

— Платит и щедро. Но вот не по мне шапка. Я же ювелир, а у него масштабы огромные. Мне тяжело слишком. Да и вообще, я хотела бы собственную мастерскую, а не становиться личным княжеским металлистом.

— А от меня вы чего хотите? Мне с князем ссориться не с руки, у него власти больше, чем у меня.

— А если он про обратные артефакты узнает, что будет?

— Ничего, — не сомневаясь, ответил Туманов. — Князь в этой мерзости пачкаться не будет. Ведь ежели его поймают, дело сам государь решать будет, а это вам не уездный суд.

— Ежели поймают, — повторила я задумчиво.

Туманов был о князе лучшего мнения, чем я.

— Знаете, Милана, а я поднял все архивы и нашел-таки наши артефакты на довольствии. Действительно, их когда-то тайно использовали при работе с подозреваемыми. И отчеты показывают, что весьма успешно. Так что я бы даже проверил их в действии, только вот лично бы решал с вами, а не посылал кого-то.

— Выходит, в вашем ведомстве не все ладно? — спросила я.

— Выходит, что так! — И улыбнулся широко и опасно.

— Чему вы так радуетесь?

— Да скучно жить на Юге. Последнее стоящее расследование было пятнадцать лет назад, когда некий ювелир свою семью топором зарубил, а потом в камере повесился. Больше тут ничего