Семья вампиров - Б. Олшеври

— Тебе кто-то угрожает? — спросила она.

— Я не уверен.

Он бросил на землю горящую спичку.

— Чёрт возьми! Я никого не знаю в этой стране!

— А почему ты приехал в Мексику?

— Чтобы собрать материал для книги. И еще здесь жил мой приятель — Дуглас Макклар.

— О-о! Я знала его. Он появился в Гуанахуато в прошлом году. Мы подружились с ним, и я была очень удивлена, когда однажды ночью он уехал, не сказав мне ни слова. С тех пор Дуглас не написал мне ни одного письма.

— Мне тоже. Его последнее послание пришло в сентябре, а потом он словно растворился в воздухе, и больше я о нем ничего не слышал. Возможно, ты считаешь меня одним из тех опрометчивых чудаков, которые выискивают себе на голову неприятности. Но, честно говоря, я чертовски эгоистичен. Меня привела сюда книга и только книга. Хотя я был бы не прочь отыскать пропавшего Макклара. Он писал о тебе в трех письмах. И я почему-то думал, что ты поможешь мне в его поисках.

— А чем я могу помочь? — воскликнула она, раздраженно взмахнув руками. — Он то приезжал, то уезжал. Неделями мотался по стране или кружил по местным барам. Да, Дуглас был милым и добрым парнем. Мы часто беседовали и ужинали вместе. Но когда он исчез, я сказала себе: а что еще ожидать от этих американцев? Мне все равно, где он сейчас. Почему бы тебе не поискать его в Акапулько?

Она печально улыбнулась.

— Акапулько! — ответил Роби. — Это все, о чем я слышу. На все мои расспросы мне говорят: «Езжай в Акапулько!» — словно там можно найти любого пропавшего человека. Я уже ездил туда, наводил о Дугласе справки, но никто из местных жителей не видел парня, похожего на Макклара. Я знаю только одно: он был в этом городе! Был, а потом внезапно исчез… В своих письмах Дуглас писал о вашей дружбе. Я даже думал, что ты могла оказаться его испанкой-возлюбленной, которая в порыве ревности убила Макклара.

— Все это звучит очень лестно и романтично, но слишком далеко от истины, — ответила она. — Я современная мексиканская женщина. Мне не нравятся обычаи моих соотечественников, и я живу по собственным правилам. В нашем городе много таких женщин, но ты не найдешь среди них ревнивых и страстных дам, которые в порыве чувств могли бы убить человека. Скажи, а почему этот сахарный череп оказался в твоей комнате?

— Это предупреждение, — сказал он. — Наверное, я приблизился к разгадке тайны. Иногда мне кажется, что Дуглас где-то рядом. В четверг я даже думал, что встречусь с ним на ночном концерте или в баре. Однако тот, кто подбросил мне этот сахарный череп, сделал большую глупость. Если он намеревался запугать меня, то ничего не добился. Да, я напуган, но не собираюсь уезжать. Сахарный череп стал ошибочным ходом: он лишь подкрепил мои подозрения. Кем бы ни был преступник, ему следовало затаиться и не тревожить меня. Тогда я мог бы упустить какой-то важный фактор, отказаться от поисков Дугласа и уехать в Штаты на следующей неделе.

— А что, если ты не мог упустить этот важный фактор? — рассудительно заметила она. — Возможно, преступник знал, что, сделав следующий шаг, ты обязательно нашел бы своего пропавшего друга. Он оставил этот череп, чтобы удержать тебя на безопасной дистанции. И это очень неприятное предупреждение. Что ты планировал делать в ближайшие дни?

— Да ничего особенного!

— И все же преступник просчитал твои шаги. Он знал, что ты выйдешь на верный след — если не сегодня, то завтра или перед тем, как уедешь в Штаты на следующей неделе. Куда ты собирался отправиться, сеньор Роби? Что ты еще не видел в этом городе? Что тебе хотелось бы посмотреть перед отъездом?

И он нашел ответ на все ее вопросы.

Почувствовав это, она быстро сжала ладонь собеседника, словно пыталась успокоить его. Он глубоко затянулся сигаретным дымом и сузил глаза. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась.

— Скажи, — прошептала она через пару минут, — какое место ты хотел посетить, перед тем как покинуть город?

Роби вздохнул и медленно ответил:

— Катакомбы.

На вершине холма находилось кладбище. Оттуда был виден весь город. Он стоял на пологом склоне, и булыжные мостовые сначала струйками, потом ручьями, а затем и реками улиц стекали вниз, чтобы затопить его крепким и красивым камнем, отполированным веками до гладкого блеска. Какая горькая ирония, что лучший вид на город открывался именно с кладбища. Высокая стена окружала ряды надгробных плит. Они походили на свадебные печенья, с покрытыми пудрой ангелами и херувимами, с глазурью завитков, которые вот-вот грозили упасть на землю холодными Гранитными лентами. И несмотря на то что надгробья были большими, как постели, кладбищенский двор напоминал творение обезумевшего кондитера. В студеные вечера отсюда было видно всю долину, покрытую маленькими колючими огоньками. И лай собак, такой же резкий, как звук камертона, упавшего на камень, наполнял ее тревожным эхом. А по извилистой дороге тянулись похоронные процессии, и люди в сумерках несли на плечах дубовые гробы.

Роби Киббер остановился на середине склона и, задрав подбородок, осмотрел кладбищенскую стену.

— Не ходи туда сегодня, — попросила Целия. — Разве ты не можешь подождать до завтра?

— Нет, — ответил он унылым голосом. — Теперь я знаю, что это единственное место, где можно найти Макклара. Оно все время тревожило мой ум, но до сегодняшнего дня мне не хотелось верить в такую возможность. Я осматривал другие места, оставляя катакомбы напоследок. Мне говорили, что это ужасное подземелье, где вдоль стен стоят мумии, прикованные железными цепями.

Роби начал подниматься на холм и вскоре остановился у ларька с безалкогольными напитками.

— Жарко, — с усталой улыбкой сказал он Целии. — Не хочешь выпить апельсинового сока? Я думаю, это то, что нам сейчас нужно.

— Ты выглядишь больным.

— Да, наверное, я заболел. И после сегодняшнего дня я собираюсь болеть весь остаток своей жизни.

Они стояли на залитой солнцем улице, пили сок из бутылок и без тени смущения издавали губами идиотские чмокающие звуки. Роби опустошил бутылку и взглянул на девочку, которая стояла за прилавком ларька. Она лизала маленький сахарный трупик, который держала в руке.

Роби замер на месте. Он с ужасом следил за тем, как белые зубы ребенка впивались в розовое тело сахарной куклы.

В конце концов американец вздохнул, отвернулся и молча побрел к вершине холма. Рядом с ним легко и беспечно скользила тень его спутницы. Они поднимались все выше и выше — туда, где на ржавых петлях раскачивались и скрипели старые ворота, за которыми начиналось кладбище.

На широкой площади рядом с церковью, под тенью зеленых деревьев, сидели люди. Они ждали каких-нибудь событий или развлечений. Если что-то происходило, они вскакивали на ноги, подбегали и принимали в этом участие. А солнце уже спускалось к холмам, высвечивая сияющую нить узкоколейки, которая тянулась к серебряным рудникам. Люди на площади ждали, когда стемнеет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});