Азиатская Европа (сборник) - Мурад Аджи

4. Подробнее об этом см.: Лазарев В. Н. Новый памятник станковой живописи XII века и образ Георгия-воина в византийском и древнерусском искусстве // Византийский временник. Т. VI. М., 1953. С. 186; Московский Кремль. М., 1990. С. 49; Ненарокомова И. С. Государственные музеи Московского Кремля. М., 1992. С. 151–156.

5. Лазарев В. Н. Указ. соч. С. 187.

6. Прежде святого Георгия на иконах изображали в красном плаще, и в этом был глубокий смысл — красный плащ символизировал принадлежность к высшим лицам государства, к царской династии. Белый же плащ обычно носили лица среднего уровня. Такое «переодевание» святого вряд ли назовешь случайным, особенно если вспомнить решения I Римского собора и всю последующую политику западной Церкви в отношении святого Георгия, о чем будет сказано ниже.

7. Пожалуй, главное, что вызывает сомнение историков в исходе Куликовской битвы, это… отсутствие следов самой битвы. Если там, на поле, и было военное столкновение, то очень ограниченное. Против русских стояла далеко не Орда, а какая-то ее малая часть.

8. Подробнее см.: Флетчер Дж. О государстве Русском // Накануне Смуты. М., 1990. С. 481–604.

9. Слабое знание, вернее, полное незнание истории и культуры степняков не раз приводило европейцев к курьезам. Скажем, в литературных произведениях, относящихся к эпохе гуннов, встречаются фразы типа «змеиный двор», «змеиный город», «змеиный ров» и другие им подобные. В свое время эти «змеиные» образы были символами Степи, прекрасно известными европейцам. Позже их смысл забылся. И например, прежний «змеиный город», где жил Аттила, в толковании современного переводчика становится «городом мертвых» — там, мол, змеи поедают мертвецов. Именно так случилось с современным переводом древнескандинавской «Песни об Атли». «Город мертвых» вместо «города кипчаков», вроде бы небольшая перемена, и — уже никто не узнает о степной культуре, о кипчаках, которые пришли с Алтая и которые покорили тогда всю Европу. Такими «небольшими» подменами и искажается история, появляются «змеи», которые, как выясняется, пожирают не мертвецов, а историю целых народов. (Подробнее см.: Эпос Северной Европы, пути эволюции / Под ред. Н. С. Чемоданова. М., 1989. С. 143–150.)

10. Подробнее см.: Кирпичников А. И. Указ. соч. С. 101; Мифологический словарь (ст. «Гесер», «Уастырджи», «Хадир»). М., 1991. С. 151–152. 559, 580.

11. Подробнее см.: Крывелев И. А. История религий. Т. 1. М., 1975. С. 243. Приводя примеры из хроник западной Церкви, автор пишет: «Во многих случаях количество образцов одной и той же реликвии было неправдоподобно велико, например у Иоанна Крестителя оказалось больше десятка голов». Было время, когда каждый монастырь выступал чуть ли не обладателем той или иной «библейской» святыни, на сомнительность их происхождения даже не обращали внимания. Способ обретения «святыни» тоже не имел значения в глазах христиан.

12. О том, как я пришел к понятию «степная культура» и сумел найти ее отличительные признаки, см.: Аджиев М. Мы — из рода половецкого! М., 1992; Аджи М. Полынь Половецкого поля. М., 1994.

Здесь же напомню, что первые, самые древние следы пребывания человека на Алтае — им примерно двести тысяч лет — обнаружены археологическими экспедициями академика А. П. Окладникова и его коллег. С этих ранних находок начинается хронология древнейшей культуры, часть ее унаследовали тюрки.

Археологи, которые исследовали древнюю культуру Алтая, часто находили кресты. Но сообщать о них цензура запрещала. В этом отношении показательны монографии профессора С. И. Руденко. Книга, выпущенная в 1953 году, на своих «сталинских» страницах даже не упоминала о крестах. А в издании 1960 года, подготовленного в «хрущевскую оттепель», приводится подробное их описание с рисунками и фотографиями. Правда, подчеркнуто не дается никаких объяснений уникальным находкам.

Академик А. П. Окладников был конкретнее. Он изучил наскальные картины Алтая, где изображены алтари, священнослужители в длинных одеждах, кадуцеи, рипиды и, конечно, равносторонние кресты. Казалось, перед ученым предстал христианский сюжет в его православной редакции! Однако все признаки свидетельствовали о принадлежности изображения не только к иной культуре, но и к дохристианским временам. А. П. Окладников не стал заострять внимание на этом вопросе, дальше фактологического почина дело не пошло — не позволили. И цензоров можно понять: о какой религии могла идти речь, если археологи откапывали «дикую», «азиатскую» культуру?

Вспоминаю в этой связи реакцию Ватикана на одну из моих статей. После долгого ее изучения мне передали короткое устное сообщение, которое запомнил на всю жизнь: «Мы знаем, что православию предшествовала какая-то религия, но какая — мы не знаем».

Например, мало кому известно, что первый в мире христианский храм находится в Дербенте — самом древнем городе России. Историю Кавказа включать в историю России кому-то кажется слишком смелым, хотя именно там начала складываться культура, которая сегодня зовется христианской, православной. Ее появление напрямую связано с тюркской культурой, а также традициями горских народов, которые вообще не замечаются российскими историками.

Любопытно, что сам Алтай символизировал у тюрков рай земной. Об этом не раз упоминается в народном эпосе. О том же говорит топонимика. А главное, память о райских землях в буквальном смысле хранят предки нынешних алтайцев. Так, в древних захоронениях, обнаруженных к востоку от Алтая, усопшие лежат лицом на запад, в то время как к западу от Алтая (позже и во всей Европе!) хоронили лицом на восток. Севернее же Алтая погребения направлены к югу.

В такой строгой ориентации зашифрована память о рае, где, по преданиям древних тюрков, люди, ушедшие в мир иной, найдут вечное блаженство.

Конечно, «рай земной» — это отдельная тема для исследования. В ней многое из того, что веками присутствовало в духовной жизни тюрков, но оставалось практически неизвестным широкой общественности. Сюда же, в это исследование, наверняка войдет тенгрианский обряд встречи весны, который позже заимствовали христиане для праздника Пасхи.

Куличи, крашеные яйца, сырная «пасха» — все это было у тюрков на весеннем празднике, приносящем всеобщую радость. Уже мало кто из кипчаков помнит, что яйцо — символ неба и земли, солнца и начала жизни. Но крашеные яйца и поныне — непременный атрибут весеннего гулянья степняков.

Творог, пресный и кислый сыр (быштак и курут у алтайцев) — традиционная еда скотоводов и, разумеется, обязательный элемент жертвенной пищи. Почему православные христиане сырной «пасхе» придают форму пирамиды? Оказывается, истоки традиции — в тенгрианстве. Во время молений на алтарь ставили вырезанное из сыра изображение священной горы. Этот обычай сохранился на Алтае. (Подробнее см.: Окладникова Е. А. Ритуальные скульптуры животных из сыра кумандинских Алтай-кижи // Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск, 1983. С. 161.)

Подчеркнутое нежелание посвящать чужих в тайны своей религии отмечают теперь многие исследователи тюркской культуры. Возможно, этим объясняются малая изученность тюркских религиозных обрядов и примитивная их трактовка в научной литературе.

13. См.: История Армении Фавстоса Бузанда. Ереван, 1953. Время почти ничего не сохранило об авторе, даже дат его жизни. Анализ текста показал, что автор жил в IV–V веках и его произведение одно из первых, написанное армянским алфавитом, который оформился к 406 году.

В произведении отсутствует хронология, что обычно для сочинений той эпохи, их цель была в описании деяний конкретных правителей. Поэтому отсчет времени начинали с момента восхождения на престол той или иной персоны.

Второе, что отличает повествование, — влияние фольклорной традиции на стиль изложения. Обилие подробностей, которых, возможно, и не было, личные оценки автора снижают историческую ценность записок, однако именно эти особенности и позволяют отнести произведение к древнейшим литературным памятникам.

Меня очень заинтересовал рассказ автора о великом Просветителе Армении Григории (сыне Анака), о его детях — Аристакесе и Вртанесе. Они были потомками парфянских царей. Любопытны строки о сыне Вртанеса — юном Григориев, «обладавшем прекрасной наружностью, исполненном духовных добродетельных достоинств».

Особого внимания заслуживают страницы, где сообщается о посещении Григорисом тюрков-кипчаков, которые жили в районе Дербента: «И он пошел и представился маскутскому царю, повелителю многочисленных войск гуннов, встал перед ними и стал проповедовать Христово Евангелие, говоря им: познайте Бога!» (Фавст Бузанд. Указ. соч. С. 14). Конечно, к сочинениям раннего средневековья следует относиться с осторожностью. Передаваемые из уст в уста сведения нередко искажались, прежде чем попадали в поле зрения хроникера. Так, видимо, случилось и с «Историей» Фавста Бузанда. Но об этом позже.