Охота без милосердия - Майкл Утгер

– Но эта бабенка нам в тягость!

– Пусти ее дальше пистолетного выстрела, и она швырнет в тебя канем. Ты видел ее глаза? Эта птичка не из тех, кто прощает! Мы затянули ее в западню, а она сама не чище нас. Об этом ты не подумал? Если бы она была чиста, то продала бы нас в кафе. Подвела бы того типа к окну и указала на нас пальцем. Чего проще?!

– Ты предполагаешь?

– Мы предполагаем, а Бог располагает! Для начала обследуй берег по всей округе на полмили, потом будем решать, а я пощупаю нашу подружку.

Тяжело дыша, Линда добралась до ручья и опустилась на землю. Открыв сумочку, она вытряхнула содержимое на землю. Пистолет остался на месте, она убрала его под кожаную куртку, в которой уехала из «Конгресс-отеля». Бумажник, коробка со шприцем и морфием, зажигалка, косметичка, ключи, права… Значит, этот макаронник не заглядывал внутрь. Она проверила бумажник. Квитанция лежала на месте, но денег осталось слишком мало. Ей даже на самолет от Детройта до Нью-Йорка не хватит. Но трагедия разыгралась позже, когда она открыла коробку с ампулами. Целой осталась одна, остальные превратились в осколки. У Линды навернулись слезы на глаза. Она готова была на любые истязания, только бы не это.

Она достала шприц, вставила иглу, надломила ампулу, набрала прозрачную жидкость в шприц и спустила воздух. Закинув юбку к поясу, Линда ввела иглу под кожу у самого бедра.

– Какая жалость! – услышала она мужской голос над ухом и повернула голову.

Рядом на корточках сидел один из ее попутчиков и разглядывал выложенные из сумочки вещи.

– Ампулы требуют особого хранения и транспортировки, миссис Марта.

– Оставь меня в покое! Убирайся! Итальянец не шелохнулся. Он раскрыл бумажник и пересчитал деньги.

– Да. Такой дорогой и хрупкий товар уничтожен, а денег на него не хватит.

– Пошел вон, подонок!

– Не стоит кричать, детка. Беду накличешь!

– Мне плевать! Пусть приходят копы и сцапают вас!…

– И тебя за компанию. Полиция не отпустит тебя, как и нас. Мы это оба понимаем. А тут наркотики еще приплюсуют. Нам лучше договориться.

У Линды прошел приступ гнева. Лекарство начало действовать. Только теперь она заметила, что у нее задрана юбка, но это ее не смутило. Она почувствовала ко всему равнодушие, взгляд стал отрешенным и безучастным. Она смотрела в тихую гладь реки и хотела покоя.

Джакобо стал собирать разбросанные побрякушки и укладывать их в сумочку.

– Я понимаю вашу тоску, миссис Марта… извините, – он прочел имя на водительском удостоверении. – Миссис Линда Гарт. Звучит не хуже, хотя мне все равно, как вас зовут. Вам плевать на нас, а нам на вас. Но эта взаимная неприязнь не должна помешать нашему сотрудничеству.

Женщина не слышала его слов. Она отсутствовала. Он собрал вещи, застегнул сумочку и поставил ее рядом с хозяйкой.

– Вы правы. Мы из тех, кто не жаждет встречи с представителями закона. Мы стремимся попасть в Детройт. Это наша цель.

– Ваша цель – Канада, – равнодушно ответила Линда.

– Обойдемся без уточнений. Важно, что вы торопитесь в Нью-Йорк и то, что у вас на данный момент есть возможность попасть вместо него на дно реки. Но вернемся к делу. Чем быстрее мы попадем в Детройт, тем быстрее вы улетите в Нью-Йорк. Деньги на билет мы вам дадим и на морфий тоже. Ваша задача прикрыть нас во время пути.

Глаза Линды сверкнули неестественным блеском.

– Мне очень скоро понадобится марафет, а до Детройта еще далеко.

– Не очень. Две сотни миль, одна ночь пути.

– Что вы от меня хотите?

– Для начала приведите себя в порядок и промойте рану.

За его спиной послышался шелест кустов и появился Чезаре.

– Как обстановка? – спросил Джакобо, не поворачивая головы.

– Неприглядная! – Чез остановился у сосны и попытался с виду определить, как проходят переговоры. – Этот лес тянется неизвестно куда. Судя по его неухоженности, он дикий. Неподалеку от дороги, по которой мы приехали, проходит параллельно тропа. В том месте у берега привязана лодка. Мне кажется, что ею пользуется почтальон. По ту сторону реки небольшая пристань и еще три лодки под общим навесом. Противоположный берег чистый, без леса. Засеянное поле и какое-то жилье наподобие небольшой фермы. Три – четыре амбара, жилой дом и больше ничего другого не проглядывается. Если навестить фермеров с наступлением темноты, то можно позаимствовать у них еду и машину. Как правило, эти люди, кроме дробовиков ничего не держат.

– С чего ты взял, что почту возят на лодке с этого берега?

– На дне этого корыта валяются старые газеты и конверты.

– Тем лучше. Значит, с той стороны им помощи ждать неоткуда. Нет почты, нет и полиции. Реку будем переходить с наступлением темноты.

– Но, Джак! У нас пустые желудки. Они не выдержат испытания.

– Перебираться будем сейчас, – твердо заявила Линда.

Она опустила руки в ручей и принялась промывать рану.

Солнце уже садилось за горизонт, когда они добрались до освещенного домика, окруженного хозяйственными постройками. Дорогу, ведущую от реки до дома, пришлось обойти стороной, а где-то проползти, приминая всходы пшеницы в фут высотой. Джакобо очень не хотел ошибиться и налететь на засаду.

Они залегли за небольшим пригорком, на котором рос могучий вяз. С этого места ферма просматривалась, как на ладони. Главным объектом наблюдений оставался жилой дом. Одному человеку такое хозяйство содержать не под силу. От изгороди до веранды шла дорожка, посыпанная мелким гравием. У входа стоял старый «форд». Вокруг дома высажены плодовые деревья.

Все шесть обозреваемых окон горели и были раскрыты. Из дома доносилась музыка, слушали радио.

– Не будем терять времени, – сказала Линда.

– Будем! – твердо заявил Джак. – Пока не стемнеет, к дому подходить не станем. Необходимо понять, сколько человек находится внутри. У меня нет желания устраивать Варфоломеевскую ночь и вешать себе на шею лишних пять или шесть трупов. Обойдемся без жертв. Этих земляных червей достаточно пугнуть и запереть в сарае, но не исключено, что и это не понадобится.

– Да плевать мне на хозяев, – огрызнулась Линда. – Нам нужна машина. Вот она, перед нами!

– Заткни пасть, детка! – рявкнул Чезаре. – Слушай, что тебе говорит дядя и выполняй.

Линда метнул злобный взгляд в его сторону и стиснула зубы. Ее вновь пробирала дрожь. Если она не сделает укол к утру, то ее скрутит так, что без посторонней помощи ей уже не обойтись, этого допустить нельзя.

Примерно через час стало совсем темно. Яркая луна превратила весь ландшафт в голубой ковер.

За это время ни один человек не вышел из дома. Музыка продолжала играть, прерываясь на короткие сводки погоды и новости.

Появились мелкие облачка, поднимался ветер, луна стала мигать, как сигнальный фонарь.

– Пора! – шепнул Джак. – Начнем с обследования окон. Надо выяснить обстановку в логове.

Они покинули свой наблюдательный пункт и направились к объекту.

Джозеф Гринспек, укрывшись пледом, сидел в кресле-качалке у тлеющего камина и с наслаждением слушал музыку. Он был еще не стар, как ему казалось, через три дня ему стукнет только шестьдесят пять. Несмотря на худобу он не ощущал слабости. Здоровый образ жизни, физический труд с малолетства сделали его крепким и выносливым человеком. Конечно, лицо его не украшало, лицо изъеденное морщинами с тяжелой челюстью и крупным носом. Прямо скажем, – не красавец. Но Гринспек никогда не жаловался на жизнь. Он считал, что ему во всем везло. И даже сейчас, когда он остался одиноким человеком.

Джозеф любил свой день рождения. В этот день, единственный в году, к нему съезжались дети: два сына и дочь. С детьми Джозеф справиться не смог. Он мечтал сделать из сыновей фермеров, оставить им дом, землю, но они любили вкушать плоды, а не выращивать их. Сыновей манили большие деньги, и, как только они смогли обходиться без опоры, они укатили искать счастье в крупные города. Однако он был благодарен им, что земля не осталась запущенной, они оплачивали наемных рабочих, которых отец нанимал на сезонные работы. На дочь он не возлагал больших надежд, так оно и получилось. Не успела она понять, что ее бедра стали округлыми, как проезжий принц прихватил ее с собой. Мелинде повезло. Ее муж оказался хорошим парнем, он служил в авиации и неплохо зарабатывал.

Но один раз в год вся семья собиралась в доме старика и они чествовали его, как главу семьи. Остальные триста шестьдесят четыре дня в году он жил воспоминаниями об этом дне.

Стук в дверь оборвал его мысли.

Бурча себе под нос, старик слез с кресла и направился к выходу. Отодвинув засов, он распахнул дверь.

На пороге стояла молодая женщина с изумрудными глазами, которые блестели, как мокрое бутылочное стекло. Она улыбнулась, но Джозефу показалось, что ей больно и она устала.

– Простите, мистер, – начала она приятным грудным голосом. – Мы немного заблудились и хотели узнать у вас дорогу.