Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - Александр Куропаткин

По всем этим причинам средний расход всех чинов 4-батальонного полка, считавшихся строевыми, но действительно отсутствующих или не несших боевую службу{52}, доходил до 800 человек{53}. Другими словами, отсутствовала почти четвертая часть полка боевого состава. Обойтись же без устройства этапных линий, без достаточной охраны каждого этапного пункта, без проложения дорог, постройки мостов, назначения в обозы и транспорты мы не могли. Несмотря на хорошее вознаграждение, во многих пунктах, особенно в ожидании боя, туземное население не нанималось на работы. Часть туземцев служила в наших транспортах, но это был элемент ненадежный: при первой тревоге они разбегались и часто уводили лошадей и арбы. Так, во время мукденских боев [371] вольнонаемный транспорт, состоявший при 1-й армии из 400 арб, весь разбежался. Попытки выписать русских вольнонаемных служащих делались, но не имели успеха, хотя, повторяю, вознаграждение было назначено очень хорошее.

Насколько только одна транспортная служба ослабляла боевой состав армии, видно из следующих цифр: за 15 месяцев войны управлением транспортов Маньчжурской армии{54} было сформировано 122 транспортные части, закуплено 8656 арб, куплено 51 000 лошадей и 20 000 вьюков.

На учете управления транспортов состояло: офицеров — 328, нижних чинов — 22 000, вольнонаемных русских — 1700 человек, китайцев — 9850 человек. Указанные выше 122 транспортных части были созданы при обстановке в высшей степени трудной, без каких-либо даже самых незначительных кадров. Очевидно, что при таких условиях и при спешности формирования ничего другого не оставалось, как выделять нужных транспортных офицеров и нижних чинов из состава войск армии.

Но и этот состав, выведенный из боя, таял слишком быстро частью от потерь, а во многих случаях вследствие ухода людей из боевой линии с разрешения или без разрешения для выноса раненых, а иногда и без видимой причины. В главе 8-й настоящего труда указано, что армия наша не получала своевременно укомплектований, и поэтому нам приходилось сражаться при большом некомплекте. Этот некомплект еще более увеличивался от следующих нескольких причин.

По военному составу в роте должно было находиться 220 штыков. Но из этого числа следует исключить некомплект наличного состава до штатного состава, с которым прибывали в состав армии части войск{55}, больных, командированных и домашний расход, непредвиденный [372] законом, но допускаемый начальниками частей, а потому часто наши роты выходили в первый бой, имея только 160—170 штыков. Со стороны начальствующих лиц всех степеней долгое время был недостаточный надзор, чтобы все, кто только мог, шли в бой. Напротив, замечалось обратное явление: кого только можно, отставляли от боя. Особенно отставляли от боя «нужных людей», от которых зависело правильное довольствие части и правильная денежная отчетность. Так, штабные чины полка, за исключением полкового адъютанта, часто в бой не попадали. Из нижних чинов, числящихся строевыми, не попадали в бой ротные писари, каптенармусы, артельщики, кашевары, прислуга офицерской кухни, резаки порционного скота, караульщики скота. Оставалась также вне боевых линий прислуга к офицерским лошадям. Вследствие сформирования конных охотничьих команд пришлось выделить для них и обозных нижних чинов. Нельзя было также считать в числе бойцов санитаров, музыкантов. Наконец, по особенностям театра военных действий в ротах были заведены ослики для перевозки воды, что также вызвало расход нижних чинов. Потребность иметь вышеперечисленных чинов вне боя признавалась начальниками частей столь настоятельной, что требования не допускать этого расхода не выполнялись или исполнялись в весьма слабой степени. С началом боя быстро оказывалось, что 8 санитаров на роту для выноса раненых совершенно недостаточно. Из сердоболия мы разрешили строевым выносить раненых товарищей. От этой причины многие роты буквально таяли, были многие случаи, что под предлогом выноса раненых уходили в тыл и здоровые или же одного раненого несли 6—8 и до 10 человек.

В результате рота, попавшая в горячий бой, через несколько часов боя имела только сто и менее штыков при потерях еще весьма незначительных. Возвращение в строй нижних чинов, выносивших раненых, было медленное и особенно ночью трудно контролируемое.

Между тем мы требовали укомплектований лишь по штатному составу, не принимая в расчет вышеприведенного [373] расхода, и поэтому даже укомплектованные не могли выводить роты в бой в полном боевом составе. Необходимо прибавить, что ввиду отдаленности обозов 2-го и 3-го разрядов от войск и недостаточной безопасности в тылу, по распоряжению начальников частей, первое время выделялись для охраны обозов от одной до двух рот от каждого полка.

Проложение дорог, особенно полевых железных, постройка мостов часто совершались при таких условиях, что могли производиться только при содействии войск. «Войск сообщения» мы еще не организовали, и это отражалось ослаблением боевого состава армии. Только благодаря удачному подбору многих начальствующих лиц, особенно из военных инженеров, в службе военных сообщений нам удалось одновременно вести бой и создавать пути общей длиной в несколько верст, обеспечивавшие сообщения по грунтовым путям большей части корпусов нашей армии. Эта огромная работа могла быть произведена только при нарядах от войск с ослаблением их боевого состава.

При нахождении, например, 1-й армии к югу от Хуньхе в конце 1904 г. и в начале 1905 г. при армии в 180 000 человек в подчинении начальнику военных сообщений для тыловой службы находилось 7000 воинских чинов. В конце июня 1905 г., когда численность 1-й армии дошла до 250 000 человек и тыл армии протянулся до р. Сунгари в глубину на 220 верст, на сообщениях армии находилось 10 000 человек, что тоже составляет 4 % всего состава армии. Вследствие неимения у нас тылов войск (или войск сообщений) большую часть вышеозначенных чинов приходилось первоначально назначать из состава армии и лишь впоследствии создавать штаты некоторых частей тылов службы.

Дорожные работы за время стоянки армии на Сыпингайских позициях состояли только для 1-й армии в проложении 1500 верст грунтовых дорог, мостов более трех сажен длины — 7 верст и гатей 56 верст. Эти работы удалось произвести большей частью вольнонаемным трудом [374] китайцев. Тем не менее и на работы в этот относительно спокойный период войска армии дали наряды 30 000 рабочих дней.

Служба интендантская требовала также большого наряда нижних чинов. В начале кампании полевое интендантство, ввиду отсутствия личного состава, не имело возможности заняться выпечкой хлеба. Поэтому все заботы о хлебопечении были возложены на войска, которые сами строили печи, сами закупали муку и выпекали из нее хлеб.

Прибывшие в Харбин и Ляоян 8 полевых хлебопекарен (из них 4 — в Ляоян) были все без обоза и команд. Команды пришлось назначить из войсковых частей. С мая 1904 г. хлебопечение благодаря принятым генералом Губером мерам перешло большей частью в руки интендантства.

Энергичная и талантливая деятельность полевого интенданта армии генерала Губера выручила армию из трудного положения, в котором она очутилась при все возрастающей численности ртов и сравнительно слабом числе поездов, которые могли уделяться интендантским грузам. При дружной работе своих помощников генералов Бачинского и Андро, генералу Губеру удалось весьма широко воспользоваться местными средствами, но при этом требовалось содействие для охраны запасов, охраны и конвоирования гуртов скота. Значительную часть фуража, мяса войска доставали собственным попечением. Приходилось командировать от полков, далеко от места расположения армии, значительные команды, которые продолжительное время оставались в отделе, ослабляя состав частей. Окарауливание полковых гуртов скота требовало постоянного наряда.

При сосредоточении войск, расположенных в Приамурском крае, войсковые части оставляли довольно большое число чинов для охраны оставляемых помещений и имущества. Между штабами этих частей и войсками всю войну поддерживалась связь. Из штаб-квартир войска получали зимой часть теплой одежды, летом [375] 1905 г. отвозили опять в штаб-квартиры свою теплую одежду. Эта служба требовала тоже довольно большого числа командированных. Наконец, наряды нижних чинов делались к топографам, производившим съемки, конвои к комиссарам и разным лицам и пр.

Все вышеперечисленные расходы вместе с больными и ранеными, числящимися в полках, составляли в среднем до 400-500 человек на полк. Этот наряд вместе с указанным мною выше расходом людей в 369 человек и составляет, как выше указано, средний расход строевых нижних чинов на полк до 800 человек. Очевидно, такой расход в весьма значительной степени понижал нашу боевую силу, что и надлежит принять во внимание при оценке боевой деятельности наших войск.