Черный цветок - Ольга Денисова

— Отдай золото и серебро, и останешься цел, — ответил на это тот, что стоял немного впереди.

— Своих не узнаешь? — усмехнулся Полоз.

— Нету для меня своих и чужих.

— Беги, Жмуренок! — крикнул Полоз и резко отпрыгнул в сторону, — беги!

Есеня увидел, как в его руке мелькнул цеп. Один из нападавших кинулся к Есене, и тот сначала отступил на пару шагов назад, а потом, сообразив, что у него могут отобрать медальон, развернулся и побежал к развалинам корабля. Полоз сшиб с ног разбойника, который бросился за Есеней — за грохотом моря Есеня едва расслышал его стон. Ноги вязли в песке, и каждую секунду он думал о том, что надо вернуться, помочь Полозу. Он нисколько не боялся драки с чужими разбойниками, напротив, после обучения у Полоза Есене не терпелось испытать себя на деле. Куда как сильней его пугала возможность снова остаться в одиночестве, в чужом городе, гораздо большем, чем Кобруч, и еще более далеком от дома. Но Полоз столько раз повторял, что его задача — быстро бегать, что ослушаться Есеня не рискнул.

Полоз победит, он должен победить — Есеня не столько верил в это, сколько на это надеялся. Он несколько раз оглядывался, и видел драку: Полоз не давал подойти к себе ближе чем на два шага — он владел своим оружием лучше нападавших. Никто не гнался за Есеней, и только потому, что Полоз прикрывал его отход.

Есеня слегка замедлил бег и снова подумал о том, что надо вернуться. В конце концов, он не выдержал и остановился, глядя по Полоза. Один из нападавших упал на одно колено, а потом, обхватив руками голову, медленно опустился на песок. Их осталось двое! Надо вернуться, вернуться!

Полоз дрался красиво. За его движениями нельзя было уследить, он играл тяжелым цепом, словно это был маленький, легкий кистень. Нож, зажатый в левой руке, иногда делал быстрые выпады вперед — ну точно как разящая змея. Как вдруг Есеня заметил, что разбойник, упавший на песок первым, приподнимается и замахивается для броска. Полоз не видел его, он теснил противников к скале.

— Сзади, Полоз, сзади! — крикнул Есеня, но его крик тут же унес ветер, и заглушило громыхание волн.

Разбойник замахнулся и метнул в Полоза свой цеп. Сил ему не хватило, удар получился легким и скользящим, с Полоза только шапка слетела, но на секунду — на одну маленькую секунду! — он оглянулся, позволив одному из противников зайти к нему слева.

Нож вылетел из его руки, кисть на миг рванулась вверх — цеп запросто мог перебить кости, и Есеня вскрикнул. В это время второй нападавший ударил цепом по другой руке Полоза, но промахнулся. Цепочки перепутались, Полоз вырвал оружие из рук разбойника, но опоздал — за тот миг, что он не мог защититься, прижимая левую руку к груди, тот разбойник, что стоял левей, обрушил ему на голову сокрушительный удар.

Цеп мог проломить железный доспех стражника, под его ударами проминались шлемы. Полоз не успел уклониться, принимая направленный в висок удар на теменную кость. Он упал, как подкошенный, лицом вниз, не вскрикнув и не взмахнув руками, никак не стараясь падение смягчить, и Есеня от ужаса не смог даже закричать. Он кинулся было к разбойникам, на ходу выдергивая поломанный нож из-под фуфайки, но разбойники и сами двинулись ему навстречу.

Если Полоз не смог с ними справиться, куда соваться ему! Они отберут медальон, и этим все закончится! Есеня развернулся и побежал к кораблю, чувствуя себя зайцем — таким же быстрым и таким же отважным.

У него имелось преимущество, да и бегал он хорошо. Еще разглядывая корабль, он заметил в борту провал и хотел в него залезть, но Полоз вытащил его оттуда, ухватив за ногу. В общем-то, Есеня был ему благодарен — внутри корабля отвратительно воняло, и доски изнутри покрывала мерзкая слизь. Теперь выбирать не приходилось. Он нырнул в дыру, тут же поскользнулся и съехал вниз, повалившись на спину: киль корабля глубоко зарылся в песок, и катиться пришлось довольно далеко.

Света внутри оказалось очень мало. Есеня, остановившись, ощупал доски вокруг себя — он лежал в вонючей луже. Если разбойники сунутся за ним, то попадут сюда же и тем же способом. Он поднялся, содрогаясь от отвращения — потревоженная вонь смердела так, что слезились глаза. Над головой зияло прямоугольное отверстие, из которого сочился тусклый свет, и Есеня поспешил уйти в сторону носа, туда, где света не было вообще. Несколько раз он то спотыкался, то бился головой о переборки, наконец, забрался в самый дальний угол и присел на корточки, надеясь слиться с бортом.

Тихий свист раздался около дыры, и Есеня увидел бородатую голову разбойника.

— Я туда не полезу. Если хочешь — можешь попробовать, — сказал он товарищу, — небось, полный трюм дохлых невольников.

Есеню едва не вырвало. Он пододвинулся повыше, чтобы ноги не касались грязной жижи.

— Да каких невольников! Рыбу они везли. Это просто тухлая рыба.

— А без разницы. Рыба, покойники — я не полезу.

Есеня зажал рот рукой и судорожно вдохнул. Действительно, никакой разницы — тухлая рыба ничем не лучше.

— Да нету у него ничего, кто такому шалопаю деньги-то доверять станет! — разбойники отошли от провала в борту и теперь шли в сторону Есени снаружи, — все у старшего было.

— А даже если и есть, оно того не стоит… — проворчал второй в ответ.

Есеня сидел в трюме долго. Не столько потому, что боялся разбойников, сколько из-за отвращения — вернуться к выходу можно было только по щиколотку в вонючей грязи. Он бы сидел там еще дольше, если бы не мысль о том, что Полоз, может быть, жив, и ему нужна помощь!

Разбойники ушли. А может, и спрятались за скалой, но Есеня решил об этом не думать. Он побежал к Полозу, не обращая внимания на отвратительный запах, преследующий его. Полоз! Пусть он будет жив! Пусть он будет жив!

До скалы оставалось не больше трех саженей, и Есеня видел кровь, которая текла на мокрый песок из головы Полоза, когда из-за скалы появилась темная фигура в плаще с капюшоном, и шея ее была обмотана шарфом. Белые глаза сверкнули из темного провала и мелькнули блестящие залысины.

И как Есеня мог принять его за Белого всадника? Меньше секунды потребовалось ему, чтобы вспомнить слова Полоза и догадаться, откуда взялись эти разбойники, не признающие своих. Злоба стиснула ему кулаки, он хотел кинуться на Избора, и нащупывал под фуфайкой нож.

— Балуй, погоди… Не горячись… Погоди, — тихо попросил Избор, — я хочу поговорить.

— Я тебя убью… — прорычал Есеня.

— Я сильней тебя и старше, я владею искусством фехтования с детства, — Избор отбросил полу плаща и Есеня увидел в его руках тонкую, гибкую саблю. Он в один миг признал булат Мудрослова и ковку отца. Та самая сабля, что висела на стене его спальни в Кобруче! Вот, значит, как? Убить его отцовской саблей? Есеня оскалился и первым пошел на Избора, стискивая в руке изломанный нож. Почти булат. Вот если бы отец отдал ему тот нож, который выковал сам и повесил на стену, Есеня бы не сомневался в своей победе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});