Легендарный Колчак. Адмирал и Верховный Правитель России - Валентин Рунов

Непонятной в этой связи представлялась многим из ближайшего окружения Колчака позиция адмирала в отношении мародера Гайды. Лично Александр Васильевич никогда не имел никаких доходов, кроме служебного жалованья, и не пользовался особыми привилегиями даже на посту Верховного правителя. Поэтому для многих было странным то, что он сквозь пальцы смотрел не только на поступки Гайды, но и на многие мародерства подчиненных ему чехословацких легионеров.

Возвратившись в Омск, Александр Васильевич первым делом ознакомился с официальными докладами членов Совета министров. Затем потребовал остальную почту. Среди этой корреспонденции его внимание сразу же привлекла телеграмма на французском языке, посланная из Парижа министром иностранных дел Франции Верховному правителю. В ней содержалась строчка, тоже на французском языке, от Софьи Федоровны. Она сообщала мужу о себе, сыне и новый адрес в Париже. Адмирал тут же собственноручно составил текст телеграммы Сазонову с указанием суммы, которую просил передать жене.

Не разрешив кризиса на фронте, Колчак с неспокойной душой вернулся к разрешению кризиса в тылу, и прежде всего в омском правительственном кабинете. Частичное обновление его началось за день до отъезда адмирала на фронт. В этот день Верховный правитель утвердил: министром внутренних дел (вместо ушедшего Гаттенбергера) – директора департамента милиции Пепеляева, министром юстиции (вместо Старынкевича) – бывшего управляющего делами Тельберга, министром торговли (вместо Щукина) – министра финансов Михайлова с одновременным исполнением им двух должностей, министром просвещения (вместо Сапожникова) – Преображенского. На пост управляющего делами Совмина был утвержден Гинс с совмещением им прежних обязанностей председателя экономического совещания.

Остальные министерства возглавляли прежние лица, к которым, за исключением Степанова, претензий особых не имелось. Из-за Степанова же, продолжавшего сохранять за собой военное министерство, кризис правительственного кабинета все более обострялся, к тому же конфликт между ним и начальником штаба принимал скандальный характер. В беседе с генералом Сахаровым адмирал жаловался на ненормальные отношения между штабом Верховного главнокомандующего и военным министерством.

– Представляете, как трудно вести согласованный разговор с двумя генералами. При каждом важном вопросе мне приходится сначала мирить начштаверха с военным министром, а потом разбирать личные обиды последнего.

Некоторые министры жаловались Колчаку и на Петра Васильевича Вологодского, не управлявшегося с делами председателя Совета министров. Но здесь проявилась одна особенность в натуре самого адмирала. Он имел склонность быстро привыкать к своим подчиненным, а привыкая, доверял им настолько, что часто не замечал серьезных недостатков в их работе. И тем не менее Колчаку пришлось признать обоснованными обвинения, выдвинутые против его протеже Степанова. Знакомясь с фактическим состоянием дел в военном министерстве, он сам немало удивлялся, до каких размеров министр раздул свое ведомство, главный штаб и штабы военных округов. Проанализировав состояние дел, он 19 мая освободил несостоятельного министра от должности, поручив временное руководство военным ведомством генералу Д. А. Лебедеву.

17 мая Верховный главнокомандующий получил сообщение с фронта об оставлении Западной армией Белебея и дальнейшем отходе ее войск к востоку. На беду армии, подкрепить ее разбитые части свежими силами было невозможно из-за отсутствия резервов. От союзников помощи ожидать не приходилось. Дело в том, что еще в начале марта военное руководство Антанты заявило о невозможности отправки в Россию крупных контингентов войск «по соображениям морального порядка». Некоторая надежда на ослабление натиска красных на войска Ханжина у Колчака зародилась в связи с планами Антанты организовать наступление Северо-Западной армии Юденича. О стратегическом значении Северо-Западного Финляндско-Прибалтийского фронта Юденич писал Колчаку еще в январе 1919 года. Верховный правитель понимал это и оказал своему ставленнику финансовую поддержку. Но Юденичу при формировании армии для похода на Петроград необходима была военная помощь Финляндии. Финны могли ее оказать и даже сформировать собственную армию, но ставили условием предоставление государственной независимости своей стране после победы над большевиками.

Колчак, оставаясь верным идее «единой, неделимой России», не решался пойти на отделение от нее Финляндии. Тем не менее 28 апреля белофинны начали наступление на Олонецком направлении, имея целью отвлечь сюда главные силы советской 7-й армии и в дальнейшем соединиться с северными войсками интервентов. Воспользовавшись ослаблением левого фланга 7-й армии, перебросившей значительную часть войск против «Олонецкой добровольческой армии», 13 мая перешли в наступление белогвардейский Северный корпус и две белоэстонские дивизии. 15 мая они захватили Гдов, 17 мая – Ямбург (Кингисепп), 25 мая – Псков. Фронт приближался к Петрограду. Однако вскоре войска Юденича были разбиты.

Еще одна неприятная весть пришла в первых числах июня. В Омск поступила обширная телеграфная нота из Парижа за подписью глав пяти союзных держав.

В ноте говорилось о непримиримом отношении союзников к Советской власти, обещались омскому правительству материальная поддержка и содействие превращению его во всероссийское при условии, если оно возьмет на себя ряд обязательств: созыв после взятия Москвы Учредительного собрания, избранного на демократических основаниях, а при невозможности проведения свободных выборов – оставление прежнего (на 1917 год) его состава; обеспечение в Сибири гражданских свобод (свободного избрания муниципалитетов, земств и других общественных организаций, свободы вероисповедания), невосстановление помещичьего землевладения и сословных привилегий, признание независимости Финляндии и Польши, урегулирование отношений с прибалтийскими государствами, Закавказьем и Закаспийской областью и признание их де-факто, признание прежних русских долгов.

Колчак чем больше перечитывал это послание, тем больше распалялся. Приказал вызвать министра иностранных дел Сукина, а в ожидании его стал ходить из угла в угол по кабинету. Сукин, еще совсем молодой человек, поправил на носу роговые очки и с подобающей министру деловой строгостью принялся читать бумагу. Колчак продолжал свой нервный челночный променад.

– Ну как? – спросил он Сукина, закончившего чтение. – По-моему, это настоящий ультиматум, унижающий нас как независимое правительство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});