Терской фронт (СИ) - Борис Громов

Сам генерал-майор сидит в кресле с высокой спинкой. На вид — обычный дядька чуть за пятьдесят, худое лицо, слегка заостренный нос, на улице такого без формы встретишь — и внимания не обратишь. Хотя… Вот разве что взгляд у генерала… Взгляд умного, жесткого и привыкшего приказывать человека. Такого у случайных прохожих на улице не бывает. Слева от генерала стоит, судя по внешнему виду и полковничьим погонам, тот самый «зам по спец» Григорьев. Суровый дядя, не сказать, что огромный, Кузьма наш, к примеру, куда фактурнее будет, но все равно… Жилистая, подтянутая фигура, набитые костяшки кулаков, не один раз сломанный нос — боец серьезный, да еще и взгляд, почти как у генерала, твердый и умный. Сразу видно — оба серьезные профи и явно на занимаемых постах не для мебели числятся.

Четко, по уставу, делаю три шага вперед и, вскинув правую руку к обрезу берета, представляюсь. За мной те же действия производит Толя. Не сбился, не запнулся — молодец, не зря я его поутру гонял.

Высокое начальство с интересом разглядывает нас, мы, как и положено по Уставу, едим его глазами. Как там, в пехотном Уставе Петра Великого: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы излишним разумением не смущать командира». За стопроцентную точность не поручусь, но что-то явно в этом стиле и духе. Вот мы с Толей и стоим… Изображаем…

— Значит, это вы и есть те самые? — спрашивает у меня Стеценко.

— Не знаю, что означает «те самые», поэтому не могу ответить уверенно, — отвечаю я генералу.

Ну его к Аллаху, тот Петровский Устав, я идиота из себя изображать не буду, пусть даже и лихого.

— Те самые, — как ни в чем ни бывало, продолжил генерал, — что со своей группой накрошили просто кучу Непримиримых, но каким-то макаром умудрились сами «засветиться». К счастью, только вы двое, а не вся группа.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, это мы и есть.

— Ну, двое — еще не вся группа, но все равно обидно. Действовали-то эффективно, даже я глядя на фотографии проникся, и с мостом красиво, и с двойной засадой, жаль, когда помощника веденского амира грохнули, фото сделать не смогли… Да и «Оборотни» эти, диверсанты доморощенные… Тоже, видать, матерые демоны были. А без командира что там ваша группа сделать сможет? — вступает в разговор Григорьев.

Ай, да Костылев! Он, похоже, даже случайно прищученных мною в Беное Арби Джамалханова с телохранителями задним числом к делам группы приписал.

— Дело даже не во мне товарищ полковник, ребята у нас такие, что и без меня дел понаделают — только держись. Но ведь ноябрь на дворе. «Зеленка» облетела совсем, еще чуть-чуть, и первый снег выпадет, в горах тогда совсем делать нечего будет. Опять же, «Оборотни» эти…

— Что, «Оборотни»? — заинтересовались сразу оба, и генерал, и полковник.

— «Оборотни» — это не диверсанты. Это, — я замялся, думая, как лучше сформулировать свою мысль, — скорее — егеря, ягдкоманды, как у фашистов во время Великой Отечественной. Охотники за нашими разведывательными и диверсионными группами. А диверсантами у них совсем другие персонажи…

— И кто же? — с явным интересом спрашивает Стеценко.

— Мамелюки.

— Интересно, а вот Андрей Евгеньевич, — Стеценко кивает на Григорьева, — считает, что само существование так называемой группы «Мамелюки» — это турецкая дезинформация. У вас что же, есть доказательства обратного?

— Доказательств пока нет, только, что называется «косвенные улики» и слухи. Но лично я в реальности мамелюков уверен.

— Даже так? — Григорьев явно не обиделся. — Ну, что ж, коллега, как только получите хоть какие-то реальные доказательства — милости просим!

— Обязательно, товарищ полковник.

— Ладно, — легонько хлопает ладонью по столешнице генерал. — За жизнь поговорили, теперь о вас поговорить пора. Это что за арсенал вы вчера с собой приволокли, можно узнать?

Он достал из папки на столе какой-то лист, а из нагрудного кармана кителя — очки, которые нацепил на кончик носа, став при этом похожим на строгого школьного учителя, и начал читать:

— Два ножа, попадающие под классификации «холодное оружие», пистолет Макарова, пистолет Стечкина, два подствольных гранатомета ГП-25, двадцать две гранаты ВОГ-25, двадцать гранат Ф-1, два цинка патронов 7.62х39 мм нераспечатанных в ящике, четыре коробки патронов 9х18 мм по 16 штук в каждой, пулемет ПК, ленты с патронами к нему, общей численностью 900 выстрелов в патронных коробах, автомат АКМС и автомат АК калибра 7.62 мм неизвестной модификации. Молодые люди, вы тут часом военный переворот учинить не задумали, с такой-то грудой оружия? И, кстати, что значит «АК неизвестной модификации»?

— Обычный АК-103, но в иностранном тактическом «обвесе», фирмы TDI, если быть точным, — отвечаю я.

— Ну, надо же! — удивленно присвистывает Григорьев. — Все по-взрослому! И где разжились, товарищ лейтенант, если не секрет, конечно?

— Не секрет. Трофей, можно сказать — подарок от тех самых «Оборотней».

— Щедрые ребята были, — усмехается генерал, но тут же переходит на деловой тон. — В общем так, товарищи, разгуливать по городу с автоматическим оружием и гранатами я вам позволить не могу. Здесь у нас не передовая. Так что, пулемет и автоматы, ну и все эти ваши патоны-гранаты — остаются в оружейной комнате Управления. Пистолеты и патроны к ним — получите назад. Лишать оперативников табельного оружия мы не собираемся. Это глупость, и глупость опасная. Оперативник считается сотрудником, находящимся «при исполнении» круглосуточно. Так как же он будет безоружным свои задачи выполнять. А вот остальные сотрудники оружие получают только при заступлении на службу. Так что учтите, никаких этих ваших терских казачьих штучек, с пальбой по любым неприятным вам людям и ожерельями из их ушей! Понятно?!

Мы с Толей согласно замотали гривами, будто только и собирались в Ростове заниматься отстрелом не понравившихся нам граждан и коллекционированием их ушей на шнурках. Дичь какая-то, ей-богу! Они тут что, всерьез считают терцев такими упырями? Хотя, надо запомнить, мало ли кого припугнуть понадобится?

— Разрешения на ношение пистолетов для вас сейчас делают, получите там же, в дежурной части, — продолжает Стеценко. — Марку и номер вашей машины в Отдел ГАИ уже сообщили, зайдете туда, это на втором этаже, дежурный объяснит точнее, получите бумаги на право управления.

— На права хоть сдавать не заставят? — позволил себе пошутить я.

— Вообще, конечно, стоило бы, но мы вам верим, — улыбнулся в ответ генерал. — Ладно, теперь о главном. Работать будете в должностях инструкторов по БФП[122] с группой наших сотрудников. Опыт, который вы получаете в ходе боестолкновений с Непримиримыми — бесценен и его необходимо передавать другим. Так, сегодня у нас пятница? Ну, значит, три дня вам на все — про все, обустроиться там, быт наладить, а в понедельник в девять утра быть тут. Вас познакомят с группой и отвезут на тренировочный полигон. Вопросы, жалобы, предложения?

— Никак нет! — дружно, в один голос гаркнули мы с Толей.

— Ну, раз нет, тогда — свободны!

Покинув кабинет генерала, мы, не теряя времени, пошли, что называется, по инстанциям. Я, если четно, уже было готовился к долгим шатаниям из одного кабинета в другой, к стандартной волоките из серии: «его нет на месте, зайдите через полчаса». Однако, то ли личность, человека, нас отправившего, роль сыграла, то ли жутковатая слава Терского Фронта, а может и то, и другое… В общем, все бумаги мы оформили примерно за час, получили в «дежурке» назад свои пистолеты и зеленого цвета карточки-разрешения на их ношение и применение, и копии командировочных предписаний. Расписались в целой куче инструкций: «Ознакомлен, предупрежден, поставлен в известность»… Господи, как же хорошо у нас на Терском Фронте без всех этих на фиг никому не нужных бумажек! В ГАИ тоже довольно быстро забрали бумагу, в которой значилось, что такие-то имеют право управлять таким-то транспортным средством… Да уж, не самый худший вариант, а то ведь могли и впрямь заставить на права сдавать: полтора месяца обучения, экзамен на знание ПДД, практическое вождение… Весело было бы!

Разобравшись с бумажными формальностями, мы снова оседлали нашего «стального коня» и поехали в гости к Толе. Его семья жила на небольшой, застроенной частными домами улочке рядом с «Сельмашем». Толя долго объяснял мне, как нам нужно ехать на его родную Вторую Киргизскую, которая рядом с площадью Чкалова, потом я просто плюнул и усадил его за руль, честно предупредив, что если что, все разборки с местным ГАИ и штрафы — за его счет. Усевшись за руль, Анатолий заявил, что не имеет ни малейшего морального права ехать домой, не посетив перед этим какой-то «Золотой колос». На попытки выяснить, что это вообще такое, напарник только делал загадочное лицо и разводил руками, мол, такое словами не описать, такое видеть надо. Да уж, он был прав, словами такое не описать.