Царь Давид - Петр Люкимсон

Таким образом, главным для Авессалома было усыпить бдительность отца и брата и выбрать наиболее подходящее время и место для нанесения удара. Поэтому ни словом, ни жестом, ни тем более действием он не выдал своих чувств. Сделав вид, что смирился со случившимся, он даже посоветовал смириться с этим и Фамарь («А теперь, сестра моя; он — брат твой, не принимай этого близко к сердцу»).

Целых два года, два долгих года Авессалом терпеливо ожидал своего часа и, наконец, видя, что Давид и Амнон и в самом деле поверили в то, что он отказался от мести за сестру, решил, что такой час пробил.

* * *

«…И было через два года, когда в Баал-Хацоре, близ Эфраима, были стригущие овец, пригласил Авшалом всех сыновей царя…» (II Сам. 13:23).

День стрижки овец, как уже говорилось выше, всегда был одним из главных праздников скотоводов-израильтян, сопровождавшимся пиром и обильными возлияниями. Порой даже излишне обильными, когда участники праздника напивались так, что уже не ведали, что творили.

Именно после такого пира родоначальники десяти колен Израиля продали в рабство своего брата Иосифа. Именно в день стрижки овец, как помнит читатель, богач Навал напился до такой степени, что осмелился прогнать пришедших за данью людей Давида. И вот на этот праздник Авессалом и решил пригласить в свое имение всех царских сыновей.

Точнее, сначала он явился с этим приглашением к отцу — прекрасно зная, что тот откажется поехать. Тогда Авессалом начинает упрашивать Давида отпустить к нему всех царских сыновей — и Давид соглашается отпустить всех, кроме Амнона.

— Но если не ты сам, то пусть хотя бы Амнон, старший брат, пойдет с нами, — роняет на это Авессалом.

И Давид настораживается — подобная просьба кажется ему подозрительной: «И сказал ему царь: зачем ему идти с тобою?» (II Сам. 13:26). Но Авессалом так упрашивал, казался таким искренним и доброжелательным, что Давид уступил.

Между тем, получив согласие отца, Авессалом поспешил в свое имение и приказал слугам дождаться, когда все участники праздничного пира будут пьяны, а затем наброситься на Амнона с ножами и ножницами для стрижки овец и заколоть его. Причем дождаться надо было обязательно. Во-первых, потому, что в трезвом состоянии Амнона, бывшего отличным воином, взять было не так-то просто. А во-вторых, для того, чтобы было как оправдаться перед Давидом — в конце концов, какой спрос с пьяных?!

Так и было сделано. В самый разгар пира, когда уже, казалось, ни один мужчина в имении Авессалома не держался на ногах, хозяин дома, все это время только делавший вид, что пьет вместе со всеми, а сам остававшийся совершенно трезвым, подал условный знак слугам. Повинуясь этому сигналу, на пьяного Амнона в мгновение набросилось около десяти человек, нанося ему бесчисленные удары ножами и ножницами.

Увидев лежащего в луже крови старшего брата, все сыновья Давида мгновенно протрезвели и в ужасе вскочили на своих мулов, решив, что Авессалом уготовил такую же участь и всем им.

По всей видимости, кто-то из слуг принцев бежал из поместья Авессалома первым и, не зная, что именно там произошло, доложил Давиду, что Авессалом убил всех его сыновей. Услышав эту весть, Давид, со становившейся ему с каждым годом все более и более свойственной несдержанностью в проявлении чувств, разодрал на себе одежды и, рыдая, повалился на землю. Как верно замечает Флавий, он плакал в этот момент не только по убитым, но и по их убийце, которого теперь должен был приговорить к смерти — Давид искренне любил Авессалома, причем, видимо, любил больше всех остальных сыновей.

И тут возле царя возникает Ионадав — тот самый Ионадав, который посоветовал Амнону, как овладеть Фамарью. И Ионадав успокаивает царя, говоря, что, вероятнее всего, произошла ошибка — Авессалом убил не всех сыновей, а только одного Амнона, причем сделал это в качестве мести за сестру.

И уже после того, как он это сказал, из окон стоявшего на холме царского дворца стало видно, как на дороге показалось множество всадников. Еще немного — и стало понятно, что это едут царские сыновья. «И сказал Йонадав царю: вот пришли сыновья царя: как говорил раб твой, так и оказалось» (II Сам. 13:35).

Но откуда Ионадав, не будучи в числе гостей Авессалома, мог знать, что тот убил, а точнее, повелел убить только Амнона? Ответ напрашивается сам собой: Ионадав был в курсе этого плана принца. Возможно, что и более того: видя, что Давид благоволил к Авессалому больше, чем к Амнону, и решив, что царь склоняется к тому, чтобы назначить наследником третьего, а не первого сына (что было в общем-то верно) Ионадав отдалился за эти два года от Амнона и вошел в окружение Авессалома. И чтобы окончательно завоевать его расположение, Ионадав и подсказал принцу, как расправиться с братом.

Пока Давид напрасно оплакивал своих сыновей, Авессалом бежал в Гисур, к своему деду, царю Фалмаю. Разумеется, при желании Давид мог бы потребовать его выдачи, и старый Фалмай выполнил бы эту просьбу своего куда более могущественного зятя. Но в том-то и дело, что такого желания Давид, видимо, не испытывал. Его явно устраивало, что Авессалом находится в изгнании и не может предстать перед судом за убийство Амнона.

В смерти первенца Вирсавии, позоре Фамари и гибели Амнона царь Давид, вне сомнения, усматривал исполнение страшного приговора Всевышнего, переданного ему через пророка Нафана. Давид помнил прорицание: за блуд с женой Урии и отправку Урии на смерть блуд и смерть поселятся в его доме, и за каждый из этих грехов с него будет спрошено, как он и сам присудил, вчетверо. Но, разумеется, Давид и представить не мог, какие страшные испытания еще ждут его впереди.

Глава четвертая

ГОЛОДОМОР

Тридцатый год царствования Давида был примечателен не только бегством Авессалома в Гисур, но и обрушившейся на всю страну жесточайшей засухой, неминуемыми следствиями которой стали неурожай и голод. Точнее, засуха началась еще за год до убийства Амнона, но тогда еще никто не думал, что это бедствие продлится так долго.

Надо заметить, что засуха и голод — не такие уж редкие гости в землях, раскинувшихся по обе стороны Иордана, все водные источники которых пополняются исключительно за счет зимних и осенних дождей. Вспомним, что, спасаясь от голода, праотец еврейского народа Авраам покидает обетованную ему Богом землю и переселяется в Египет. Его сын Исаак (Ицхак) по той же причине временно обосновывается в филистимском Граре. Именно голод заставляет в итоге Иакова отправиться вместе со всем семейством в тот же Египет, где в итоге его потомки на долгие годы превращаются в бесправных рабов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});