Самоучитель игры на мировой шахматной доске - Сергей Переслегин

Предполагалось, что Десантная группа армий, развертываясь, войдет во взаимодействие с группой армий «Север» в районе Шауляя. В ходе общего наступления северного крыла немецкие войска встретятся с финнами в районах Нарвы, Луги, Новгорода.

В дальнейшем предполагалось наступать в рамках исходной идеи плана «Шлиффен» — на Рыбинск и Ярославль с обходом Москвы с северо-востока; финская армия прикрывала операцию продвижением в направлении Архангельска.

Взаимодействие войск левого крыла (группы армий «Финляндия», «Десантная», «Север») обеспечивалось подчинением их общему начальнику — командующему Северным оперативным направлением.

На группу армий «Центр» была возложена задача прикрытия южного фланга СОНа, чего рекомендовалось достичь наступлением в направлении на Минск, Витебск.

Группа армий «Юг» выполняла самостоятельный шлиффеновский маневр в правобережной Украине.

План «Альтернатива» был шедевром, но он требовал от исполнителей напряжения всех сил и сверх того безукоризненной работы всех звеньев Генерального штаба. Речь шла о том, чтобы бросить в огонь сражения все силы, которыми располагала Германия. В резерв не выделялось ни одной дивизии. Поколдовав над графиками перемещения войск[209], Гальдер и Хойзингер сумели создать виртуальные резервы: «удалось, не имея специально выделенных войск, постоянно иметь свободные группировки в районе крупных железнодорожных узлов. Так, одна из таких групп, носящая название ОГ „Польша“ была готова к отражению возможной атаки на Варшаву в первых числах мая. За несколько дней до начала операции „Альтернатива“ отдельные части данной группы были передислоцированы на предписанные им позиции почти из всех групп Армий Восточного фронта. Так что, если бы русские все-таки организовали мощный танковый удар на Варшаву, их ждал бы любопытный сюрприз. Аналогичные группы в различное время существовали в Кракове и Познани»[210].

Уникальность «Альтернативы» состояла еще и в том, что оперативный план, насколько можно судить, представлял собой продукт творческого взаимодействия гениального дилетанта и высокоталантливых профессионалов из ОКХ. Со свойственным ему юмором Ф. Гальдер пишет в своих мемуарах: «Сначала один генерал-фельдмаршал предлагает осуществить переброску нескольких дивизий неподготовленных солдат в глубокий тыл противника, используя практически всю транспортную авиацию Германии и Италии. Даже если бы удалось решить проблемы с переброской всего этого количества самолетов из Италии и Греции и их размещением в Восточной Прусии, совершенно невозможной выглядит попытка последовательной посадки трех сотен самолетов на русскую (sic!) автомобильную дорогу, не говоря уже о безаварийном взлете с нее. Я уже не говорю о том, что при планировании данной операции этот генерал-фельдмаршал рассчитывал на то, что все самолеты еще и не понесут ощутимых потерь в течение как минимум трехдневного воздушного моста!

Затем другой не менее опытный, хотя и безумный военачальник, но уже в чине ефрейтора (я нарочно не называю фамилий, дабы не обидеть чем-то этих умных и талантливых людей, просто взявшихся не за свое дело) пытается запланировать выгрузку десанта на необорудованное побережье прямо с океанских лайнеров…

Всего только мысль о возможности проведения подобных замыслов в жизнь побудила меня к решительным действиям. В кратчайшее время мне, с неоценимой помощью Оперативного отдела, пришлось пересмотреть планы всех тех операций, которые вызывали сомнение в своей реализуемости. Прежде всего это касалось собственно операции Блау. В результате мне удалось не только избавиться от запредельно рискованных действий, подобных описанным выше, но и сэкономить значительное количество ресурсов. Правда, для этого и пришлось просмотреть не менее четырех основных вариантов расположения войск и распределения транспортных средств.

При подготовке этих вариантов серьезно пригодился накопившийся опыт в планировании перебросок и размещения войск. К тому времени уже был полностью разработан план эвакуации войск из Югославии и Греции. Первоначально на это мероприятие отводилось 18 дней, теперь я смог бы завершить отвод всего за неделю. Одновременно в Генеральном штабе прорабатывалась процедура переброски войск с Западного фронта на Восточный. Эта операция по размаху и сложности до сих пор мне напоминает поворот великих северных рек на юг, по слухам, планируемый русскими[211].

Как ни странно, наибольшие трудности в кампании вызвало планирование сосредоточения войск группы армий «Север». В самом деле, весьма затруднительно вместить более полумиллиона человек в Восточную Пруссию, да так, чтобы они не мешали передвижениям друг друга и были готовы к выполнению самых разнообразных задач. В результате корпуса группы генерал-полковника Клюге растянулись от Тильзита до Быдгоща, практически на 500 км. Как показала практика, столь внимательный подход к сосредоточению войск себя оправдал. Например, во время известного наступления русских из Белостокского выступа на северо-запад, на пути противника встали корпуса именно Группы армий «Север», заранее готовые к такому развитию событий, но также и могущие через короткое время присоединиться к наступающим частям 3-й танковой группы».

Фюрер не оставил воспоминаний, но известно, что он весьма резко возражал против распространенного утверждения, что план «Альтернатива» не имел аналогов в военной истории. В интервью советскому журналу «Новый мир» он заявил, в частности: «Основная идея была прямо и непосредственно взята у Наполеона. Великая Армия, приковав внимание противника к Булонскому лагерю, форсированным маршем устремилась на территорию Германии, где и развернулась из походного порядка в боевой, попутно окружив в Ульме авангардную армию Мака. Никто в Генштабе не верил, что удастся скрыть от Сталина подготовку войны на Востоке. Поэтому понадобился „Морской Лев“ — если что-то и могло убедить русское командование в том, что мы надолго завязли на Западе, то только реальная высадка на английской территории. После нее все предостережения агентурной и общевойсковой разведки относительно „Блау“, „Альтернативы“ и „Шлиффена“ воспринимались как очевидная дезинформация. Пишут, что русские „не смогли обнаружить немецкий десантный флот на Балтике“. Конечно же, его обнаружили, и не один раз. Поверить не смогли…

Далее, в условиях неизбежной войны между СССР и Германией мы были заинтересованы в том, чтобы Сталин нанес удар первым. В Генштабе рассматривались две возможные версии — действия против союзников Германии, то есть нападение на Румынию и Финляндию, и атака непосредственно германских войск в Польше и Восточной Пруссии. Второй вариант был более опасен, но в целом нас устраивали оба.

Здесь опять-таки необходимо сослаться на пример Наполеона. В кампании 1806 года он предоставил Пруссии кажущееся преимущество во времени, спровоцировав ее на несвоевременное наступление. Мы сделали то же самое. Жуков и Тимошенко считали, что у них есть по крайней мере месяц, в течение которого немецкая авиация и сухопутные войска будут скованы на Западе, в Югославии и Греции. В действительности с переброской сухопутных войск мы уложились в двенадцать дней, а авиация — за счет «Маятника» — появилась в Румынии и Польше уже на третий день войны»[212].

Операция «Маятник», разработанная Хойзингером и Ешоннеком, была столь же тривиальна для дилетанта, сколь невозможна для профессионала. Речь шла о последовательном использовании внутренних операционных линий.

В Первую Мировую войну Германия едва не взяла верх над своими неизмеримо более сильными противниками за счет быстрого маневра соединениями между Западным и Восточным фронтом. Осуществлялся этот маневр по 19 сквозным железнодорожным колеям. В рамках указаний фюрера и Геринга о развертывании «Альтернативы» был создан аналог сквозных магистралей для авиации.

Многие до сих пор считают, что авиационное соединение можно перемещать между аэродромами со скоростью самолета. В действительности воздушное соединение включает в себя многочисленные аэродромные службы и систему снабжения горючим и боеприпасами. Потому перебазирование авиации — дело более сложное и более долгое, нежели переброска стрелковых частей или даже танковых групп. Летом 1940 года Герингу, Шперле и Кессельрингу понадобилось больше месяца для того, чтобы переместить базовые аэродромы Люфтваффе из района Рейна к побережью.

На совещании в Карнхалле 7 февраля 1941 года А. Гитлер в общей форме поставил вопрос о значительном увеличении мобильности авиации Рейха. Первоначальное обсуждение этой проблемы в штабе ОКЛ свелось к обоснованию причин, по которым сделать это невозможно. Фюрер, у которого вошло в привычку никак не реагировать на первое «нет», обратил, однако, внимание рейхсмаршала на ряд приемов, применявшихся в сухопутных войсках во время позиционной войны: войска перебрасывались без имущества и снаряжения. Другими словами, тяжелое вооружение считалось принадлежащим участку фронта, а не конкретному армейскому корпусу.