Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фридрих с брезгливым любопытством просмотрел характеристику Берты Блюменштраух, сохранившейся в её гепеушном досье. Неизвестный чекист, работавший с Бертой, был, видимо, человеком не очень образованным (как и большинство большевиков), но природно проницательным, а потому выражался кратко и точно. Для Берты у него нашлось десять слов: "Идейно не подкована. Любит тратить деньги. Чувств к людям не имеет". Фридрих подумал, какая бездна пролегает между "любит деньги" и "любит тратить деньги" и оценил меткость формулировки.
После прихода в Одессу освободительных войск красотка Берта оказала неоценимую помощь гестапо, дав подробнейшие сведения на множество большевистских активистов разного уровня и калибра. На сотрудничество она вышла сама. Похоже, "чувства к людям" ей и в самом деле были чужды. Что бы там ни говорил Кант, но некоторые люди и впрямь лишены нравственного закона в сердце, искренне считая его придумкой для дураков, только мешающей жить весело и вкусно. Власов постарался подобрать подходящее выражение, и решил, что случай Берты хорошо описывается словосочетанием "моральная неполноценность".
Как бы то ни было, благодаря её сведениям удалось в кратчайшие сроки нейтрализовать политическое руководство одесского красного подполья. Фридриху опять вспомнилась фразочка про кошку в перчатках.
Берту отблагодарили. Через пару лет она уже руководила женской секцией одесского ОЖБТ - Объединения жертв большевистского террора. В жертвы террора ей записали расстрелянного мужа. Однако, через два года у неё начались неприятности. Лихорадка первых лет оккупации сменилась более продуманной политикой, в том числе и в области безопасности. Руководство местных безопасников сменилось. Берта перестала быть нужной, зато в город начинают возвращаться люди, имеющие к "Вере-маленькой" серьёзные личные претензии... Берта перебирается сначала в Киев - по старой привычке прихватив с собой кассу секции - а затем, перед началом депортации украинских юде в Израиль, бесследно растворяется в пространстве.
В Москве она всплыла в сорок девятом, с брачным свидетельством, выписанным на имя Веры Адамчик, супруги Мстислава Адамчика, ротмистра РОА, якобы героически погибшего при подавлении коммунистического мятежа в Сибири. На этом шатком основании она выбила разрешение на жительство и российское гражданство. Несколько позже Вера-Берта первый и последний раз в жизни устраивается на официальную работу - помощником администратора массажного салона на Тверской. Массажистки оказывали ряд услуг, не оговоренных в прейскуранте, не имея при этом особых проблем с полицией нравов. Как свидетельствовало всё то же досье, Вера-Берта параллельно работала на крипо в качестве платного осведомителя. Верная своей обычной тактике не класть все яйца в одну корзину, она понемногу давала сведения на некоторых клиентов заведения, понемногу шантажировала других, и усердно копила компромат на всех.
ДГБ заинтересовалось ей только в пятидесятом, и то случайно: хитрая женщина попалилась на хорошо законспирированном агенте Департамента, которого попыталась шантажировать. Разобравшись в ситуации, она немедленно предложила свои услуги, слив дэгэбэшникам изрядное количество конфиденциальной информации, в том числе и на своих покровителей из криминалки. В ту пору крипо в очередной - и не в последний - раз выводилось из подчинения ДГБ (Власов в который раз подумал, что история реорганизаций управленческих структур и административных реформ может рассказать об обществе больше, чем даже история войн и революций). Так что сведения были оценены по достоинству, а предусмотрительная вдовица Адамчик получила очередную работу...
Власов отмотал несколько экранов, заполненных различными именами и обстоятельствами. В течении многих лет эта женщина зарекомендовала себя как первоклассная подсадная утка: ей удавалось втереться в доверие даже к очень умным и очень осторожным людям. Не последнюю роль здесь играла женская привлекательность: она была красива и охотно шла навстречу мужским желаниям, если это приносило ей выгоду. Впрочем, желание выйти замуж её не оставляло. В сорок три года она вступает в брак с неким Садовским, антикваром и любителем изящных искусств. В квартире 23 дома 8а, приобретённой на средства мужа, начинают собираться молодые талантливые - или, во всяком случае, свободолюбивые - художники, поэты, музыканты, в основном неарийского происхождения. Некоторые из них впоследствии приобрели известность - в разных смыслах этого слова... Пару лет спустя она возвращает себе прежнее имя и отчество, а также перестаёт делать вид, что скрывает своё происхождение. В ту пору российские юде чувствовали себя на подъёме - "конструктивное крыло ПНВ" откровенно с ними заигрывало.
Увы, после пятидесяти Берта сильно сдала внешне. На фотографии, сделанной в пятьдесят восьмом, уже заметна старость: лицо, что называется, посыпалось. К тому же начались проблемы со слухом, а чуть позже и со зрением.
После семидесятого года в досье зияла дыра: документов не было - или Никонов не захотел их показывать. Учитывая время и обстоятельства, можно было предположить, что Берта имела отношение к Фолшпилю - что подразумевало прямое сотрудничество уже с его, Власова, родной конторой. Как бы то ни было, в очередной порции сведений, помеченных уже семьдесят девятым годом, она фигурировала как персональная пенсионерка, получающая от российского государства ежемесячное пособие - в качестве "ветерана антикоммунистического движения" (без уточнений). Тогда же она, судя по всему, овдовела: во всяком случае, Садовский больше не упоминался, а интерес к искусству как-то пропал. Зато гнездо на Бутырском Валу стало чем-то вроде привычного места сбора московской либеральной и окололиберальной тусовки. Берта Соломоновна всячески симпатизировала молодёжи - и что важно, пользовалась репутацией симпатичной и безобидной старухи, вдобавок ещё и глухой. Нетрудно было догадаться, как старая стукачка использовала свой физический недостаток: она демонстративно не пользовалась слуховым аппаратом, предпочитая читать по губам. Это создавало у людей ложное чувство безопасности и развязывало языки. При этом все комнаты, разумеется, прослушивались, а сама квартира находилась под постоянным наблюдением.
Власов откинулся в кресле и дал себе три минуты на переваривание информации. В общем-то, он чего-то подобного и ожидал. Оставался единственный вопрос - неужели никто из либералов не догадывался, чем именно промышляет старая Берта? "Кому надо, те знают" - ответил сам себе Власов. Знают. Но не слишком беспокоятся по этому поводу. Может быть, даже используют квартиру как место слива той или иной информации ДГБ. И даже не "может быть", а скорее всего... А вот тот факт, что фрау Галле и её сына направили именно к Берте, говорит о многом... Фридрих ещё раз перелистал несколько экранов, потом потянулся за целленхёрером, намереваясь сфотографировать несколько интересных мест. Чуть-чуть подумал и оставил чёрную коробочку в кармане. В конце концов, общее впечатление он получил. А копировать информацию, даже относительно невинную, в этих стенах было бы неосторожно. Не исключено, что дружелюбие майора скрывает за собой нечто иное. Допустим, Власова задержат на выходе, отберут трубку и найдут в памяти изображения экрана, на котором - информация из их внутренней сети... Это даст дэгэбэшникам солидный козырь в разговорах с Управлением.
Усилием воли он выкинул из головы мысли на эту тему и взялся за второй платтендат - времени осталось совсем чуть-чуть.
Платтендат S был куда короче B: на господина Спаде у ДГБ было не так уж много данных. К тому же сведения, особенно последние, отличались явной неполнотой - похоже, Никонов задал достаточно жёсткие условия поиска. В отличие от Берты Соломоновны, чья увлекательная биография всё же принадлежала прошлому, Спаде был проблемой текущего момента.
К удивлению Власова, Матиас Спаде был коренным дойчем: он родился в пятьдесят девятом году в Дрездене в семье военного. Получив среднее образование экстерном, Матиас поступил в военное училище, откуда был ещё до окончания взят в спецподразделение "D", которым тогда командовал знаменитый фон Гирке. "D" находилось в непосредственном ведении Управления, с прямым выходом на высшее руководство. Неудивительно, что у русских не было документов - а если даже и были, то показывать их офицеру Управления было бы неумно... Вкратце указывалась только специализация Спаде: операции под водой, в подземных помещениях, в коммуникациях. Особо отмечалось его владение арбалетом.
Через полтора года службы Спаде получил права старшего инструктора - как было известно Власову, в специфической внутренней иерархии подразделения это значило очень многое. Через три года он получил права руководителя группы и тогда же вступил в партию. В числе прочего упоминалась двадцатипроцентная надбавка к жалованью за успешную сдачу экзамена по иностранному языку: Спаде изучал китайский. Это было, впрочем, понятно: в тот момент "D" предполагалось использовать против китайского коммунистического режима. Впрочем, Спаде вообще легко давались языки... Всё предвещало быструю успешную карьеру.
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- Одиссея Варяга - Александр Чернов - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история
- Записки хроноскописта - Игорь Забелин - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Кто есть кто. На диване президента Кучмы - Николай Мельниченко - Альтернативная история
- Торговец зонтиками - Франсис Малька - Альтернативная история
- Маршал Сталина. Красный блицкриг «попаданца» - Михаил Ланцов - Альтернативная история
- Двойной генерал-2 (полуостров Сталинград) - Сергей Чернов - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Генерал-адмирал - Роман Злотников - Альтернативная история