Мститель - Михаил Финкель

ему так, чтобы он терпел мучения всю свою жизнь.

Заявление защиты.

После допроса Сафра Торрэс от имени защиты делает следующее заявление:

– Я полагаю, что показания свидетелей, вызванных самим обвинением, совершенно бесспорно доказали кровавую ответственность Петлюры за погромы. После всех показаний этих свидетелей, после жуткого и печального рассказа Сафры, который является, если не считать Ланжевена, единственным выслушанным судом свидетелем защиты, я заявляю, что считаю свое дело уже выигранным и поэтому отказываюсь от показаний других свидетелей защиты.

Кампэнши после этого заявления также вынужден отказаться от вызова остальных своих свидетелей.

Интермедия. Восьмой день суда

Уже с утра площадь перед зданием суда загромождена тысячами людей, жаждущими попасть на процесс. Все кулуары во Дворце Юстиции переполнены народом. В зале суда творится нечто невообразимое: публика заняла все проходы, невозможно пройти… Начинаются прения сторон. Первым получает слово гражданский истец Вильм.

Речь Вильма.

Назвав Петлюру «ярким потомком гайдамаков», Вильм построил свою речь в духе обычных антисемитских выступлений и уверял, что известная книга французского журналиста Лекаша «Когда Израиль умирает», написанная на основании подробного изучения погромных материалов на месте, является «фантазией». «Петлюра был опасен большевикам, – продолжает Вильм, – потому что он имел шансы добиться поддержки западноевропейских государств, так как он соглашался уплатить за счет Украины 30 % русских долгов. Шварц-бард поэтому не действовал самостоятельно. Он определенно агент ЧК. Это подкупленный Москвой человек. За некоторое время до преступления его видели в обществе каких-то странных мужчин и женщин в Нёйи[207]. В ресторане он однажды вместе с большевистским агентом Вoлодиным подкарауливал Петлюру. Вот письмо, которое Шварцбард послал своей жене. На конверте имеется печать почты, так что конверт является официальным документом. Эта печать доказывает, что Шварц-бард с кем-то общался, что он имел, следовательно, сообщников. Гостеприимство Франции нарушено! – заявляет в заключение Вильм. – Сведение политических счетов создает угрозу для каждого из нас. Шварцбарда необходимо покарать не только ради справедливости, но и ради всеобщей безопасности.

После нескольких фраз, полных грубых антисемитских выпадов, произнесенных гражданским истцом Чеславом Познанским, слово получает гражданский истец Кампэнши.

Речь Кампэнши.

Прежде всего Кампэнши пытается отвести от Петлюры упрек в том, что он не сумел предотвратить погромов. Он приводит некоторые примеры из походов Тюрення, Конде и других французских полководцев, солдаты которых, вопреки воле их вождей, занимались убийствами и грабежами. Маршал Ней при аналогичных условиях заявил, что он не может остановить руками разбушевавшееся море.

– Я вполне понимаю, – говорит Кампэнши, – прошедших перед нами свидетелей. Ни один еврей не мог показывать против Шварцбарда, ибо отец никогда не забудет убитого во время погрома сына, но нельзя обвинять за погромы главу власти. Шварцбард называет себя анархистом и идеалистом. Но идеалисты никогда не кончают убийством. Я прошу вас, господа присяжные заседатели, забыть ваши политические убеждения и быть только беспристрастными судьями. Не допустите, чтобы Шварцбард вышел отсюда триумфатором!

Речь прокурора.

После представителей гражданских истцов произносит речь прокурор Рейно. Его речь, полная общих мест, сводится главным образом к тому, что «Петлюра был другом евреев, но не мог совладать с анархией».

– Иностранцы не должны сводить во Франции свои личные счеты, – заканчивает прокурор. – Я буду вполне удовлетворен, если вы, господа присяжные заседатели, примерно накажете убийцу.

Небольшой конфликт после речи прокурора возникает между председательствующим Флори с одной стороны и прокурором и гражданскими истцами с другой по поводу формулировки первого вопроса (из пяти), который должен быть предложен присяжным заседателям. Наконец, все соглашаются на следующей формулировке:

«Виновен ли Шварцбард в нанесении ударов или ран Симону Петлюре?»

После этого председательствующий предоставляет слово Торрэсу.

Речь Торрэса.

В зале, куда пробиваются все новые и новые толпы народа, водворяется мертвая тишина.

Торрэс: – Я принял на себя большую ответственность, отказавшись от допроса свидетелей защиты, товарищей Шварцбарда по фронту. Но я это сделал потому, что теперь уже все доказано и все ясно. Поэтому на вопрос, виновен ли Шварцбард в убийстве Петлюры, вы несомненно ответите: нет! Речь идет вовсе не о том, чтобы сделать из Шварцбарда национального героя. Я не требую, чтобы возвеличили этого человека, которого неумолимая навязчивая идея толкнула на убийство палача его братьев. Шварцбард не герой. Он не анархист-террорист, а маленький коммерсант, мелкий буржуа. Вот бумага, подписанная двумя тысячами соседей Шварцбарда, живущих с ним в одном квартале. Они все характеризуют его как мирного, честного и спокойного человека. Свидетели подтвердили, что он никогда не принадлежал ни к какой политической партии. Единственная организация, в которой он активно работает, это комитет помощи жертвам погромов. Но если Шварцбард не национальный герой, то еще меньше можно назвать «национальным героем» кровавого Петлюру. Этот Петлюра войдет в историю с клеймом тех страшных преступлений, которые были совершены при его власти на Украине. За эти преступления Петлюра несомненно несет полную ответственность. После погромов в России в 1892 г. в Париже было организован комитет протеста, в который вошли президент республики Карно и кардинал, архиепископ парижский. Комитет при этом подчеркивал, что за погромы отвечают не только непосредственные их участники, но весь царский режим. Шварцбард вырос в Балте, в городе, где непрерывно происходили погромы. Погромы устраивались там в 1882 г., в 1905 г., в 1917 г., и Шварц-бард всегда видел перед глазами трагические образы убийств, образы, которые впоследствии толкнули его на месть. Эта мысль о мести Петлюре родилась у него, когда он узнал, что за убийства ответственен Петлюра.

До этого, в начале мировой войны, этот незаметный русский еврей первым явился в качестве добровольца, желающего сражаться за Францию. Я вас не спрашиваю, господа присяжные заседатели, правые ли вы или левые, но я знаю, что вы французы и вы оправдаете человека, который проливал кровь за Францию. Потом Шварц-бард был на Украине, где он наблюдал ужасные сцены.

В одном городе петлюровский атаман Козырь-Зырка[208] устроил жуткий погром. Истерзанные жертвы погрома, раздетые женщины, оскорбленные старцы и трепещущие дети должны были, по приказу бандитов, кричать:

«Слава атаману Козырю-Зырке!» А потом их медленно убивали. Еврейские матери на Украине говорили своим детям: «Прощай, Петлюра идет!» Петлюра называл себя социал-демократом. Но хорош социал-демократ, устраивающий погромы: Шварцбард хотел отомстить за кровь многочисленных жертв украинских погромов. Для этих жертв «батько Петлюра» был главой палачей или главным палачом – это, в конце концов, безразлично. Мы знаем, что осудить Шварцбарда хотя бы на один день тюрьмы – это значит оправдать все погромы, все грабежи, всю кровь, пролитую погромщиками на Украине. Шварцбард несет на своем челе печать великих страданий. Сегодня здесь, в городе Великой французской революции, судят не Шварцбарда, а погромы. Речь идет о престиже Франции и о миллионах человеческих жизней. Если вы хотите помешать каким-нибудь погромам в будущем, то Шварц-бард должен быть оправдан, и