Кольцо княгини Амондиран (СИ) - Анна Стриковская

— Ты поэтому сбежала…

Лина услышала в голосе Дамиана понимание и ее как прорвало.

— Да, поэтому. Молоденькой девочке, только вступившей в брачный возраст, в принципе неприятно лечь в постель со стариком. Но это бы я перенесла. А вот то, что он забирал мою жизнь… Такого ни простить, ни оправдать нельзя. Это был такой ужас… Как будто из тебя высасывают все соки. Как будто все, что в тебе есть: кости, мышцы, нервы, органы — все стало жидким и вытекает из тебя, как из прохудившегося сосуда. После каждого раза я две декады лежала пластом. Уже много времени прошло, но как вспомню…

Она передернулась и побледнела. Дамиан хотел прижать ее к себе и успокоить, но не решился. Вместо этого спросил:

— Но почему он к тебе привязался? Мог бы сделать другой артефакт, настроенный на другую…

Лина расправила спину и заговорила с горечью:

— Вряд ли. Не так‑то это просто. Он на мой потратил три года, находясь все время от меня в двух шагах. Там столько ограничивающих условий… Где ему взять другую магичку — девочку для такого дела, да еще такую, которую отдали бы ему в полную и безраздельную собственность, пусть на время? Это мой отец был идиотом, а другие родители девочек с даром такого старого козла близко бы не подпустили. Он вытянул из меня много силы и подсократил этим мой век, но больше я ему не дамся.

Она поднялась на ноги и прижала к груди крепко сжатый кулачок. Произнесла, глядя прямо перед собой:

— Если Герард меня все‑таки поймает, то это будет последнее, что он сделает в этой жизни. Пусть я умру, но и он жить не будет.

Лину трясло. Казалось, еще минута, и она сорвется в истерику. Она выговорилась, но все равно не смогла успокоиться, слишком сильна была боль и слишком велика угроза. Советнику было ясно, что она не тот человек, чтобы орать, рыдать и биться. Но выплакаться ей надо. Дамиан поднялся, приблизился к магичке и обнял ее, прижал к себе, стал гладить по волосам и спине, приговаривая:

— Поплачь, поплачь, девочка, тебе станет легче. И не бойся — я не дам тебя в обиду. Мы не дадим. Эта сволочь сдохнет раньше, чем дотронется до тебя хоть пальцем.

Его слова как будто открыли невидимую заслонку: из глаз девушки потекли слёзы. Она прижалась к груди мужчины и поливала его рубашку, пытаясь спрятать свое лицо. Лине одновременно было стыдно, что она как дура разревелась при постороннем, и приятно, что советник так воспринял ее слова.

Она не обольщалась: когда дойдет дело до схватки, у мага перед обычным человеком всегда будет огромное преимущество, даже у такого, как Кавериско. Его можно задавить количеством, но для этого нужна сотня, хорошо, минимум полсотни людей. Один Дамиан ничего не сможет противопоставить магии, да и весь отряд в полном составе тоже.

Надежда только на Тину и на Стефана. На Тину больше. Она, конечно, по специальности целительница, существо в основном доброе, но если ведьму разозлить, то даже страшно себе представить, что она может наворотить. Тут главное самим в живых остаться.

А Дамиан… Что он может против магии?

Но несмотря на то, что Лина видела ситуацию в истинном свете, желание Дамиана защитить, помочь тронуло ее до глубины души. Она все это время видела в нем ум, организационные способности и прочие добродетели идеального руководителя, а сейчас вдруг он открылся ей совсем с другой стороны. Тот, кого она считала суровым, расчетливым и по большому счету бездушным, был совершенно нормальным человеком, не чуждым благородных порывов и светлых чувств. Не нужно было быть магом — менталистом, чтобы понимать: Дамиан вполне искренне ей сочувствует.

Советник же прижимал женщину к своей груди, ощущая, как стекают по ее щекам на его рубашку горючие слёзы, и в душе поднималось что‑то такое, чему он сам не мог найти названия.

Он отошел от костра и отправился за Линой именно потому, что не мог смотреть на бурный флирт Ромуальда с красавицей — ведьмой. Тина понравилась ему еще тогда, когда он ничего о ней не знал. Кроме красоты, в ней он видел то, что соответствовало его представлениям об идеальной женщине.

С молоком матери Дамиан всосал представление о женщине как о существе слабом и нежном, нуждающемся в защите, которую он, мужчина, должен ей предоставить.

До недавних пор ему казалось, что под это определение подходит Тина. Образ, который она создавала, как раз соответствовал представлениям советника об идеале. Нежная, хрупкая, недалёкого ума, зато ласковая и страстная, и это в сочетании с выдающейся красотой. Просто совершенство.

Только вот несмотря на постоянно отыгрываемую роль легкомысленной глупышки, Тина оказалась существом значительно более неуязвимым, чем ее с виду такая сильная подруга.

Так что золотистый флёр очарования, окружавший молодую ведьму, в глазах советника практически померк и растворился. Теперь он гораздо лучше видел настоящую Тину и ее очарование с каждым днем действовало на него все меньше, что пугало и злило советника. Он и от костра отошел для того, чтобы не видеть, как красавица разрушает созданный им образ, беззастенчиво флиртуя с князем, которого она даже не уважала. В последнем у советника сомнений не было.

Дамиану никогда раньше не приходилось иметь дело с ведьмами и он не знал, что это за птички и с чем их едят. Изящная, хрупкая, восхитительно беззащитная Валентина Скарель оказалась вооружена против превратностей судьбы значительно лучше, чем целый отряд императорской гвардии. Сама слабость в Тинином исполнении была всего лишь ловушкой для раззявивших рот на ее прелести мужчин. Операция по добыванию Ромуальдова родового артефакта показала это как нельзя лучше.

Лина до этого момента казалась ему скорее сгустком интеллекта и воли, в ней не был места мягкости, слабости. Она не нуждалась в защите, скорее была готова защищать сама. Ромуальда, например.

И тут она внезапно из железной барышни и великолепного профессионала на его глазах превратилось в существо гонимое, страдающее, но стойкое, достойное сострадания и восхищения. Когда она сказала, что готова умереть сама, чтобы не дать Кавериско торжествовать, у Дамиана болезненно сжалось сердце. Впервые в жизни он подумал: а так ли важно, чтобы женщина была слабой и беззащитной, если в девяноста процентах случаев это все равно игра? Возможно, мужчине больше подойдет та, кто может встать с ним рука об руку?

* * *

Лина не дала ему долго задумываться. Минута слабости закончилась, слёзы высохли и она оторвалась от груди советника. Он поразился, как качественно артефакторша справилась с собой. Глаза чуть припухли, это верно, но в остальном никак нельзя было заподозрить, что девушка только что дала волю эмоциям и рыдала как малое дитя.