Месть под расчет - Элизабет Джордж

Дебора не смогла закончить фразу. Ей хотелось ругаться, драться, стоять на своем, но Томми заглянул ей глубоко в душу и вытащил на божий свет то, что она старалась навсегда похоронить там.

Прежде чем заговорить снова, он несколько минут не сводил с нее глаз:

– Тебе хватит часа?

Дебора открыла рот, чтобы просить, спорить, умолять, но ей изменили силы.

– Да. Хватит, – только и сказала она.

Часть VII

Через некоторое время

Глава 28

Леди Хелен вздохнула:

– Знаешь, мне, кажется, никогда не было так скучно. Скажи-ка еще раз, что нам надо доказать.

Сент-Джеймс сделал третью складку на тонкой пижаме, не сводя глаз с дырки от ножа, которым колют лед.

– Пострадавший заявляет, что на него напали, когда он спал. У него одна рана, а на верхней части пижамы три дырки, и на каждой кровь. Как ты думаешь, что бы это могло значить?

Леди Хелен наклонилась над пижамой, сложенной так, что были отлично видны все три дырки.

– Он занимался во сне акробатикой?

Сент-Джеймс хмыкнул:

– Ну да. Просто он не спал. Сам себя ранил, а пижаму продырявил потом. – Он заметил, что леди Хелен зевнула. – Скучаешь?

– Совсем нет.

– Тебе предстоит вечер с очаровательным джентльменом?

– Если бы. Боюсь, дорогой, мне предстоит общество бабушки и дедушки. Дедушкин храп прекрасно сочетается с победным маршем из «Аиды». Я сопровождаю их в оперу. Надеюсь, сегодня дедушка более подвижен, чем обычно.

– Для души полезно время от времени поклоняться культурным ценностям.

– Ненавижу оперу. Если бы еще там пели по-английски. Разве я хочу слишком многого? Они же всегда поют на итальянском или на французском. Или на немецком. Хуже всего, если на немецком. А когда они мечутся по сцене в своих нелепых шлемах и как бы дуют в рог…

– Хелен, ты мещанка.

– Я – типичная представительница своего класса.

– Ладно, если ты потерпишь полчаса, я приглашу тебя на ланч. На Бромптон-стрит открылся новый ресторан.

Леди Хелен оживилась:

– Милый Саймон, это прекрасно! Что надо делать?

Она огляделась, словно подыскивая себе занятие, но Сент-Джеймсу уже было не до нее, потому что хлопнула входная дверь и он услышал свое имя. Забыв обо всем на свете, он метнулся прочь от рабочего стола.

– Сидни, – сказал он и зашагал к двери, пока его сестра взбегала вверх по лестнице. – Где ты, черт тебя побери, была?

Сидни вошла в лабораторию.

– Сначала в Сарри. Потом в Саутгемптоне, – ответила она как ни в чем не бывало и бросила норковый жакет на стул. – Мне пришлось еще раз позировать в мехах. Если в ближайшее время никто не предложит ничего другого, не знаю, что делать. Рекламировать шкуры мертвых животных в высшей степени отвратительно и до омерзительности противно. К тому же от меня требуют совсем ничего не надевать под низ. – Наклонившись над столом, она внимательно осмотрела пижаму. – Опять кровь? Как вы можете заниматься этим перед ланчем? Надеюсь, я не пропустила ланч. Еще только двенадцать. – Она открыла сумку, которая висела у нее на плече, и стала рыться в ней. – Ну где же? Естественно, я понимаю, почему они настаивают на голой коже, но у меня сейчас не лежит к этому душа. Говорят, это, мол, эротично. Обещание, фантазия. Вздор. А, вот оно.

Сидни достала мятый конверт и протянула его брату.

– Что это?

– А то, из-за чего я десять дней пробыла у мамы. Мне даже пришлось съездить на неделю к Дэвиду, чтобы она не подумала, будто я несерьезно к этому отношусь.

– Ты была у мамы? – недоверчиво переспросил Сент-Джеймс. – У Дэвида в Саутгемптоне? Хелен, ты разве не?..

– Я звонила в Сарри, но мне никто не ответил. А потом, ты сказал, чтобы я не пугала маму. Помнишь?

– Не пугала маму? – спросила Сидни. – Из-за чего?

– Из-за тебя.

– А почему мама должны была пугаться из-за меня? – Но дожидаться ответа Сидни не стала. – По правде говоря, поначалу она восприняла это как нелепость.

– Что?

– Теперь мне ясно, Саймон, откуда у тебя такая непонятливость. Потом я все же ее достала. Я не сомневаюсь, что добьюсь своего. Бери письмо и читай вслух. Пусть Хелен тоже послушает.

– Черт побери, Сидни, я хочу знать…

– Так читай, – сказала она, хватая его за руку и тряся ее.

С плохо скрываемым раздражением Сент-Джеймс вскрыл конверт и начал читать вслух:

"Мой дорогой Саймон!

Похоже, мне не удастся отделаться от Сидни, пока я не попрошу у тебя прощения, поэтому позволь мне сделать это немедленно. Правда, одна строчка вряд ли удовлетворит твою сестру."

– Сид, что это значит?

Она рассмеялась:

– Читай дальше!

И Сент-Джеймс вновь обратился к несколько тяжеловесному письму своей матери.

"Саймон, я всегда знала, что идея открыть окна в детской принадлежала твоей сестре. Но поскольку ты промолчал в ответ на обвинение, мне ничего не оставалось, как наказать тебя. Для родителей самая тяжкая обязанность – наказывать своих детей. Тем более когда закрадывается страх, что наказываешь неправильно. Сидни все объяснила мне, как только она одна умеет, и хотя она твердо стояла на том, что мне надо крепко побить ее, ведь это она подставила тебя под наказание много лет назад, я не представляю, как бить палкой двадцатипятилетнюю женщину. Итак, прошу прощения за то, что возложила бремя вины на твои хрупкие плечи… Сколько тебе было тогда? Десять? Я забыла… А теперь я могу перейти к ней. Ее визит был довольно приятным для нас обеих. К тому же я провела несколько дней с Дэвидом и его детьми. И могу надеяться, что ты тоже посетишь меня в Сарри. Привози с собой Дебору, если соберешься приехать. Коттер звонил повару и рассказал о ней. Бедняжка. Ты поступил бы мило, если бы пригрел ее под своим крылышком до тех пор, пока она опять не встанет на ноги.

Любящая мама"

Уперев руки в бока, Сидни запрокинула голову и рассмеялась, явно довольная произведенным эффектом:

– Разве она не великолепна? Мне, правда, потребовалось много времени, чтобы заставить ее сесть за письмо. Хотя она уже хотела поговорить с тобой насчет Деборы – знаешь ведь, как она боится, что мы превратимся в варваров и будем вести себя недостойно в сложных ситуациях, – сомневаюсь, что, не будь я там, она написала бы тебе.

Сент-Джеймс чувствовал на себе взгляд Хелен. Он знал, какого вопроса она ждет. Но он молчал. За последние десять дней ничего не произошло, несмотря на поспешный отъезд Деборы из Ховенстоу, иначе он понял бы это по поведению Коттера. Когда он вернулся из Пензанса на другой день после смерти Тренэр-роу, ее там уже не было. Линли сообщил только, что самолетом доставил ее в Лондон. Мрачная отстраненность Коттера тоже не располагала к откровенному разговору. Зато у леди Хелен не было причин таиться.

– Что с Деборой?

– Томми разорвал помолвку, – ответила Сидни. – Саймон, разве Коттер не сказал тебе? Судя по словам маминой поварихи, он по-настоящему кипел, когда говорил с ней. Был в ярости. Я думала, он вызовет Томми на дуэль. «Шпаги или пистолеты». Просто слышу, как он кричит: «Спикерс-корнер. На рассвете». – Она засмеялась, но тотчас вновь посерьезнела. – Классно, правда? Хотя, если вспомнить Питерову Сашу, классность не в чести у Линли.

Пока Сидни говорила, Сент-Джеймс сообразил, что она понятия не имеет ни о чем случившемся после ее отъезда из Ховенстоу в воскресенье утром. Выдвинув нижний ящик рабочего стола, он достал из него серебряный флакон:

– Ты потеряла его.

Сидни радостно взяла у него флакон:

– Где ты нашел? Только не говори, что он был в Ховенстоу, в шкафу. Туфли – возможно, но только не флакон.

– Сид, Джастин взял его.

Очень просто. Всего четыре слова. Но что сталось с Сидни? Улыбки как не бывало. Сидни пыталась удержать ее, даже губы у нее задрожали от нечеловеческого усилия. И вся она как будто мгновенно постарела. Ничего не осталось от ее беззаботности, и Сент-Джеймс в который раз понял, насколько Сидни зависит от своих эмоций. Ее недавнее поведение было доспехами, не позволявшими ей явить миру свою тоску.

– Джастин? – переспросила она. – Зачем?

Объяснить такое было непросто. Сент-Джеймс не сомневался, что своим ответом расстроит Сидни еще сильнее. И все же ответить было необходимо, чтобы Сидни окончательно рассталась с прошлым.

– Якобы ты убийца.

– Смешно.

– Он хотел убить Питера Линли, но вместо него убил Сашу Ниффорд.

– Не понимаю.

Сидни крутила в руках флакон, потом наклонила голову и коснулась ладонью щеки.

– Во флаконе было лекарство, которое она приняла за героин. – При этих словах брата Сидни подняла голову, и по выражению ее лица он понял, что она поверила ему. Убийство с помощью наркотика не вызвало у нее сомнений. – Извини, родная.

– Почему Питер? Джастин сказал, что Питер был у Кэмбри. Он сказал, они поссорились. Потом Мик Кэмбри умер. Он сказал, Питер хотел убить его. Не понимаю. Питер же не мог не знать, что Джастин все рассказал тебе и Томми. Он знал. Наверняка знал.